Проект «У»

— 23 -

«Есть ли жизнь?» — подумал малыш, вылезая из утробы матери. Снаружи его поджидал мужик в крови и со скальпелем у пуповины. (такова жизнь, а всегда непредсказуема)

Уткнувшись лбом в иллюминатор, Дарья безучастно взирала на удаляющиеся очертания «Парижа». Она по-прежнему испытывала чувство шока, и даже лёгкий озноб, едва заметно колотивший её. Всё, к чему она так прикипела душой и телом, оказалось обманом — сплошным. Все, кто был знаком ей — использовали. И пользовались без тени сомнения и зазрения совести. Разве это справедливо и по отношению к ней, когда вопиющая наглость!

Взгляд стал холодным и отчуждённым. Новоявленный спаситель постарался отвлечь её, но лишь поймал на себе убийственно-ожесточённый взгляд ребёнка. Такой он уже встречал, когда ему в бытность приходилось разбираться с бандами малолетних беспредельщиков, а им порезать человека, как Дарье прикончить его сейчас, ничего ровным счётом ни стоит. А больше ничто и никто не держит, да и не удержит, если решит мстить.

— Не думай — ни о чём…  — не собирался подполковник уступать ребёнку. Он дольше неё прожил и найдёт способ вновь вернуть к жизни, а указать ей, в чём её истинный смысл — самой, как универсала. — У меня есть для тебя ещё один небольшой сюрприз! Сюда взгляни, а в документы загляни!

В руке у подполковника оказалась папка, а в ней альбом с фотографиями. Дарья не поверила своим глазам, поспешно переведя возбуждённо-вопросительный взгляд на взрослого человека.

— Это то, что я подумала, а правильно?!

— Полистай, да почитай…  — лишь прибавил подполковник к сказанному девчонкой.

Информация предназначалась для анализа универсала, коим являлся ребёнок.

«Ну, если обманул!..» — подумала про себя Дарья, надув губы со щёками, и принялась всматриваться в старые от времени фотографии. Не цветные, а чёрно-белые. Снова уставилась нагло на подполковника.

— Кто эти люди?

— Молодая пара…

— А где их ребёнок? Тут написана странная цифра…

— Это дата. И ребёнок родится у них значительно позже…

— Продолжай, коль сам начал, а тебя никто не тянул за язык, — не сдержалась Дарья, проявляя эмоции, бьющие у неё через край. Она сейчас напоминала оголённый провод — тронешь — ударит!

— Сама-то как думаешь?

Девчонка отреагировала своеобразно на заявление взрослого оппонента — отшвырнула журнал, и снова безучастно уставилась в иллюминатор.

Если это были её родители, то информацию на них ещё следует проверить, чем поверить этому на слово. А ничем не лучше Животина. Вот кто ей нужен сейчас — и тот, на ком она сорвёт всю свою злость и злобу, однако не станет убивать — банально. Кое-кто, кого она плохо помнила, а точнее вообще ничего кроме голоса и руки из детсадовских воспоминаний с казарменным режимом проживания в тренировочном лагере.

Каким же именно было лицо у «воспитателя», а того ещё учителя-мучителя? Но нисколько не обижалась на него. Он казался ей роднее приёмного отца с матерью, и впитывала при нём тогда, едва ли не с рождения вместо молока всё то, что закладывал он в неё.

Рука девчонки машинально коснулась того места, где обычно в складках одежды у неё было потайное место, предназначенное для хранения оружия. Откуда она извлекла к удивлению подполковника миниатюрное табельное оружие и…

— Фу-уф…  — выдохнул он облегчённо, отделавшись лёгким испугом, а неровен час и обделался бы. Да Дарья не стремилась разбираться с ним здесь и сейчас. Сам напрягся, хватаясь за табельное оружие.

То, которое достала девчонка, было именным, а наградным подарком от инструктора и одновременно основателя проекта «У». Он всем тамошним своим ученикам, как папа и мама — главная нянька.

