Проект «У»

— 20 -

— Всё о кабачках знаю — как растут, как цветут, как плодоносят…  Но вот как икру мечут?!.. (Журнал «Парадокс»: о превратностях судьбы)

Понимая, что деваться особо и некуда, сухопутный отставник снова предпринял попытку развести местного агрария.

— Ну чё, колхозник, хочешь мы поможем тебе разобраться в твоей семейной жизни — я и мои родные?

Пассажир намекнул, что у него дружная семья в отличие от соседа за баранкой, в чём тот сам лишний раз и убедился — не бросят один другого в беде.

— Чего молчишь и не мычишь, а пора бы телиться? Где твой хутор или дом? А в каком населённом пункте размещён?

— Да как сказать…  — смутился водитель.

— Как есть — режь правду-матку — и не стесняйся! Давно мечтали семьёй отдохнуть в глуши, а тут эти разбойники с большой дороги! Так что не держи на нас зла, паря! Как говориться: кто старое помянет тому что?

— А я что? Я ж ничего — и против вас не имею!

— Нет, пора те, колхозник, становиться настоящим мужиком! Так и быть — выручим, а поможем всем, чем сможем! Одного в беде не бросим — обязаны теперь тебе — не по гроб жизни конечно, но…

— Что? — настороженно поинтересовался колхозник с робостью в голосе.

— Сказал уже, а чё повторять одно и то же два раза подряд! Служил?

— А вы, стало быть, военный?

— Да, в отставке числюсь — в запас перевели, — чуть смутился отставник. — Да вот пришлось вспомнить то, чему учили в армии! И те не помешает пройти настоящую школу жизни!

Собеседники разговорились, точнее это отставник заставил развязать язык колхозника.

— Ну, так где «служишь», аграрий? На кого пашешь?

— В Париже я обитаю…

— Где-где?! — показалось отставнику: он ослышался. — Шутишь?

— Если бы я, а то один председатель! Одно слово — дятел! Деревню обозвал так…

— Как?!

— Париж…

— Точно не паришь, а и не гонишь?

— Прибавить скорости?

— Не-не, не надо! Я ща не про то, а самое…

Отставник не удержался и постучал в заднее окошко кабины, привлекая внимание родных и близких в кузове грузовика.

— Эй, население! Вы не прочь прокатиться до Парижу?

— Чего?! — покосилась в недоумении Алевтина на своего старика. — Охренел? В конец?

— Да нет, и потом не я…  — постарался отставник объяснить подоплёку со столицей Франции в средней полосе России. — Тут этот аграрий проживает в одноимённом населённом пункте!

— Ура! — подыграла Дарья деду. — Мы едем в Париж на машине!

— Куда-куда?! — закудахтали её родные — мама с папой.

— Ну чё вы, аки дети малые! В столицу Франции! Али не слыхали? — перешла дочь на сельский диалект, перенимая местный говор.

— На этом…  транспорте? — выдала Анфиса. — Далеко не уедем!

— Да уж почти приехали, — уверил колхозник.

И точно — ближайший указатель населённого пункта совпадал с названием столицы Франции.

— Это чё, а? — уставились на поросшее поле бурьяном Сергачёвы с Рогачёвыми, выглядывая из-за бортов кузова.

— Хрянция…  — усмехнулась Дарья.

— Хреновость, а не новость…  — озабоченно произнесла мама.

Ей всё меньше нравилась затея дочери и отца. А они неспроста согласились податься сюда в эту глушь — им самое место здесь после того, как они засветились у сторожки лесника со своими «рожами» перед силовиками. Где как не тут можно было затеряться — в этом диком и нехоженом крае.

— Хана — край…

— Да, так наш колхоз и назывался…  — подтвердил колхозник.

— Слушай, друг, — перешёл отставник при разговоре с ним на новое определение, изменив отношение пусть пока и голословно, но подвижки уже наметились и были очевидны, — ты не будешь против, если мы по прибытии к тебе в гости заявим: дескать, твои дальние родственники? И ты подобрал нас по дороге, когда мы ехали проведать тебя?

