Валлейский лес

Тяжесть во всём теле становилась почти невыносимой. В голове все еще упрямо пыталось сохраняться загадочное биение, но уже скорее по инерции, всё утихая и утихая с каждой минутой.

Все это ошибка, какая-то фатальная ошибка. Мне и даром все это не нужно, и в гробу видал я эти приключения. Я хотел просто спокойно жить среди друзей и близких, вместе с Бригги, обзавестись собственными детьми, а амбиции мои ограничивались желанием признания моего мастерства — и все. Прости уж, загадочная «жена егеря». Что бы ты там не ощущала — я всё-таки просто маленький человек, один из множества, и во мне на самом деле нет ровным счетом ничего особенного. Могло быть, должно было быть… но нет.

«Вот так. Всё верно. Так лучше. Правильнее. Просто расслабься. Просто засыпай…»

Засыпать… В самом деле, заснуть — и пропадай всё пропадом.

— К слову об этом… мастер, растолкуйте мне наконец, почему Император так долго медлил с уничтожением Аль-Шалесса?

— Политика, Стивен. Политика. С Архимагом волей-неволей приходилось считаться.

— Я, похоже, что то упускаю. Какой-то город-государство, а нам принадлежит большая часть континента. С какой стати Империя не стёрла их в порошок ещё в самом начале?

— Если ты не в курсе, то мобед — или маг — это изначально жрец, а не чародей, — менторским тоном процедил Норрингтон. — А Мобедан-мобед — Архи-маг по-нашему — это верховный жрец. На югах властителя Аль-Шалесса почитали как садр-и-джихана, и его влияние было огромно. А поверь, влиять Шалессы могли, умели и не стеснялись. И уничтожили их как только появилась такая возможность. Пока у власти стоял слабый правитель, которого больше интересовала постройка новых медресе, чем регулярная армия.

…слабый правитель? …

— Тысячу раз верно присловье, что на детях великих природа отдыхает, — продолжал Норрингтон. — И при этом, видимо, не одно поколение. Наследник архимага Оуэна и вовсе был опасным безумцем, которого нельзя было допускать к власти.

…безумцем? Опасным?! …

— Это не говоря уже о том что второй из братьев, Каидан, который должен был возглавить их войска после своего дяди, как говорили, характером пошел в деда. Эмиры юга к тому моменту уже прозвали его Азар Бэхмен, и поверь, никто в целом мире не пожелал бы видеть во главе армии Аль-Шалесса второго Джавед Джехана.

Я вдруг понял что больше не чувствую холода. Зато чувствую закипающую злость.

«Катись в Бездну, кем или чем бы ты ни был! Катись, вместе со своими лживыми обещаниями! Всё чего я хочу — я сам себе и добуду!»

«Дурак, — был ответ. — Ничто не изменит этого теперь. Перестань вредить сам себе. Ты устал, сломлен, горе твое невосполнимо. Я положу этому конец. Я заберу твою боль. Я дарую тебе новую жизнь. Перестань противиться. Сдайся. Падай ниц. Возноси хвалу. Ты ведь хочешь этого сам…»

— Мне довелось присутствовать при расправе над Каиданом Шалессом. Он со своими Верными насмерть стоял за Верхний Город, хотя стена к тому времени обрушилась и исход был предрешен. Много людей полегло ради того чтобы взять его живым, однако это стоило того: Каидана обезглавили у ворот, на глазах у всех, и дух обороняющихся был сломлен. Голову бросили к подножью Башни Слоновой Кости, где укрылись Архимаг и остатки его людей. То есть в основном уже бабы с детьми. Архимагу объявили ультиматум, но он в конечном итоге предпочёл позорную смерть под обломками своего дворца. Да уж… старик Джахан наверняка перевернулся в гробу в этот момент, и все его предки вместе с ним.

Кулак сжался сам собой, словно не было никаких чар. Голос изнутри исчез, утих, или я просто перестал его слышать.

