Проект «У»

— 16 -

«Я часто просыпаюсь по ночам и, захлёбываясь слезами, утыкаюсь в подушку. А всё потому, что не могу понять, как Господь позволил появиться на свет таким людям, как Гитлеру, Чикатило, и редкостной гадине — моей тёще… (оправдательное слово подсудимого перед вынесением приговора)

Взлетев вверх по лестнице, Дарья не дала возможности опомниться боевикам, занявшим оборону на втором этаже. Они слышали, приближающиеся стремительно шаги — кто-то бежал к ним — и нисколько не сомневались: те, кто вломился в дом. Всё одно оказались неподготовлены к встрече противника — выстрелили на опережение. Автоматные очереди ударили по бетонным стенам и…

Дарью осыпало каменной крошкой. Она залегла. Но тут же вскочила. Противник применил против неё гранату, загремевшую вниз по ступеням, в то время как она рванул вверх вперёд неё. Взрыв отвлёк внимание боевиков, они пропустили момент контратаки противника, к тому же выстрелили наобум перед взрывом на уровне взрослого человека, а тут ребёнок и держался у пола, согнувшись в три погибели.

Над головой девчонки просвистели пули. Иной бы ребёнок упал и заорал в испуге, заливая пол потоками слёз, а этот…

Это было нечто — и то, что сотворила Дарья. Каждый выстрел был предельно точным, и ей потребовалось всегда два…  патрона. Два выстрела — два трупа. Лобовая кость пробита насквозь. Ей показалось этого недостаточно, и она произвела ещё парочку контрольных.

Тот, кто невольно наблюдал за ней со стороны — и ещё один боевик, подсунувший двух своих бойцов — терялся в догадках: кто же она такая? Выдал себя.

На звук в стороне и прореагировала девчонка, израсходовав обойму в дверь одной из множественных комнат, навалилась следом, проникая внутрь, совершив кульбит через голову, и тут же юркнула за диван. Тот, кого она стремилась подстрелить, остался у стены возле дверного проёма, снова продолжал прятаться за раскрытой дверью, держа руку с оружием наружу.

— Не подходы…

— А то что? — съязвила Дарья, выигрывая время — осматривалась.

Стрелять было нечем — обойма пистолета пуста, но она могла обойтись и без него. Важно определить: один ли противник, тогда у неё не возникнет никаких проблем с его устранением.

— Зарэжу…

— Лады, — озадачила Дарья, запрыгнув без тени сомнения и боязни на диван. — Вот она я — режь меня! Слабо, джигит? Кишка тонка?

Тот выглянул утайкой из-за двери, скосившись одним глазом на ребёнка. Раньше она казалась ему страшнее — с оружием в руках.

— Пух…  — сымитировала Дарья выстрел и…

У противника выпало его оружие и дверь под воздействием нагрузки тела «джигита» подалась на место, закрывая проём.

— Э-э…  — возмущённо произнесла Дарья. — Я так не играю…

Боевик оказался нервным типом и, похоже, никогда ранее не имел настоящего дела с оружием, скорее нацепил для красоты — отвалился на пол, съехав по стенке.

Подобрав пистолет, Дарья машинально проверила наличие патронов в обойме, тут же прикинула: насколько она рассчитана и калибр. Всё вполне устраивало. Она стала обладателем ГШ-18. С него и начиналась её практика по стрельбе в те далёкие времена, когда была ребёнком, а нынче не считала себя таковой — всё-таки сказывался возраст — ей 12-лет — а начала свой боевой путь два года тому назад в десятилетнем возрасте. Так что практика, а выполненных боевых задач — позавидует взрослый профессионал. И убивать для неё — обычная практика. Кровь не вызывала чувство рвотного спазма. Опустилась на диван. И даже на миг зажмурилась, однако это не значило: кого-то подпустит ближе, чем на выстрел из пистолета.