— Да мне всё равно, — нравились колхознику его спутники, и чем дальше, тем больше. Он видел в них свою будущую семейную жизнь, а был не прочь скопировать под копирку отношения. — Как будет вам угодно…

— Тогда давай заранее условимся: я — твой дядя, поскольку постоянно обращаешься ко мне подобным образом, а сразу начал — знать судьба…

— Ясно, а кто тогда те, кто в кузове у нас…  дядя?

— Вон та крикливая особа — моя жена…  вроде была…

— И чё ты сказал, а я слышу?

— Шутку юмора! Помолчи, Алевтина! Иная её соседка — Анфиса — моя сватья, а сват — морской волк, — старался отставник не упоминать своего имени и иного также военного в прошлом человека, намекая: оба до сих пор находятся при исполнении своих служебных обязанностей в качестве законспирированных агентов спецслужб. — Всё понял? Если да — кивни.

— Ага…  — округлились глаза у колхозника.

И отставник без тени смущения и сомнений продолжил далее разводить колхозника за глаза.

— А вот наши дети…  — призадумался немного он. — Кем же они доводятся тебе?

Ему требовалась подсказка от агрария.

— Брат и сестра…

— Не…  тормози! Один из них родственник, а иной чисто по паспорту со штампом из Загса. Так что выбирай себе либо брата, либо сестру, и желательно троюродного!

— Тогда лучше брата, хотя нет — сестру! А то моя жинка меня заревнует к жене троюродного брата! Зато к сестре не станет?

Троюродная сестра и предупредила своего мужа, чтобы тот не заглядывался на местных доярок, пообещав глаз с него не спускать.

— Ну, милая…

— Смотри у меня, дорогуша…

— А парни в деревне найдутся…  — осеклась Дарья. — Ой, у Парыжу есть?

— У меня сын…

— И сколько ему стукнуло?

— Тебе в самый раз сойдёт…  за родственника…

— А чё, я не прочь с ним породниться…  — хихикнула Дарья.

— Додик! — изумилась мама. — Ты что такое несёшь?

— Пока что ничего — яйцо высидеть не смогу, а и выносить!.. — погладила себя Дарья по животу.

— ?!!..

— Да шучу я, аки деда!

— Правда, милая, она у нас совсем взрослая стала?

— И это в 12 лет, дорогуша!?

— А чё, — ввернула Анфиса. — Нынче по телевизору рассказывали и даже показывали, как у одних детей в 11 лет уже ребёнок появился. Кажется, это было в Бразилии?

— Мы не в Бразилии! А России!

— Точно, хочу во Францию — в столицу любви! — засуетилась Дарья в продолжении. — Лямур!

— Амор…  — подсказал отставник, как будет звучать любовь по-французски.

— Садом и Гоморра! — не согласилась мама.

— Лады, кажись, разобрались, — лукаво подмигнул отставник местному аграрию. — Поехали на гости, родственник…

Миновав знак на дороге, залётные гости с нескрываемым интересом следили за постоянно изменяющимся и открывающимся их взору ландшафтом сельской местности.

Вдалеке на отшибе у дороги показалось какое-то полуразрушенное сооружение и напоминало то ли каменный памятник-стелу сродни ударникам труда, то ли монументальную аббревиатуру колхоза-совхоза.

— А это чё за пирамида Хеопса?

— Скотомогильник…  — сказал вполне спокойно аграрий.

— Чё?

— Мор скота у нас был — ящур свирепствовал, вот и пришлось устроить скоту братскую могилу…

— Ура! Да тут доисторические рептилии водятся, — изумилась Дарья. — Будем с тобой, Кекс, на ящуров охотится!

— Ящур! Какой ящур? И где? — переполошилась мама.

— Да не беспокойся ты так, милая, — постарался унять её страхи отец семейства. — Ящур — это не ящер, а обычная смертельная болезнь животных! И также очень опасная для человека…

— Что?!

— А что!?

— Да у них тут эпидемия, дорогуша!

