Физрук-3: назад в СССР

Глава 10

— А напрасно! — сказал я тоном правильного милиционера из советского кинодетектива. — О таких вещах всегда следует думать…

— Что ты хочешь сказать? — спросила Екатерина Семеновна. — Что Киреев не чист на руку?..

— Возможно, — кивнул я, — хотя прямых доказательств у меня нет.

— Выходит, он не только нудный тип, но еще и преступник…

— Я не исключаю такой возможности.

— С нудным типом, даже с изменщиком, я бы еще могла жить, но с преступником — никогда!

Я с удивлением на нее уставился. Не ожидал от химички такого пыла.

— Ты же понимаешь, что если окажется, что я прав, то могут не только арестовать твоего мужа, но и конфисковать имущество, если следствие установит, что оно нажито преступным путем.

— А мне плевать! — отмахнулась она. — Никогда я не жила богато, так что нечего и начинать.

— И что ты сделаешь?

— Пойду в милицию.

— Я даже могу подсказать, к кому обратиться.

— К кому же?

— К старшему лейтенанту Свиридову, следователю УВД Приречного района. Или лучше сразу в прокуратуру.

— А почему именно к Свиридову?

— Он ведет дело о нападении на меня.

— Хочешь сказать, Киреев имеет к этому отношение?

— Есть такое подозрение…

— Почему же ты сам к нему не пойдешь?

Это хороший вопрос. И в самом деле — почему я сам не пойду к следователю и не расскажу ему все, что мне известно? Раньше мне мешало то, что у Рогоносца были мотивы личной мести и я не хотел впутывать в эту историю химичку, ибо это не по-мужски, но теперь понятно, что меньше всего капитан руководствовался желанием поквитаться со мною за поруганную честь. Не исключено, что он до сих пор не знает, что супруга ему изменила с физруком. Следовательно, у него есть какие-то иные причины. И вот эти-то причины я и хочу выяснить.

— Мне хочется сначала получить надежные доказательства, — произнес я вслух, — а уж потом идти к следователю.

— То есть, на тебя лучше не ссылаться? — уточнила Екатерина Семеновна.

— Именно так!

— Хорошо, — кивнула она. — Я расскажу лишь о том, что знаю сама.

— Только постарайся сделать это так, чтобы твой муженек не пронюхал… Кстати, что за вещество ты использовала для слежки?

— Радиоизотоп таллий двести четыре, период полураспада всего двенадцать дней, — сказала химичка. — Я нанесла их на шины его служебного автомобиля.

— А это не опасно?

— Нет. Количество совершенно ничтожное, дающее излучение немногим выше естественного радиационного фона. При рентгеноскопии применяют гораздо более мощные изотопы.

— А где ты их взяла?

Екатерина Семеновна усмехнулась.

— Так, подарок одного друга…

— Все равно, будь осторожнее со своим Киреевым.

— Думаешь, он может сделать со мной что-нибудь плохое?

— Думаю, что может.

Прозвенел звонок на урок и я отправился в спортзал. Конечно, разговор с химичкой взбаламутил мне душу. Не переложил ли я на ее плечи то, что должен был сделать сам? Надеюсь, она не наделает глупостей, например, не выложит все муженьку, дабы высказать ему свое презрение. Во всяком случае, если она расскажет следователю о левых доходах Киреева и тот попадет под следствие, вреда от этого не будет. Рогоносца, наверняка, отстранят от дела и пакостить мне, прикрываясь погонами, ему станет затруднительно.

Уроки закончились и, захватив с собою, всю компанию коллег, я повел их к себе домой. Нагруженные бутылками и снедью, в радостном предвкушении предстоящего междусобойчика, они шагали за мною, как пионеры за вожатым, только что без барабанов и трубы. Легкая метель толкала нас в спины, лишь добавляя нам скорости. Не хотелось думать ни о чем, кроме того, что можно провести несколько часов в обществе исключительно приятных мне людей.