Позорную смерть? Позорную смерть, значит?…

От опрометчивых действий меня уберег только приключившейся со мной шок. Несколько спасительных секунд, позволивших мне справится с собой. Не дергайся. Не дыши. Ничем себя не выдавай. Аккуратно нащупай к чему крепятся наручники…

— Так или иначе, с тех пор как Башня Слоновой Кости рухнула, в мире словно стало легче дышать. С зачистками с этими пришлось немало крови пролить, что на юге, что в Дунроге, что у нас. За то, наконец, некому стало ставить нам палки в колёса. Эмиры платят дань, а халиф исправно засыпает императорскую семью дарами, пытаясь отсрочить неизбежное. Но ничего, наступит день, и все они, вместе с их богатыми каменным маслом землями, войдут в состав Империи. И что самое смешное — сделают это добровольно.

— Вы так думаете?

— Уверен. Не все войны ведутся при помощи мечей. И я скажу тебе: это намного более опасные войны. Ведь противник может даже не понимать что война в самом разгаре. Как и то что он проигрывает.

…кожаный шнур? Серьёзно, кожаный шнур? Блестяще! Это скорее уж для того чтоб бесчувственный арестант с коня не упал, нежели чтоб всерьёз удержать… Кажется, кое-кто слишком полагается на свои чары. И хорошо. И полагайтесь дальше.

Я нащупал кончик шнура. Попробовал аккуратно сковырнуть его пальцами. Запястье заныло от напряжения, однако я, пожалуй, никогда раньше так не радовался тому что чувствую боль. Я жив, и я свободен, свободен по настоящему! А эта глупая верёвочка вместе с кандалами вдруг превратились в незначительную помеху, от которой нужно просто избавиться.

— Тихо! — вдруг прохрипел Норрингтон, и конь резко остановился.

Что происходит? Они меня вычислили?…

— Что там, мастер? — настороженно спросил Стивен понизив голос.

— А ты не ощущаешь? — недовольно ответил старший. — Они здесь.

Узел стал мало помалу поддаваться.

— Ставь щиты и оставайся тут, — послышался шорох и лёгкий лязг металла. — А я погляжу наконец, кто тут у нас …

— Брат Эдмар, это с нашей текущей задачей никак не связано! Сейчас мы должны конвоировать …

— Ага, и когда мы вернемся — они будут уже далеко. Ставь щиты, я сказал! Они скорее всего не с голыми руками.

Еле слышный звук удаляющихся шагов был слаще самой прекрасной музыки, которую мне когда-либо доводилось слышать.

Узел распустился, оставались только кандалы. Страхов и сожалений вдруг тоже не осталось в этот момент — только гнев и холодный расчёт. Настолько холодный, что я сам себе удивился.

Выждать время.

Этот второй, Стивен, вполголоса произносит молитву своему покровителю, прося защиты и ограждения от шальной стрелы. Пока он колдует — осторожно повернуть голову. Увидеть его, пока ему не до меня.

Вот он… на вид — моего возраста, тёмно-русый, статный… тревожно всматривается в сторону, словно пытаясь разглядеть что-то среди бесконечной череды древесных стволов. Не ожидая никаких активных действий от меня, ведь их чары осечки дать не могут…

…не такой уж и мерзкий. Просто паренёк, просто работа такая. Неизвестно, сам ли он выбрал этот путь. Хотел ли он этого? Кто ждёт его дома? Кто я чтобы решать жить ему или…

…или, как говорили встарь: тот кто берёт в руки меч должен быть готов умереть от меча.

Резкий рывок, и цепь превращается в удавку. Пока он ничего не успел сделать — соскользнуть с конской спины, потянуть на себя, всем весом… Серый конь перепугано ржёт, взбрыкивает, стремясь избавится от нас обоих.

Именно тогда я и услышал хруст позвонков.

Падение на землю едва не вышибло из меня дух, но я продолжал судорожно затягивать цепь. Без особого смысла — все было кончено.

Мой противник был мёртв.

Прощай, невинность.

Добро пожаловать в ряды убийц, Баи.