— Почему я не помню его? — принялась Дарья отщёлкивать из обоймы патроны, вываливая в свободную руку на ладонь.

Оппонент живо сообразил, о ком ребёнок завёл речь, взял небольшую паузу, собираясь с мыслями — не имел права опростоволоситься.

— И где он сейчас, а жив? Я очень на это надеюсь! — продолжала настаивать Дарья на чётком и вразумительном ответе.

— Ну, как тебе сказать…  — начал издалека подполковник, стараясь изначально обезопасить себя от того, чего мог выкинуть ребёнок, а с оружием в руках, и хуже обезьяны с гранатой — не знаешь: когда рванёт, и куда метнёт. Того и гляди: пошлёт она их с генералом. Чего стоили одни воспоминания о приземлении на автостраду авиалайнера следующего международным рейсом за границу. А и террористы там. Да и сам только что видел, как она уработала без применения огнестрельного оружия тех, кто наведался на фермерское подворье, где она только с виду вела себя беззаботно, как и её приёмные родители со своими стариками. Делом доказала: с ней надо держать ухо востро, иначе…  — Прямо, как всё есть на самом деле — без прикрас, а приукрашивания ситуации с ним!

Вот и попробуй с ней о чём-то поговори — взрослая не по годам, а чувствует за собой силу.

Подполковник обмахнул лицо платком — вспотел, и не по тому, что было жарко, отнюдь — ничуть, просто юная соседка постоянно вгоняла его в краску, демонстрируя собственное превосходство. А на всю жизнь уяснила главный урок, вынесенный ей из «детсада»: важно поставить себя выше над любым человеком или обстоятельствами, и необязательно доказывать делом: ты лучше или круче. Помни: пустить пыль в глаза — уже половина успеха, а неожиданность и внезапность с уверенностью, граничащей с беспредельной самоуверенностью — и вовсе победа. Ошеломи своего противника, будь он даже твоим напарником или оппонентом и подчини своей воле.

Уж что-что, а силы-воли ребёнку было не занимать. Она только внешне выглядела девчонкой, а во всём остальном по жизни универсал. Могла при желании и на публику сыграть. При этом Станиславский отдыхал и нервно курил.

Напарник по соседству не отказался бы выпить — причём запить тем же крепким напитком. Нервы были на пределе и натянуты как струна — дёрни — порвётся. Работа на износ. Иначе в силовом ведомстве нельзя, а и заслужить погоны с большими звёздами.

Вытащив из укромного места в одежде плоскую фляжку, подполковник открыл колпачок и пригубил, сделав пару больших глотков, а затем запил их всё из той же ёмкости, осушая до последней капли — вытряхнул, и даже рукой по дну стукнул.

— Я жду…  — напомнила Дарья о своём присутствии, и пока что никуда не собиралась линять.

Зато оппонент полинял. С него сошло семь потов.

— Есть такая тема разговора, — заявил наконец-то в продолжении он. — И твой бывший учитель живее всех живых. Он — псих! Его содержат на секретном объекте строгого режима в камере-одиночке.

— И за что же его, а так невзлюбил, и кто?

— Тот, кто поперёк горла не только тебе, но и мне, а всем, кто когда-либо сталкивался с ним…  — завёл речь подполковник о Животине.

Дарья мгновенно сообразила.

— Могу я лично разобраться с ним?

— Думаю, что генерал не будет против, если я предоставлю тебе такую возможность! Но ты сама должна учесть кое-что: с Животиным всё должно быть шито-крыто! Чтоб никто — даже комар носа не подточил: там действовал профессионал уровня универсал!

— Значит, плохо ты знаешь меня, а точнее вообще понятия не имеешь, с кем имеешь дело — и кто я, — перехватила Дарья инициативу у подполковника.

