Паутина дорог

Наконец она встала с кресла и поправила помятое платье. Андре с ожиданием воззрился на дочь.

— Если такова цена, — отчеканила Дейна, гордо задрав подбородок, — то я согласна. При условии, что ты дашь мне уехать отсюда.

— Конечно, дочка! — радостно кивнул Морлан, став за пару секунд необычайно счастливым. — Я дам тебе денег на дорогу.

— Хорошо.

Покидая дом матери, Дейна отказалась брать у нее деньги, но отцовские взяла без колебаний. Ведь это единственная возможная плата, которую она могла получить, за годы, проведенные в бедности и отчаянии. И когда Дейна выходила из поместья Морланов, так и не повидав бабушку, у нее ничего не дрогнуло внутри.

Письмо для отца осталось у нее за пазухой.

Больше всего на свете, после человеческой злобы, Дейна не любила быть кому-либо обязанной. И сама не поняла, как легко угодила в ловушку родного отца. Старый негодяй Морлан умирал, но надеялся за ее счет стать здоровым и живым. Что же, она сделает все ради этого, но только за свободу Леона.

Отец не обманул. Юношу выпустили через пару дней после ее визита, так что, когда уставшая Дейна подъехала в карете к дому, Леон уже нетерпеливо бродил туда-сюда возле низенькой ограды, держа в руках пышный букет красных роз.

После недолгого заключения в городской тюрьме граф Лоренцо побледнел и осунулся, черты его лица стали резче и мужественнее. Но это не мешало ему весело смотреть и наслаждаться свободой.

— Дейна! — воскликнул он с радостью и облегчением, метнувшись к ней, и подал руку, помогая девушке выйти из кареты. — Я так рад тебя видеть!

— Благодарю, — она не смогла подобрать других слов, и с улыбкой приняла букет.

Почему-то цвет лепестков напомнил о ее собственной крови, которую пролил Леон. Хоть он и сделал это из лучших побуждений и стремления ее спасти, в глубине души остался мутный, нехороший осадок. Но теперь они квиты. Леон сделал все ради нее, а она спасла его свободу. Но еще не выплатила долг…

Самое худшее только предстоит.

— Твой отец — чудесный человек, — серьезно сказал Леон, когда карета уехала. — Он долго пожимал мне руку и спрашивал о моих планах насчет тебя.

— И что ты ему ответил? — поинтересовалась Дейна, поднося благоухающий букет к лицу.

— Сказал, что самые серьезные.

По плечам и спине пробежала приятная волна мурашек. Леон стоял очень близко и говорил что-то нежное, аромат роз разливался повсюду и радовал душу. И только огромное заблуждение любимого по поводу ее отца очень печалило девушку. Но надо было обязательно молчать. Никто не пожалеет Дейну, если она проболтается о хитрости и гнусности отца. Скорее поднимется крик о неблагодарной дочери и глупости всего женского рода в целом.

— Если хочешь, то пройдем в дом, — предложила она дрогнувшим голосом, пытаясь скрыть смятение. — Познакомлю вас с матушкой.

— А мы уже знакомы, — сообщил гордо Леон. — Но сейчас мне недосуг задерживаться. За время моего заключения дела в графстве снова пришли в негодность. Управляющий подворовывает, слуги ленятся…

— Они пользуются твоей добротой?

— Возможно.

Дейна посмотрела в серо-голубые глаза любимого, и сказала то, чего не ожидала от себя:

— Разреши, я помогу тебе управлять поместьем?

Леон не отказывался и не соглашался. Он молча смотрел на нее из-под ресниц, ожидая продолжения.

— Ведь оно станет нашим общим домом когда-нибудь.

Помедлив с ответом, Леон задумался на полминуты. Дейне показалось, будто он хочет сказать, что она торопит события, но он сумел сгладить желаемые слова.

— Я обязательно научу тебя всему, любимая. Но сейчас ты устала с дороги. Отдыхай. Я буду писать тебе письма, как и раньше.

