Путеводная звезда II. Солнечный ключ

Сложный выбор

Принцесса ни разу не рассмеялась за всю свадьбу — а ведь на праздничном банкете были и фокусники, и странствующие менестрели — как один, прославляющие снежную красоту новобрачной. Тем не менее, принц — а теперь уже король Свейн, — относился к будущей жене с трогательной заботой, предлагая то одно блюдо, то другое. И Майя так скромно отказывалась от всего, кутаясь в невесомую вуаль — ну просто charmant!

Кажется, за один вечер придворные сумели полюбить молодую королевскую чету — и это при том, что всего за день до торжества многие в открытую выступали против передачи короны безусому юнцу.

О кузене короля, мирно обживающем чердак в виде привидения — нет, не надо винить его, дурачина сам полез своим любопытным носом в заботливо расставленные Хоканом пробирки с нужными ингредиентами — все и думать позабыли. А уж отсутствие дорогой сестрицы с ее шумными замашками и вовсе, надо полагать, восприняли со вздохом облегчения.

Под шумок, изрядно навеселе, граф все же отправился проведать томящуюся взаперти родственницу.

— Итак, все-таки у меня получилось добиться своего. А ты все не верила, сомневалась во мне, — Эмма неподвижно сидела в углу, крепко обняв себя за подрагивающие плечи. Предложенную шаль, ровно как и кусок обсыпанного кокосовой крошкой торта, она предпочла не замечать. — Что, боишься, родной брат тебя отравит?

Боится, еще как. Глядит затравленным зверем, исподлобья. Может быть, до сих пор не может простить ему Эрланда? Что поделаешь, раз в том не на шутку взыграла королевская кровь и жажда власти…

— А ты все-таки умная, — ему наконец надоело сидеть перед ней на закорках, и он распрямился, чувствуя, как с хрустом распрямляются суставы. Сплетники при дворе не врут: он сильно постарел за эти полгода. Будто полжизни ушло на то, чтобы наконец воплотить многолетнюю мечту в жизнь.

— Не доверяла мне с самого начала. Сейчас не доверяешь. И правильно делаешь.

— Ваше Сиятельство! — запыхавшийся гвардеец застыл в дверях. Хокан повернул голову, как ястреб, недовольный, что его отвлекли от добычи.

— К вам… гости. Вернее, гостья, которую вы так ждали.

Королева. Ну-конечно, разве она могла пропустить свадьбу единственного сына?

Весь хмель разом как рукой сняло. Тень на стене взметнулась хищными крыльями, заставив стражу попятиться.

— Где она?

— По вашему… приказу, задержана…

Бедный юнец вконец растерялся, когда новоиспеченный зять короля вдруг крепко обнял его, а после еще и дружески похлопал по щеке.

— Молодец. Все молодцы. Эту — указал граф на сгорбившуюся и мечтающую слиться со стеной Эмму, — доставить туда же, следом.

***

Уже за полдень, когда Ханне наконец-то удалось успокоиться — во многом благодаря чудодейственному отвару Марны, — она вновь пришла к чудо-деревцу. И хотя солнце еще не село, на ветках уже красовалось первые звездные бутоны.

Позади вновь зашептались травы и повеяло теплым ветром.

— Я смотрю, тебе полюбилось это место, — Ристафал поймал на ладонь нежный лепесток, поднес к лицу. — Ммм, как хорошо пахнет. Сегодня белый, словно невеста. Говорят, новая королева на балу была чудо как хороша.

Вот это новость. Ханна не верила ушам: после всех клятв Агнетты, что свадьбе не бывать, после многочисленных шуточек и небылиц, рассказанных принцем о своей невесте, Майя и Свейн все-таки поженились?

Интересно, как восприняла это королева…

— Я тут заглянул во дворец. Мысленно, разумеется, — хранитель говорил нарочито спокойно, но несмотря на это у Ханны пробежал мороз по коже. — Дела там плохи. Совсем мне это не нравится. Надо бы поторопиться, а то ведь можем и не успеть.

— Граф совсем обнаглел? — из-за кустов показалась шляпа с зелеными бубенчиками. Подслушивать — в этом фейри были знатоки.

— Похоже на то, — шикнул на них Ристафал. Но прогонять не стал, что было на него совсем не похоже. — Пожалуй, надо считать себя почти правителем, чтобы осмелиться сжить со свету саму королеву.

— Что?!

Ханна вскочила — но куда бежать? Уже не прячась, фейри встревоженно переглядывались. От хижины донесся надсадный кашель Фафнира — почти наверняка, услышав плохие вести, тот принялся набивать трубку. Одна лишь Марна стояла, скрестив руки на груди и поджав сухие губы, и вглядывалась в пламенеющие всполохи на западе.

— Считаю нужным напомнить, что со смертью заказчика все клятвы и обещания отменяются, — хранитель сделал рукой жест, будто отсекал что-то невидимое. Точно такой же был у короля, когда тот грозился отрубить кому-то голову…

— И что вы за человек такой? — сорвалось у Ханны с языка. Ристафал поднял бровь, но не ответил. Да она и сама поздно спохватилась: не человек, а дух. И законы людей, как и чужие страдания, ему вовсе не указ.

— Вам самому не хочется вмешаться?

— Я? — он рассмеялся. — Я фоссегрим, девочка. Дух водопада, навеки прикованный к водяной бездне за то, что осмелился просто полюбить. Знаешь, сколько на свете жадных королей? А сколько мужей убивают своих жен, детей, желающих занять трон родителей? Я наблюдая за ними не одну сотню лет. Так почему же меня должно это интересовать сейчас?

Наказан за любовь? Так вот кем была та девушка под водой…

Он будто услышал ее. Бледное лицо перекосила гримаса, а во взгляде промелькнуло столько тоски, что все листья и цветы на дереве разом облетели, словно кто-то выпил из ветвей все соки.

— Не тебя меня судить, Ханна, — жестко бросил Ристафал, вкладывая ей в руки нетерпеливо переливающийся ключ. На головке уже распустился последний бутон. — Решайся. Сейчас!