В памяти тотчас всплыли дела давно минувших дней, которые нисколько не мешали ей спать по ночам — и делала она это вполне спокойно и естественно. Никакого шока, а и быть по определению не могло. Если детей в грудном возрасте вскармливали молоком, то её — нет, не кровью — она уже в утробе матери слышала выстрелы, а затем, затем какие-то люди занялись её обучением по аналогии подготовки ниндзя. Так что игрушками у неё ещё с пелёнок оказались боеприпасы с огнестрельным оружием. И первый подарок был именно ГШ-18, правда, без обоймы. Её она получила после, а чуть ранее патроны от него и висели гирляндами над кроваткой.

Непосвящённому человеку всё это покажется вопиющим кощунством, но только не для универсала. И была задействована в проекте не одна. Детворы в странной группе детсада закрытого типа хватало, и няньки с воспитателями у них там были не в белых халатах, а форме защитного окраса военного образца.

Ещё до того, как она научилась ходить, чуть ранее плавать. Тот случай запомнился Дарье на всю жизнь — как чья-то рука выхватила её из люльки и опустила в ванну с водой, окуная с головой. Она закричала, и едва не захлебнулась. Это был первый урок, а когда повторился, уже не пыталась возмущаться или протестовать открыто, напротив выжить. Поэтому и орать под водой не стала, а что — пускать пузыри. Инстинкт самосохранения подсказал ей, как должно выживать в подобной ситуации. А с третьего купания она уже работала во всю руками и ногами. На четвёртый раз поплыла.

Инструктор-нянька тоже не рисковал, подводя поэтапно ребёнка к тому, что ему предстояло уяснить инстинктивно, а научиться выживать в той или иной ситуации.

Всё это Дарье вспомнилось при взгляде на аквариум, поскольку в своё время она также плавала среди рыб и порой хищных и зубастых. Её готовили к выживанию в любой среде обитания, будь то средняя полоса России или экваториальный пояс. А и про зону вечной мерзлоты напомнил холодильник.

Ей хотелось пить, она открыла дверцу, в лицо ударил холод морозильной установки. И в памяти сразу же неосознанно всплыла картина закаливания. Она познакомилась со снегом раньше, чем обычный ребёнок.

Всё та же рука с рукавом защитного окраса положила её в пелёнках на снег. А затем при повторном закаливании и вовсе раскрыла их. На третий раз рука осыпала её охапкой чего-то колюче-холодного. Она не захныкала, и плакать не думала, напротив пыталась привыкать к новому испытанию. Деваться-то всё одно некуда. И была права — на голову вылили ушат ледяной воды, и…  растирание. А потом жар как в печке. Её приучали к бане, а на деле — повышенному температурному режиму.

Открыв бутылку, Дарья пригубила напиток. И снова пережитые воспоминания захлестнули её. Она оказалась во власти того, что уже пережила, так неужели и сейчас переживает, но не за себя, а своих родных? Хотя не помнила, когда впервые увидела маму, и почему она не сразу оказалась с ней. В памяти то и дело продолжала возникать рука с рукавом защитно-маскирующего окраса — хватать её и куда-то тащить. А один раз она бросила её на каком-то канате. Ей пришлось самой вцепиться в него, дабы не упасть туда, где не было видно дна.

Обман зрения — пол находился рядом — инструктор знал об этом, а ученице это ни к чему, тем более что она показывала наилучшие результаты в сравнении с остальными детьми. Отсев производился естественным образом, и никто не погибал, как в средние века из учеников ниндзя, где чтобы выжить, а и из ума не приветствовалось, надо убить соседа.

Характер ребёнка-девчонки ковался, закаляясь, точно булатная сталь. Один слой накладывался на иной, и так просто с ней никому не покончить. Природные инстинкты выживания она впитала вместе с жизненным опытом, и со стороны даже инструкторам-мучителям, казалось: как кошка имела девять жизней. Но тот, кто считал ученицу своим детищем, а себя — её «отцом», так и не увидел выпуска. Она в это время сдавала выпускной экзамен. И тогда также оказалась в окружении тех, кто накинулся на неё и родных с оружием в руках. Боевики были повсюду, и скрываться от них, а бежать было бессмысленно. Хочешь избежать неприятностей, уничтожь их всех до одного.

