Волшебный магазин

Когда-то он так начал рисовать свою первую жену, потом вторую, потом третью. Инга не вошла в эту шеренгу из-за аномальной полноты, которой она когда-то его пленила.

Потом в Москве начался карантин и рухнули, к счастью, все его вернисажи. Он обрадовался.

Теперь он проводил время только в своей квартире. Инге еще не было шестидесяти, и она свободно передвигалась по городу, договаривалась с галеристами, старалась выбить какие-то невыплаченные Ираклию деньги. Но вокруг стали умирать все больше и больше. И они замкнулись в своем мирке, наедине друг с другом.

Она сидела перед компом, он – перед телевизором, наслаждаясь старыми американскими фильмами.

Курьеры приносили еду.

Было уютно и нескучно.

Однажды на экране мелькнул фильм, который Ираклий мог смотреть бесконечно: «Весь этот джаз» Боба Фосса.

И на экране появилась Лия – ангел со струящимися волосами, белое совершенство внеземного происхождения.

Он почему-то именно этого ангела в фильме совершенно не помнил. Очевидно, смотрел другими глазами. А теперь хотел смотреть только на нее.

Фильм кончился, и он попросил Ингу найти в интернете этот фильм – он хотел посмотреть еще раз. У нее был важный зум с галеристами, и она не отреагировала. Махнула рукой – не мешай!

Он узнал в Яндексе имя актрисы: Джессика Ланж.

А ему нужна была Лия.

Ночью поднялась температура и начался озноб.

Он решил не будить жену, ехать в больницу не было желания.

Переболеть надо дома. Инге тоже. А потом – сам черт не брат – гуляй, рванина, хоть по Красной площади.

Но к утру стало совсем плохо. Душил кашель.

За ним приехала скорая. Жена осталась дома.

Врач, одетый как астронавт, не угадать даже – он или она, велел собираться. Голос тоже не давал возможности определить пол – звучал глухо, как из-под земли.

Ехали недолго, но при подъезде к больнице встали в длинную очередь скорых, которая вообще не двигалась. Ираклий то впадал в сонное забытье, то выбирался из него. Машина стояла.

Астронавт пошел выяснить, почему задержка. Вернулся, сказал – больница не оборудована специальным помещением для ожидания приема зараженных, поэтому ждать будем долго.

Подождали еще два часа. Астронавт сходил еще раз. За два часа они продвинулись на одну машину. До художника из скафандра донесся сдержанный мат.

Ираклий робко спросил:

– А может, мне домой лучше?

Он ожидал негодования, но неожиданно астронавт пнул шофера ногой, и они стали разворачиваться. За ними еще одна машина. Потом еще. Возможно, им велели ехать в другую больницу. Но их скорая уже через двадцать минут подъехала к знакомому подъезду.

Ираклий спросил:

– Может, надо подписать?

– Чего подписать? – глухо услышал он.

– Ну отказ от госпитализации.

Но его уже высадили с узелком, наскоро собранным Ингой, и недвусмысленно дали понять:

– Вали домой, пока цел!

И уехали.

Радости жены не было предела. Ираклий никогда не думал, что будет так приятно вернуться домой с того света.

Инга открыла бутылку грузинского, и они отпраздновали возвращение. Причем кашель прекратился.

Ночью приснилась Джессика Ланж, которая говорила: «Ничего, не горюй, мы еще встретимся. Дело времени. А пока живи и радуйся». Ее шелковые волосы развевались. Глаза сияли. Никогда еще Ираклий не чувствовал такого прилива сил.

«Утром ее напишу, – дал он себе слово, – это будет Лия, самая прекрасная Лия на свете. Недаром она являлась ко мне – давала знак: жизнь коротка, искусство вечно! А я, дурак, не понял».

Заснул крепким сном.

Утром не проснулся.