— Так ведь была, милая…

— И кто тебе о том сказал? Ты же знаешь, как у нас это делается — достаточно сказать: опасность миновала — и всё! Нашёл, кому верить! У нас все только и могут врать! Те же врачи!

— А причём тут медики?

— Сам видел, кто у них дежурит в развалившемся ФАПе — какая-то ведьма и страшнее цыганки…

— Неужели? А мне показалось…

— Что? Ты строил ей глазки? Это правда?

— Ну, милая…

— Ой, не ври, дорогуша! Хуже будет…

— Да после того, что пережили…  — подал голос морской волк. Его по-прежнему укачивало, но шума прибоя или разбивающихся волн о борта судна не слышал, притом, что кузов выглядел, как некая спасательная шлюпка и натовского образца по форме напоминая огромное корыто. — Вряд ли…

— Это кузов грузовика! Мы на суше, пень трухлявый! — залепила Анфиса.

— Правда?

— Самая, что ни на есть! И едем — не поверишь…

— Уже…

— В Париж! Каково?

— Че-чё? Я и заграницу к врагам? Да не сдамся!

— Париж, да не тот — и наш…

— Неужто победили! А дошли до западного побережья Атлантического океана? Ура-ра-А-А…

— Ты чё, пенёк трухлявый, совсем голову потерял? И круто же тя контузило, а та баба в развалюхе! И чем только опоила? Чё за зелье подлила?

— А разве мы не воевали?

— Ну, как те сказать, шоб несильно огорчить…  — огорошила Анфиса. — Третьей Мировой не было, а простой вооружённый конфликт и в дачном посёлке. Припоминаешь?

Стараясь проанализировать поступившую ему извне информацию на корку головного мозга, морской волк впал в ступор. Похоже, что морщины на лбу заменяли ему разгладившиеся внутри черепа извилины.

— Деда, держись…  — присоединилась внучка к нему. — Уже всё позади — прорвались, правда, с боем пришлось, но всё хорошо! А давно позади! Не тупи!

— Да уж…  — заявил он, немного подумав, — тут как водится: без пол-литра не обойтись, а маловато будет!

— Говно вопрос, а не проблема, — подал голос какой-то посторонний тип из кабины грузовика. — Ща за встречу и отметим!

— Это кто там, а?

— Типа родня объявилась, и там, где не ждали отыскать! А счастье-то какое, и подвалило! Едем в Париж! — не унималась Дарья.

— Ну да…  — кивнул морской волк. — Да ну!

— Угу, деда! Ты лежи, тебе нельзя напрягаться, а голову — подавно! Чревато, и чем — ни мне тебе говорить!

Наконец-то показались очертания Парижа. Вопрос — какого века были руины — оставался открытым. Морскому волку показалось: случился провал во времени.

— Да нет же, просто наш родственник живёт в населённом пункте схожем по названию со столицей Франции. Вот только жаль, что на этом все совпадения и заканчиваются…

— Устами ребёнка глаголет истина, — подтвердил неизвестно откуда нарисовавшийся родственник, а продолжавший крутить пятое колесо в грузовике, располагаясь в кабине.

— Я гляжу, — заметил к слову отставник, — у вас тут тоже без боевых действий не обошлось? А продразвёрстки?

— Да не, это у нас обычная картина…

— Приплыли…  — выдали пассажирки в кузове.

— Ага, почти приехали…  — отреагировал на их заявление аграрий. — Вон там мой дом! Не хоромы, но жить можно!

— Какой-то странный он у тебя…  — приметили нарисовавшиеся родственники на возвышенности одноэтажное строение и сильно вытянутое по форме. — Не дом, а…

— Коровник и есть, а был! Из него и лепил дом, точнее перестроил! А взял за основу его стены! Тесть удружил!

— Да, не жалует он тебя, — мгновенно пожаловались бабы в кузове.

— Первое впечатление всегда обманчиво, — напомнил отставник: это главное правило — ввести в заблуждение противника и застать врасплох.

Но кто и кого — колхозник их. Он и впрямь оказался аграрием — местным фермером. Выскочившая из дома гарная баба обрадовалась пополнению. Она-то решила: он привёз ей гастарбайтеров.