Илги не было дома, но на столе в кухне красовались приготовленные ею и разложенные по тарелкам закуски. Было кое-что из горячительных напитков: коньячок, водочка, портвейн. В общем, было чем угостить дорогих гостей. Однако и они не подкачали. Директор тоже принес коньяк и палочку сервелата из ветеранского продзаказа. Военрук порадовал балычком и двумя бутылками «Киндзмараули». Преподаватель немецкого притащил пирог, как выяснилось, с мясом и вишневую наливку. Трудовик приволок бутылку «Столичной» и шмат сала, а историк — целую авоську пива и соленые орешки.

В общем, было чем разогреться. Я объявил друзьям, что у нас фуршет, но из этой затеи ничего не вышло. Мужики решили перенести стол в большую комнату, где есть диван. Туда же приволокли скамейку и устроили нормальное русское застолье, без разных там европейских выдумок. Выпили, как полагается, за хозяев, хотя хозяйка отсутствовала, потом за мир во всем мире и победу социализма во всех прогрессивных странах. Стали рассказывать анекдоты, порою скабрезные.

Потом перешли на школьные дела. Расспрашивали Пал Палыча о том, какие будут нововведения во второй четверти? Гости жаловались на завучиху, которая доставала не только меня одного. Обсуждали разные сплетни, неизбежные в любом коллективе. Честно говоря, я был разочарован. Мне казалось, что общение у нас будет более интересным. Не, ну пили и закусывали с удовольствием, а вот более увлекательных тем, нежели дурь Эвелины Ардалионовны не нашлось.

Наверное, я и сам был виноват. Не учел, что кроме работы, присутствующих ничего не объединяет. У нас с Карлом, правда, есть наша киностудия, проблемы которой не интересны остальным. Петр Николаевич охотно говорит на исторические темы, но его тоже не слишком поддерживают. Разуваев с удовольствием бы потрепался о новинках западной рок-музыки, но боится раскрыть свой интерес перед остальными. Витек вообще оживлялся лишь тогда, когда речь заходила о вещах сугубо прикладных. К тому же, он был единственным из нас, кто пил только чай. А военрук сожалел, что нет гитары и порывался спеть, но его не поддержали. И тут меня осенило.

— Друзья! — обратился я к гостям. — У меня идея… Давайте поиграем!

— Если в карты, то я пас! — откликнулся директор.

— В города? — хмыкнул военрук.

— В шахматы? — с надеждой поинтересовался историк.

— Ни первое, ни второе ни в третье, — ответил я всем троим. — В детектив!

— Любопытно, — проговорил преподаватель немецкого.

— Это как? — буркнул трудовик.

— Я сейчас объясню, — пообещал я. — Один из нас будет играть преступника, но кто именно — никто из вас до поры, до времени знать не должен. Остальные свидетели и сыщики. Преступник не имеет права себя выдавать. Более того — он может оказаться как среди свидетелей, так и среди сыщиков. Всю правду знать буду только я, и соответственно мне решать, насколько успешно проведено следствие… Ну что, коллеги, попробуем?

Коллеги одобрительно закивали и даже подняли рюмки, дабы выпить за эту идею.

— Тогда я выйду на кухню, а вы будете приходить ко мне по одному. И просьба, не только преступник, но и другие не должны без моего разрешения рассказывать о том, что услышит от меня.

И я отправился на кухню. Первым пришел Рунге.

— Карл, — обратился я к нему. — Прости, но преступником будешь ты.

— Да уж, удружил, — усмехнулся он.

— Это самая сложная роль, — продолжал я. — Тебе придется изображать одного из сыщиков, следовательно — заводить следствие в тупик, но при этом, по возможности, оставаясь вне подозрений.

— Понятно. Постараюсь оправдать.

— Уверен, что у тебя получится. Позови следующего.

Он ушел и следом появился Разуваев.

— Пал Палыч, — сказал я ему. — Вы наш главный сыщик… Комиссар Мэгре…

— Это потому, что я — директор?

