Физрук-3: назад в СССР

Глава 18

Вскоре из спальни вышла Илга, приодетая и накрашенная. Черное, отблескивающее металлом вечернее платье, на груди закрытое до горла, а на спине с разрезом до… Хорошо, что не по самое не могу. Иначе бы я выставил гостей и Новый год мы встретили бы, где угодно, но только не за столом. Еще на Илге были туфли на шпильках, что добавляло ей роста. В общем она однозначно затмила Фросю, которая затянула телеса в розовый крепдешин, хотя затягивать там было нечего.

— Здравствуйте! — произнесла Илга.

— Здравствуйте! — откликнулся Курбатов, улыбаясь.

— Здорово, — буркнула Ефросинья, метнув в своего сожителя ревнивый взгляд — наигранный или искренний? — Я там у тебя на кухне похозяйничала малость, — тут же переключилась она. — Ничё?

— Ничего, — сказала Илга. — Я сейчас все принесу. Садитесь за стол.

Витек и его сожительница устроились на диване. Я сел на стул во главе стола. Через минуту вернулась Илга, принесла угощение, которое притащили гости. Квашенная капуста, маринованные помидоры, соленая грудинка — в общем, отличную закуску к водочке. Вот только — с кем ее пить? Трудовик в завязке — в подлинной или мнимой — а Кеша пока не появился. Неужто все еще снег убирает? Ладно, начнем без него. Уже было начало двенадцатого. Пора проводить Старый год. Я открыл бутылку вина, налил Илге, потом попытался налить Фросе, но та помотала овечьими кудряшками показала глазами на бутылку водки. Та-ак. Понятно. Собутыльница у меня есть. Витьку я набуровил лимонаду, ну а нам, с его дамой, водочки.

— Ну, дорогие товарищи, — пробормотал я, поднимая рюмаху запотевшую от ледяного содержимого. — Давайте проводим Старый год! Самым главным его событием, я считаю то, что все мы познакомились!

Участники застолья поддержали. Бокалы и рюмки звякнули, сдвигаясь. Мы накатили и навалились на закуски. Вкуснятины хватало. Так что проголодавшиеся гости и хозяева некоторое время с увлечением лопали. Потом слово попросила Илга. Присутствующие вежливо замерли, кто с куском гусятины на вилке, кто не прожевав до конца маринованный помидор, а кто и высматривая, чтобы еще такое ухватить?

— Дорогие друзья! — произнесла она. — Я — латышка, родилась и выросла в Эстонии, а теперь живу и работаю в сердце России, в старинном городе Литейске, где мне довелось обрести не только друзей, но и любимого человека. Поэтому предлагаю выпить за нашу замечательную страну, которая объединяет людей разных национальностей и соединяет сердца!

— Ура! — подхватил трудовик и его подружка.

Я поцеловал свою женщину и только потом выпил. А тут как раз подоспело поздравление советскому народу. На экране появилось изображение заснеженного Кремля и прозвучали первые аккорды песни «От Москвы, до самых до окраин…», которые повторились несколько раз. Диктор телевидения объявил выступление Генерального секретаря Коммунистической Партии Советского Союза, Председателя Верховного Совета СССР, товарища Леонида Ильича Брежнева. Вся компания повернулась к экрану, чтобы выслушать, что скажет генсек.

По голосу было слышно, что он очень болен и произносимые слова даются ему с трудом, тем не менее, глава государства старался выговаривать их четко. Не знаю, как других, а меня проняло. Я словно на миг перенесся не в Санька Данилова, а в самого себя, который примерно в это же время сидит с родителями перед телевизором, держит в руках бокал с шоколадного цвета «Байкалом», над которым шипят и лопаются пузырьки газа, и нетерпеливо ждет, когда этот орденоносный старик закончит свою речь.