— Спасибо… — выдавила из себя Дейна.

Молодой человек неловко улыбнулся и пошел прочь, оставив Дейну в полном недоумении и одиночестве. Только сейчас она поняла, что не очень-то хотела возвращаться к матери. Частые визиты ее подруг и старой бабушки Софи по-своему тяготили девушку, любившую подумать в тишине и покое. Писать книги громкие голоса, смех и перебранки тоже мешали.

Но она никогда не скажет этого вслух тем, кто ее вырастил и, кто заботился о ней. Лучше подождать еще год и уломать Леона на помолвку. Тогда герцог Виенто либо разгневается на обоих и силой разлучит их, либо отпустит Дейну восвояси, несмотря на давний договор о службе. Ради такого крупного шанса Дейна была готова рискнуть.

Скрепя сердце, она толкнула незапертую дверь и перешагнула порог дома.

Лилиана приняла дочь очень радушно, и суетливо накрыла стол белую тонкую скатерть. Хозяйский фарфор, подаренный хрусталь, запеченное мясо, картофель и виноградный сок. Она сетовала, что не успела испечь ни пирога, ни печенья, но радовалась за Дейну. А девушка рассказала ей о разговоре с отцом, разумно умолчав о нелестных словах, которыми Андре называл Лилиану.

О приказе украсть артефакт она тоже сказала, не задумываясь.

Но, кажется, Лилиана не сразу поняла страшной сути этого условия. Дейна повторила короткий сбивчивый рассказ о необходимости стать воровкой, и тогда на голову Андре полетели забористые ругательства.

Приложив ладони к ушам, Дейна воззрилась на мать с неподдельным удивлением и небольшой долей восхищения.

— Помилуйте, матушка! Откуда вы набрались таких слов?

— Поживи с твоей бабушкой, еще и не то узнаешь, — захихикала Лилиана. — А князь Морлан — распоследняя скотина. Мало того, что со мной творил, еще и на тебе решил отыграться.

— Я только утешаюсь мыслью, что Полу достается не меньше, — призналась Дейна.

— Увы, дочка. Мальчишкам всегда достается больше отцовской любви. Такова жизнь.

— Значит, мне придется идти воровать? — спросила Дейна упавшим голосом.

— Смотри на это иначе. Не воровство, а спасение. Не преступление, а добро.

Дейна хотела, было, всплакнуть, но потом передумала. Мать была права, и нечего лить слезы, когда тебе девятнадцать лет и ты — одаренная ведьма. Стихии способны на многое. Водная стихия может усыплять: как внимание, бдительность, так и самого человека. Или колдуна. Статус роли не играет.

Но подходящую возможность пришлось ждать почти до осени.

Герцог Виенто задержался в столице и по приезду решал какие-то проблемы Нортэнийских земель. Кажется, коварные соседи устроили набеги на пшеничные поля и подожгли их, а потом заявили, что всему виной жара. Герцог не поверил в эту смешную ложь, и устроил разбирательство, подвергнув строгому суду каждого виновного.

«Так вот, в чем причина неурожая!», — потрясенно думала Дейна, перечитывая письмо в пятый раз, и кусая губы от наплыва тяжелых мыслей.

Если Виенто так строго относится к нарушителям из соседних герцогств, то как же поступит с ней, если поймает на воровстве?

С другой стороны — разве ему нужен артефакт? Виенто вполне здоров, молод, красив и обаятелен. Если только прикупил его, чтобы когда-нибудь спасти свою любимую женщину от смерти в родах. Но у него скверный характер, и о новом браке Даниэль едва ли задумывается, когда кругом война, интриги, смерть…

На другом листке было написано всего три строчки. Герцог Виенто обещал покарать нортэнийских церковников, главу стражи, и… приглашал Дейну к себе.

«Вы мне нужны», — гласила подпись.

Дейна задохнулась от прилива незнакомых и противоречивых чувств.

