Паутина дорог

Глава 18. Слово матери

К поездке в столицу Дейна готовилась со всей тщательностью, надеясь ничего не забыть. Все то время, что находилась дома, после своего стремительного возвращения из поместья Виенто, она не могла оставить напряженных мыслей о Брении. Первый раз она посетила этот огромный город в детстве, второй — в шестнадцать лет, и даже задержалась там на два года. А еще в мыслях остался Наоки. Ее первая любовь.

Дейна ждала, что от воспоминаний защемит сердце от нежности, но этого не случилось. А слезы из-за других мужчин не шли. Она помнила про Леона Лоренцо, причем только самое лучшее. Они любили друг друга и были прекрасной парой, но их разлучили война и интриги. Такие воспоминания затаились в сознании Дейны, но почему-то совсем не хватало времени написать ему письмо. Или желания?

Вспомнив их первую ночь любви, обстоятельства которой казались смутными и расплывчатыми, Дейна решила послушать герцога Виенто и больше внимания уделять сборам.

Все это время за ней ходила с неодобрительным видом мать, едва у той появлялась свободная минутка.

— Поверить не могу, что ты снова едешь в Брению! — растрогано говорила Лилиана. И тут же меняла тон, поджимая губы. — С этим… злодеем!

— Матушка, не стоит так отзываться о герцоге Виенто, — неизменно отвечала Дейна. — Он, конечно, не подарок, но и все мы не без греха.

— Все наши грехи, дочь, на поверхности. Мы за них уже расплатились. А твой господин — хитрый и жестокий тип. У него двойное дно.

— Может и так, — нетерпеливо отмахивалась Дейна. — Вам меня не переубедить.

— Но почему бы тебе не остаться дома? — вздыхала мать. — Я помогаю несчастным женщинам, покалеченным мужьями, и принимаю рождение их детей. Я уже немолода. Мне нужна помощь.

— Потому что я не собираюсь оставаться провинциалкой! — а вот эти слова звучали от Дейны резче и злее.

Лилиана вздыхала еще тяжелее и горше, но не спорила с дочкой.

В конце концов вещи были собраны. К первому дню месяца Тертиса возле маленького домика остановилась позолоченная карета, и Дейна нерешительно вышла на крыльцо. Холодные снежинки летели ей в лицо, холод пробирался за воротник, покалывал щеки. В то, что наступила весна, верилось с большим трудом.

Мать стояла рядом, мрачнее тучи. Возможно, она хотела бы сказать герцогу пару ласковых слов, но его в карете не было, лишь слуги. А выказывать свое неодобрение простым людям только за службу неприятному ей дворянину Лилиана считала некрасивым поступком.

Мать и дочь простились. Какими бы ни были натянутыми отношения между ними, они любили друг друга так же, как и пятнадцать лет назад. И у Дейны сжималось сердце при мысли о том, что она может не увидеть свою мать еще долгие месяцы. Неизвестно, сколько времени займет расследование интриг в королевском дворце. Каким бы ни был всезнающим герцог Виенто, не все в его силах и власти.

А между тем Лилиана смотрела вслед отъезжающей карете, сохранив на устах вымученную улыбку, и в ее голове роились неприятные и мрачные мысли.

* * *

Лилиану Морлан, в девичестве Грейс, воспитывали строго. Мать настолько крепко держала ее под своим влиянием, что когда у самой Лилианы родилась дочь, она мысленно пообещала не держать девочку в такой же строгости.

К сожалению, не всегда всем желаниям суждено сбываться. Особенно, если это планы ведьм, от которых зависит немногое. Сначала Лилиана была замужем за Андре и терпела его злобный характер, потом спасала дочь и пыталась примириться с матерью. И только найдя свое постоянное место в жизни, она смогла вздохнуть с облегчением.

Дейна не такая, как ее мать.