— Дорогие друзья! — прошмакал Брежнев. — Кремлевские куранты отсчитывают последние минуты 1980 года. Уходящий год вобрал в себя многое: были в нем трудности и огорчения, были и успехи, и радости. Но провожаем мы его с добрым чувством. В год славного ленинского юбилея советские люди поработали самоотверженно и вдохновенно. В этой пятилетке сделан крупный шаг в развитии экономики. Повысилось благосостояние народа. Более пятидесяти миллионов человек справили новоселье. Сердечное спасибо всем тем, кто трудится на заводах и фабриках, нефтяных промыслах, возводит дома, прокладывает магистрали, строит электростанции, кто создает духовные ценности, учит и воспитывает детей, охраняет здоровье людей, украшает их быт — всем, кто работает сознательно и плодотворно на благо социалистической Родины. Сердечно поздравляю с Новым годом героический советский рабочий класс, славное колхозное крестьянство, народную интеллигенцию! Крепкого вам здоровья хорошего настроения, успехов в труде, учебе творчестве! Новогодний привет ветеранам революции, войны и труда, глубокая вам благодарность и признательность Родины! От всей души желаю счастья и радости советским женщинам! Горячий привет замечательной советской молодежи, доблестным воинам армии и флота! Наилучшие пожелания всем тем, кто в новогоднюю ночь несет трудовую вахту одиннадцатой пятилетки, бдительно охраняет священные рубежи Страны Советов, работает вдали от родной земли. Пусть в каждом доме, в каждой семье всегда будут благополучие и согласие! С Новым годом, дорогие товарищи! С новым счастьем!

Раздался переливчатый перезвон курантов, прежде чем колокол торжественно пробил двенадцать раз, а потом зазвучал Гимн Советского Союза. По этому случаю было открыто шампанское, которые мы все четверо, включая Курбатова, выпили, а потом принялись обнимать и поздравлять друг друга. Настал момент раздачи подарков. Илга вынимала мешочек из-под елочки и вручала тому, кому тот предназначался. Я открыл свой и обнаружил электробритву «Агидель» с плавающими ножами. Ну совсем как та, что подарила на Новый год своему несостоявшемуся жениху героиня фильма «Ирония судьбы, или с легким паром». Электробритва у меня уже была, но эта явно лучше.

Что ж, надеюсь, участь моя не будет похожа на судьбу Ипполита. Правда, я французских духов своей жене не достал, но рижские не хуже парижских. Гости разглядывали, обнаруженные в мешочках варежки, авторучки и прочую чепуху. Потом мы снова стали пить и закусывать, посматривая на экран телевизора, где шел «Голубой огонек». Честно говоря, я уже забыл про Стропилина, когда раздался звонок. Не дверной, а телефонный. Наверное, кто-то из друзей по работе решил поздравить с Новым годом. Пребывая в этом благодушном заблуждении, я взял трубку.

— Александр Сергеевич? — спросил незнакомый мужской голос.

— Да, это я! — откликнулся я. — С Новым годом!

— И вас также, — буркнул неизвестный собеседник. — Тут вас кое-кто еще хочет поздравить…

— А-а, ну давайте его сюда…

В трубке был слышен какой-то невнятный бубнеж, а потом послышался дрожащий Кешин голос:

— Саня, это ты?..

— Я!.. Ты куда пропал?.. С Новым годом!

— И тебя, — еле слышно пролепетал он. — Сань, тут понимаешь… Люди одни… Они…

— Какие еще люди? — удивился я. — Ты где?.. Мы тут тебя ждем…

Стропилин что-то невнятно буркнул и в трубке послышался первый голос:

— Короче, Александр Сергеевич, — сказал он. — Приятель ваш у нас… И будет ли он праздновать Новый год с вами или… в менее приятном месте, зависит от вас…

— Я не понял, тебе чё надо, мужик!.. — гаркнул я, и вся наша маленькая компания уставилась на меня. — Ты кто такой вообще⁈

— Приезжайте в известное вам место, — все с той же интонацией, в которой угроза мешалась с вежливостью, проговорил чужак.

— В какое еще место?

— Там где вы встретили вашу нынешнюю пассию. Приезжайте. И чем скорее, тем лучше. И карту захватите!

— Какую еще карту⁈

— Автомобильную, которую вы украли в машине Эсмеральды Робертовны.

— Слушай, мужик, а не пошел бы ты…

И тут в трубке послышался отчаянный, хотя и отдаленный крик Кеши:

— Саня, приезжай!.. Не шутят они, а-а-а!.. Не бейте!..