Она же так любила Леона, что не могла уснуть без мысли о нем. Но почему лицо становится румяным от смущения сразу, при прочтении этих трех простых слов?

Вздохнув и отложив письмо, Дейна стала собираться в недолгий путь. Узел с немногочисленными вещами стал чуть крупнее и тяжелее — она положила туда маленькую шкатулку для кольца-артефакта. Вещица давно хранилась у матери — кто бы мог подумать, что она может пригодиться?

Очередная дорога легла под колеса кареты, присланной самим герцогом. И Дейна, сидевшая в ней, была разменной монетой нортэнийских интриг.

Нежную девичью шею внезапно кольнуло что-то острое, как только Дейна вышла из кареты. Сперва подумалось про расстегнувшуюся булавку, удерживающую тонкий тканевый шарф, защищающий от солнца, но за вторым уколом последовало шуршание. Это бумага! Письмо! Дейна должна была отдать его отцу, но была оглушена его условием в обмен на свободу Леона. А потом забыла достать впопыхах. Конверт слегка помялся, но не утратил прямоугольной формы.

Выбор перед Дейной стоял небогатый: вернуть нетронутый конверт матери и навлечь на себя ее гнев, послать по почте отцу и из-за неизвестного содержания, возможно, доставить уйму неприятностей Леону. Еще можно вскрыть, прочитать и сжечь стихийным пламенем. Едва ли мать будет спрашивать у отца, полу

Постояв на месте, Дейна хмуро посмотрела на стремительно темнеющий горизонт, и выбрала последнее. Глубокий вздох, короткий звук рвущейся бумаги, учащенное дыхание. Тонкие пальцы дрожали, когда Дейна разворачивала аккуратно сложенный лист бумаги. Всего один, почти чистый. Только на середине, со стороны внутреннего сгиба, красовались четко выведенные слова:

«Я бы пожалела тебя за болезнь, но ты и без того ужасно жалок. Л.»

Мать знала про хворь отца? И ничего не сказала ей?!

На миг Дейна затаила дыхание. А потом скомкала бумагу, залилась злыми слезами и резко махнула рукой, накладывая чары огня. На черной земле расцвели ярко-рыжие — совсем, как волосы Леона — язычки сильного пламени. И девушка решительно кинула бумагу им на съедение. Следом полетел и конверт.

Когда от послания осталась кучка серого пепла, Дейна залила огонь магической водой. Все-таки владеть несколькими стихиями иногда бывает очень полезно. Расправив плечи, девушка направилась к высоким решетчатым воротам, пытаясь решить один очень важный вопрос.

Чувствовала ли бы она такое же отчаянную и злую радость, находись в письме что-нибудь по-настоящему важное? Дейна не знала, как ответить самой себе и предпочла не думать об этом.

* * *

Вопреки худшим опасениям Дейны герцог Виенто не изменился. Оставшись точно таким же хладнокровным и сдержанным, он принял нежданную гостью довольно радушно. Чтобы их неизбежная беседа не походила на скучнейший светский разговор, герцог предложил накрыть на стол в большой гостиной.

Здесь же девушка и заметила крупную белую жемчужину, вставленную в огранку золотого перстня.

Дейна не любила золотых украшений и никогда не носила, в отличии от матери, у которой имелось несколько тонких колец. Серебро и сплав металлов — вот истинная любовь юной княгини. Поэтому сам перстень ее не прельщал своими темно-червлеными гранями.

Просторная гостиная сверкала чистотой и уютом. На полу темнел диковинный ковер, испещренный алыми прерывистыми линиями, а синие занавески были широко раздвинуты и забраны гардинами. Начищенные до блеска подсвечники ждали своего часа на каминной полке. Там же покоилась и драгоценная жемчужина.

— Присаживайтесь, — предложил Виенто.

И Дейна послушно опустилась в глубокое мягкое кресло.

Герцог сел напротив, глядя на нее внимательно и с печалью в глазах. Интересно, что же его так тяготит?

— Могу я вас спросить? — неосторожно сорвалось с уст.