Эта кудрявая девушка, удивительно милая в своей наивности и спокойная в минуту опасности, жадная до внимания, любительница приключений, влюбчивая и недоверчивая, не могла долго жить на одном месте. Ей не нравился привычный уклад вещей и манил ветер перемен. Кто такая Лилиана Морлан, чтобы мешать счастью дочери?

Проблема заключалась в полном неприятии Лилианой герцога Виенто.

После того, что с ней случилось в детстве, Дейна должна была бояться грозного герцога. В глубине души Лилиана боялась, что дочь повторит ее историю с Андре, но станет еще хуже. Когда случается мезальянс в пользу богатого мужчины, страдают обычно бедные женщины и их совместные дети.

У дочери был выбор между добрым графом Лоренцо и надменным герцогом Виенто. Кажется, она его сделала, но пока не отдает себе в этом отчета.

Вздохнув уже в пятый раз за это мрачное утро, Лилиана покачала головой, посетовала на неразумную молодость, и вернулась в дом. Сегодня будет слишком много дел, чтобы переживать из-за легкомысленной дочки, и хотелось верить, что это продлится до ее возвращения.

Она готовила еду и пекла пироги — для себя, нуждающихся ведьм с подрастающими детьми, для своей матери. Как бы ни была строга, ворчлива и порой невыносима Софи, она оставалась одним из самых близких людей. Хотя поладить с ней, конечно, было довольно сложно.

За работой прошел этот день, а потом следующий и еще несколько. Убивая время, чтобы не сгорать от тоски, Лилиана продолжала ждать письма от дочери. Хоть и понимала, что дойдет оно в лучшем случае через месяц — зимой всадники пробираются с большим трудом через высокие сугробы, чем весной через огромные мутные лужи. Но материнское сердце все равно страдало от тревоги и непонятного дурного предчувствия.

В десятый день месяца Тертиса, когда Лилиана решила отдохнуть от утомивших ее повседневных дел, в дверь раздался короткий, но громкий и требовательный стук.

Испуганная душа женщины сжалась.

Ее матушка Софи так не стучалась, а других незваных гостей она не ожидала увидеть на пороге.

Но этот человек обладал куда большей властью, чем ведьма Земли, Софи Грейс.

Перед ней стоял мэр города, господин Рихард Свэнтис, принятый на свою должность в прошлом году и очень этим гордившийся. Представительный мужчина плотного телосложения, с пышными черными усами и недобрым взглядом светлых глаз, он не внушал доверия.

Но, несмотря на это, тонко улыбался.

В глазах мэра не было и намека на доброту или участия. Они оставались такими же холодными, что и в тот день, когда Лилиана вежливо уговорила его уйти подобру-поздорову от стен заброшенного замка.

Господин Свэнтис настолько отчаянно желал вернуть домой сбежавших жену и трех дочерей, что грозился привести с собой отряд стражи и ворваться в замок. Лилиана не позволила ему этого сделать, а он пообещал, что еще вернется и заберет «свое».

— Добрый день, сударыня, — произнес он, помедлив, и окинул хозяйку скользким взглядом. — Могу я пройти?

Лилиана скрестила руки на груди и мрачно посмотрела на важного визитера.

Будь он должностью пониже, она бы наотрез отказалась впускать его в дом. Но чутье подсказало: сейчас лучше не испытывать судьбу и не играть с огнем.

— Можете, — сказала она на всякий случай с нажимом.

Мэр безмолвно проследовал за ней. И Лилиана, идущая спиной к нему, прекрасно понимала, что интересует мужчину в последнюю очередь — так же, как его жена и дочери. Он пришел вовсе не для того, чтобы полюбоваться на вязанки сухих трав на стенах и большие котлы, причина в ином…

Едва войдя в кухню, Лилиана резко махнула рукой и погасила огонь под кипящим котлом, плеснув на него магическую воду. Ни к чему мэру это видеть.

— Присаживайтесь, господин мэр. Будете чай?

— Ведьминский? Травяной? Нет, благодарю.

— Напрасно, господин мэр. Он отлично успокаивает нервы.

Последнее было явно лишним, но у Лилианы так и чесался язык слегка съязвить.