Ей палец в рот не клади — не акула — хуже — жизни лишит. И ей человека пришить, это как её сверстнице на уроке труда пуговицу к ткани. Вот только орудие труда у неё — огнестрельное оружие, а и холодным владела в совершенстве. Уникум — универсал. Такой её и создавал тот, кого спрятали от людских глаз, куда подальше те, кто ненавидел Чуйкина и его проект. А сами хотели — и пытались — завладеть его учениками с выпускниками. Да поторопились. Дарья была единственная, кто прошёл, все круги ада и сдал главный экзамен всей своей жизни, заглянув смерти в глаза.

Иные два ученика потерпели крах. Их ждал провал, а Чуйкина разочарование. Ни его одного — тот кто был благосклонен к нему десять лет подряд, вдруг охладел, не получив нужный результат. А постоянно торопил. Не пойди тогда он у него на поводу, возможно бы не пропали без вести два будущих выпускника.

Терпение и ещё раз терпение. А его не хватало подполковнику. Ладно бы вёл общение с взрослым человеком. Тут гораздо проще — отдал приказ сотруднику и тот в лепёшку расшибётся, а выполнит его любой ценой. Здесь же ребёнок — совсем иной случай — приходилось убеждать, и в первую очередь себя: делает всё правильно, а поступает. Иначе нельзя. Это всё равно, что держать на цепи гремучую змею, зная: она рано или поздно всё равно изловчиться и укусит, исторгая весь свой накопившийся яд в руку хозяина.

Бойся данайцев дары приносящих!..

— Давай пока что немного повременим, Дарья, а? — предложил временное «перемирие» подполковник. — Я столько времени гонялся за тобой — искал, что устал!

И не соврал, но без подвоха не обошлось. С ребёнком обычная в таких случаях разводка по отношению к универсалу не прошла.

— Тогда те в отставку пора — и лучше самому подать, чем посмертно попасться…

Дарья принялась загонять патроны назад в обойму, сделав на этом главный акцент. Подполковник ещё раз пригубил машинально на инстинкте плоскую фляжку, но она была давным-давно высосана им до последней капли.

— Жаль, мала чашка…  оказалась! А хороша бражка была…

— Не уходи от темы разговора, мужик!

— Подполковник…

— Оставь эти звания с регалиями для кого-нибудь другого! Например, у меня и вовсе их нет, как и погон. И что мне ты да твой генерал? Да и Животину недолго жить осталось! Если сам не загнётся, я помогу ему в любом случае — с тобой или без тебя, а твоей поддержки! Мне это без разницы…

Правду об учениках Чуйкина ходили слухи: эти беспризорники-беспредельщики, казалось, могли выжить в заполярном круге или в одной берлоге с медведем, так ещё хищный зверь послужит им основой для коврика у себя же, а и запаса провизии будет на полгода вперёд. Такая, как Дарья, нигде не пропадёт. И всё нипочём.

Не уступи — прокол обеспечен. Поэтому подполковник предпочитал постоянно держать в разговоре с ней интригу. Любопытство — помниться — основная черта женщины, а тем более девчонки возраста юной собеседницы.

— Не хочешь говорить, не надо, я и без тебя докопаюсь до истины! Всё, что необходимо мне, сообщит Животин!

— Хм, да он и под пыткой вряд ли! На то и фамилия соответствующая, а и род занятий выбрал! — усомнился подполковник: девчонка берёт его на испуг. Да с ним это не прокатит.

Дарья привстала со своего места, покидая сидение.

— Ты куда это…  и собралась?

— Прогуляться…

— Как далеко?

— Там видно будет, — в третий раз покосилась она на иллюминатор.

— Не вздумай выходить за борт…

— А то что — это угроза или…

— Совет взрослого человека!

— А если я с парашютом?

— На борту винтокрылой машины непредусмотрено данное средство спасения.

— Не очень-то и нужно было, а изначально! И без него как-нибудь обойдусь — не впервой.

— Да стой ты! Постой…  — схватил подполковник за руку девчонку.

— Руки…  — выдала она на-гора, — … убрал!

— Спокойно, только без паники, а нервов! Всё, что тебя так интересует — необходимая информация — будет предоставлена по приземлении в знакомое тебе учреждение.