Рука с напитком последовала вниз, зато поднялась иная с пистолетом. Дарья навела ствол на тело боевика у стены. Он видел её — запомнил — не должен выжить. Ей надо убить его! Убить! Уничтожить! Истребить…

Дарья тряхнула головой, отгоняя от себя дурные мысли, точно ворох проблем. Почему-то тянула время, и почему, сама не понимала. А попросту не могла выстрелить в безоружного противника. Это было выше её сил. Ей надо было кончать с ним, когда он сжимал то, что теперь она. Может ему вернуть ГШ-18 и расшевелить? Всё одно не выстрелит, скорее пистолетом в неё бросит и побежит.

Как же ей быть, а поступить с ним?

— Эй, джигит! — подскочила она к нему, отвесив звонкую пощёчину.

Тип нервно дёрнулся, открывая глаза и…

— Не убивай меня! — заорал он.

«Вот гад такой…  — подумалось Дарье. — Как он мог, а сказать ей такое!»

— А ещё мужик — горец! Ну и кто ты после этого? Позор своего славного рода! И смывается кровью!

— Не-ат…  — зажмурился тип, закрывая голову руками. — Пожалюйста-а-а…

«Сволочь!» — теряла терпение Дарья, чего раньше за собой не замечала, убеждаясь лишний раз в поговорке: Мы в ответе за тех, кого приручили!

— Встань! — услышал «джигит» от девчонки.

Повиновался.

«Ну вот, он выше её в два раза, так чем не повод разобраться с ним при применении огнестрельного оружия?»

«Джигит» нервно трясся — пальцы рук дрожали, а и зубы дробно стучали.

«Как всё-таки непросто с ним!»

— Где твой кинжал, джигит?

Противник не обладал им.

— Ты вообще-то горец — дитя гор?

— Нэт, моя тут родилса, аки твоя!

— Хм, сравнил…  — осознала Дарья: ей не следует продолжать разговор с ним — с каждым мигом будет сложнее решиться на то, что она обычно делала машинально на инстинкте самосохранения, не задумываясь, поскольку главная цель — выжить и не из ума. — Нападай на меня!

— Я? — переспросил в недоумении тип. — Поднять рука на ребёнка? Вах, да за кого твоя держать моя!?

— То-то и оно — не держу! Беги — свободен! — надеялась Дарья выстрелить ему в спину, как беглецу: будет звать на помощь, тогда грех не пристрелить его.

— Нэт, — воспротивился тип. — Моя не бегать…

— Типа твой дом — живёшь в нём, а я такая нехорошая, зато ты — просто само совершенство — ангел среди убийц? Сто процентов!

— Не совсем…

— Вот видишь…  — казалось бы нашла она повод для выстрела.

— Не убивай моя, и моя выводит твоя отсюда! Твоя и тех, кто явился сюда с твоя к нам…

— И что ты говоришь, джигит?

— Правду — чистую…

— Ну…  смотри! — понадеялась Дарья: теперь он не уйдёт от неё — и если что — появится долгожданный повод избавиться от него привычным образом для неё. — Если соврал…

— Моя говорить твоя правду…

И акцент ей понравился. Тип всё больше походил на боевика.

— А что выше — под крышей? — заинтересовалась в продолжение Дарья.

— Чердак…

— А на нём? Есть ещё боевики вроде тебя или оружие?

Тип не знал, что ответить.

— Веди, — решила она прикрыться им. Если там кто-то засел — всё меньше проблем — хоть таким образом избавиться от него, и вроде как её совесть будет чиста, соответственно сможет спать спокойно по ночам, а беззаботно.

Дверь на чердак ушла в сторону и взору ребёнка открылась картина подготовленной стрелковой позиции в виду установленной там на сошках крупнокалиберной снайперской винтовки. Модель знакомая — изучала её, но никогда не пользовалась. Слишком тяжёлой была винтовка и весила под пуд. Отдача при выстреле такая, что при всём своём желании не удержит. Сюда бы кого-то крупнее, чем она — отца или стариков.