— Итак, зачем я пришел… — усевшись с некоторой опаской на скрипнувший старый стул, Свэнтис ненадолго задумался. — Ваша дочь, госпожа целительница. Она создает проблемы.

— Она уехала в столицу, — голос Лилианы был острым, как нож, и холодным, как лед.

— Ее магия опасна для всей страны. Как и магия других одаренных.

— Этих бедняжек загоняет в рамки лишь святая инквизиция.

Мэр скорбно поджал губы. Уголки его густых бровей иронично поползли вверх, и это придало выражению лица безумия.

— Бедняжек? — переспросил он с плохо скрытой досадой. — Считаете их безвредными?

— Считаю! — отрезала Лилиана с явным вызовом, незаметно для себя забыв намерение не злить мэра.

— Напрасно! — огрызнулся тот нервно, собираясь с мыслями. — Однажды эти выр… высокоблагородные маги и ведьмы соберутся и выступят против властей!

— Каких? — уточнила невозмутимо Лилиана, хотя внутри у нее все пылало от злости и ярости. — Вас? Королевской семьи? Может быть, против императора нашей планеты?

Лицо Свэнтиса побагровело, глаза налились кровью. Он смотрел на целительницу, словно одичавший лев на гордую пантеру. Словно готов был кинуться на Лилиану с кулаками или разгромить эту кухню.

— Вы должны понимать, сударыня! Ваша дочь дважды бросала вызов церкви!

— А церковники и рады обижаться на невинные девичьи проказы, — спокойно ответила Лилиана, и у нее затряслись руки. — Уходите. Я не позволю вам коснуться даже волоса на голове моей дочери.

— Позволите, — с улыбкой пообещал мэр, и тут же с пояснил с гадкой ухмылкой: — Вы продолжаете скрывать беглых дворянок и купчих в том самом замке. Как вы думаете, как долго он сможет выдержать осаду городских солдат?

— Это зависит от количества.

— Нет, дорогуша, — Свэнтис одарил ее снисходительным взглядом. — Это зависит от длительности осады и крепости тарана. Насколько я знаю, у вас нет никакой защиты, кроме горстки женщин и детей.

— Что вы хотите сделать?

— Не я, — он опять улыбнулся, и к горлу женщины подступила тошнота. — Тот, кто стремится к новой власти, впрочем, вам необязательно об этом знать. Ему не нужна опасность от одаренных магов, ему нужны их силы и магия.

— Дейна не опасна! — выкрикнула Лилиана хриплым голосом.

— О, разумеется. Но и городская стража опасна для убежища ваших подопечных, — он нехорошо прищурился. — Смею напомнить, среди них есть и моя жена.

— Страшно подумать, что заставило ее вас оставить, — выдохнула Лилиана, с тревогой глядя в отвратительное лицо. — А нет, я знаю. Вы унижали и ее и ваших милых дочек.

— Согласитесь, все женщины заслуживают время от времени хорошую трепку.

Лилиана упрямо сжала губы. Она не собиралась с этим соглашаться.

— Что вы хотите сделать с Дейной? — повторила вопрос женщина.

— Если вы подпишете пару бумаг, — сладко улыбнулся мерзавец уже в которой раз, — она останется жива и здорова. Кстати, я принес их с собой.

На кухонный стол тяжело плюхнулись помятые желтые конверты. Чернильница была тут же — обычно Дейна писала свои истории на кухне, где больше свечей. Наверное, Свэнтис успел это заметить, но ничего не сказал.

Один росчерк. Второй. И еще два. Резкие, слишком сильные, достаточные, чтобы порвать бумагу, рывки, и вот родная дочь предана матерью. В былые времена Лилиану бы душили слезы, но за свои неполные пятьдесят лет она успела пережить столько боли, горя, обид и прочей дряни, что слезы перегорели где-то на пути к глазам.

— Забирайте ваши бумаги, — кинула она и швырнула перо, обрызгав конверт чернилами. — И будьте прокляты!