— Слыхали? — осведомился незнакомец. — Так что если хотите получить вашего дружка невредимым, делайте, что вам говорят! И не вздумайте обращаться в милицию… В лучшем случае они найдут тело и предсмертную записку: «В моей смерти прошу винить Данилова Александра Сергеевича…». Все! Ждем!

В трубке раздались короткие гудки. Я швырнул ее на рычаг, потом наклонился и выдернул штекер из розетки.

— Что случилось? — спросил совершенно трезвый Курбатов.

— Вот что, граждане… — пробормотал я. — Хватит уже Ваньку валять… Устроили тут сабантуй, притворяемся словно ничего не знаем друг о друге… Кончились игрушки!

Гэбэшник посмотрел на женщин, мотнул головой и тех, как ветром сдуло. Подступил ко мне вплотную и повторил:

— Что случилось?

— Звонил какой-то урод… У них Стропилин… Кажется его там бьют, грозят инсценировать самоубийство и перевести стрелки на меня.

— Ого! — восхитился Витек. — Лихо! Видать, приперло… Чего хотят?

— Чтобы я привез на вписку карту.

— Какую еще карту?

— Автомобильную… Я ее взял из бардачка в машине подружки Эдвина.

— Черт! Что ж ты раньше молчал?

— Да, забыл я о ней… Обычная карта, не знал, что она ценность представляет.

— Где она у тебя? Покажи!

— Не помню… В сумке, наверное, до сих пор валяется…

— Неси!

Я кинулся к своей фальшивой «адисасовской» сумке, что висела на крючке в прихожей. Карта, действительно оказалась там. Я выдернул ее из сумки, из-за чего та сорвалась с крючка и шлепнулась на пол. Курбатов был уже тут как тут. Выхватил карту у меня, развернул.

— Интересная штуковина, — пробормотал он. — Эх, на пару часиков раньше бы… Копию бы сняли… Илга Артуровна!

Моя жена пулей выскочила из кухни, где они с Фросей сидели, тихо, как мышки.

— Посмотрите! — распорядился гэбэшник. — Копию снять мы не успеем…

— У меня есть десять минут? — спросила она.

Курбатов посмотрел на меня. Я кивнул. Илга взяла у трудовика карту и ушла в спальню.

— Машину бы мне, — пробормотал я.

— Сейчас! — буркнул Витек и двинулся туда, где у нас остывало мясо по-французски, и согревалась водка, а с экрана пел Кобзон.

Там гэбэшник снова включил телефон, набрал какой-то номер на диске.

— Дежурный?.. Курбатов говорит… Да-да, с Новым годом… Машину по адресу… Ах, видишь уже… Просто — машину, без группы… Поставить у ворот, оставив ключ в замке зажигания и ждать дальнейших указаний… Все. Жду!

Он положил трубку и обратился ко мне:

— Слушай, Саня, внимательно… Сядешь за руль. Машину оставишь за квартал до нужного тебе дома. Дальше действуй сам… Я тоже поеду в том же направлении, но не вместе с тобой и не сразу. Постараюсь подобраться к этой вписке как можно ближе. Нельзя их спугнуть. Очень рассчитываю на твою выдержку. Отдавай карту, забирай Стропилина и дуйте оттуда. По крайней мере — попытайтесь уйти. Ну и, разумеется, постарайся запомнить все, что ты там увидишь, услышишь, почувствуешь или заподозришь. Сдается мне, что дело не только в карте, но и в тебе. Карту они могли бы попытаться выкрасть.

Вошла Илга. Протянула карту.

— Все в порядке, Виктор Сергеевич, — сказала она. — Если вы мне достанете точно такую же, я нанесу на нее все обозначения.

— Спасибо, Илга Артуровна, — откликнулся тот. — Обязательно — достану!

Я взял карту и пошел в прихожую одеваться. Илга двинулась было за мною следом, но Курбатов ее придержал. Из кухни вышла Ефросинья, молча проводила меня взглядом. Теперь в ней не было ни следа бабьей дури. Наконец-то, я увидел сотрудницу Витька такой, какой она есть на самом деле. Одевшись и обувшись, я вышел в подъезд, спустился по лестнице, вышел во двор. Сразу увидел за воротами силуэт обыкновенных «Жигулей». Ну да, а что я хотел? «Мерс»?