— Это потому, что вы из нас самый опытный, — не моргнув глазом, польстил я ему. — К тому же — бывший военный разведчик.

— Хорошо, — кивнул он.

— Под вашим началом будет два помощника. Ваша задача суммировать все, собранные показания и сделать выводы. Ну и вывести, в конце концов, преступника на чистую воду.

— Сделаю, что смогу.

— Тогда позовите следующего.

Третьим появился Петров.

— Гриша, ты назначаешься сыщиком, вернее — помощником главного сыщика.

— Понял. Буду стараться, — откликнулся он.

— Зови следующего.

Следующим пришел Трошин.

— Вам, Петр Николаевич, быть свидетелем, — сообщил ему я.

— Хорошо.

— Ну тогда позовите Виктора Сергеевича. Он единственный, не охваченный.

Курбатова я тоже назначил свидетелем. Мы с ним вдвоем вернулись в большую комнату, и я обратился уже ко всем присутствующим:

— Итак, коллеги, у нас три сыщика и три свидетеля. Сыщики — Пал Палыч, он босс, и два его помощника — Григорий Емельянович и Карл Фридрихович. Свидетели, соответственно — Петр Николаевич, Виктор Сергеевич и ваш покорный слуга. Один из нас — преступник. Задача сыщиков его изобличить. Для того, чтобы это сделать, сыщики должны рассмотреть показания свидетелей и сделать на их основании выводы, относительно личности подозреваемого… Теперь трое сыщиков должны удалиться на кухню, куда потом они будут вызывать свидетелей и допрашивать их по одному. Будете ли вы, товарищи сыщики, делать это по очереди или все вместе — решать вам. Если по очереди, то не задействованные в допросе должны вернуться сюда. Если вопросов нет, прошу сыщиков покинуть комнату.

Разуваев, Рунге и Петров поднялись и ушли на кухню. А я заговорил с Курбатовым и Трошиным:

— Коллеги, смотрите, каждый из нас должен противоречить в показаниях двум другим. Нас шестеро, следовательно, есть шесть вариантов того, кто может быть преступником. Я не напрасно просил не сообщать подробности моего разговора с каждым из вас. То есть — мы все, по отношению друг к другу, подозреваемые. Теперь вы должны выбрать себе по два подозреваемых, и намеренно смешать приметы их внешности, но не свидетельствовать против себя. Эти приметы вы должны назвать следователям, но больше никому. Вопросы?

— А как поступите вы, точно зная, кто преступник? — поинтересовался историк.

— Точно также — смешаю приметы внешности двух подозреваемых по своему произвольному выбору. Даже если я сознательно внесу в свои показания приметы преступника, это не сделает их более информативными, чем ваши. Ведь ни я, ни вы не будете знать, кто из нас на кого показывает.

— Хитро придумано! — хмыкнул трудовик.

— Вы пока думайте, а я пойду пообщаюсь с сыщиками.

И я отправился на кухню. Сыщики вопросительно на меня воззрились.

— Так, коллеги… — начал я. — Прежде, чем вы начнете допрос, я уточню задачу. Вы должны на основе показаний свидетелей вычислить преступника. Допрашивайте их строго по одному, без очных ставок. Суммируйте показания, ищите противоречия и совпадения и выносите свое решение. Как я уже сказал, будете ли вы допрашивать все вместе или по очереди, решайте сами. Сейчас я вернусь в комнату, а вы начинайте вызывать свидетелей и вести допрос.

— А в чем состоит преступление? — спросил Карл.

— Это не имеет значения, — отрезал я. — Все. Удаляюсь. Совещайтесь и начинайте допрос.

Вернувшись в комнату, я, как ни в чем не бывало, уселся на диван, хряпнул рюмочку наливочки и закусил колбаской. В этот момент появился Гриша и сообщил:

— Мы решили допрашивать сообща. Вызывается свидетель Курбатов.