Путеводная звезда II. Солнечный ключ

Мерцающие соцветия

Как же она хотела, чтобы этой ночью ей приснился отец…

Лежа на постели из мягкого, шелковистого мха, Ханна поглаживала кожаный футляр. Тот еще хранил запахи моря и конского пота. У самого основания под пальцами угадывались две скрещенные буквы, А и Л, монограмма ее деда. Тот не мог похвастаться знатным титулом, но всю жизнь тратил баснословные деньги на дорогие вещи, как рассказывал отец. Жаль, что после его похорон многое пришлось продать с молотка, остались только инструменты для мореплавания и мамина заводная шкатулка для украшений.

Светлячки мерцали в складках окаменевшего дерева. Пока Ристафал не исполнит желания королевы, им придется остаться здесь — и Ханна была рада после стольких недель наконец-то принять горячую ванну и укрыться не дорожным плащом, а пахнущим травами стеганым одеялом.

Осоловев после сытного ужина, парни вовсю храпели в соседней комнате. Фафниру тоже разрешили наконец остаться — к тому времени он окончательно израсходовал остатки магии, пытаясь удержаться на краю утеса, и, как показалось девочке, постарел еще лет на десять, превратившись в согбенного седого старика с трясущимися руками. Что, однако, никак не повлияло на его привычку ругаться, и своды небольшой пещеры едва не содрогнулись от его смачных проклятий.

Наконец, устав бороться с упорно падающими на него то вешалкой, то связками сушеных трав, колдун уснул на коврике у двери, и в доме водворилась долгожданная тишина.

Если чуть смежить ресницы, лунные блики на потолке начинали едва заметно кружиться. У балерины в шкатулке было точно такое же прозрачное платье, и она танцевала под мягкий перезвон крохотных серебряных колокольчиков. Пышная юбка и нежный перезвон напомнили Ханне о…

Нет, только не снова эти холодные пустые коридоры! Рука Ханны по привычке поискала под подушкой розмарин — Коори дарил ей новый чуть ли не каждую неделю, и все они исправно оберегали ее ночной сон. Тотчас возле нее зажглась одна свеча, другая, третья… Теплые огоньки поднялись к самому потолку, плавно плыли возле нее, освещая дорогу и прогоняя пугающие тени.

Какой-то шум послышался снаружи, словно кто-то упорно стучал в парадную дверь. Ханна едва успела спрятаться за ближайшую вазу с сухоцветами, когда мимо нее семенящей походкой прошел шут — только на сей раз вместо маски у него было лицо Темного Графа.

Шикнув и замахав руками на свечи, словно на рой назойливых мух, хозяин с трудом отодвинул тугой засов, впустив внутрь свежесть ночного дождя и закутанную с головы до пят фигуру. Гость явно не был простым путником, судя по украшенной золотом трости, а под промокшим дочерна плащом скрывался дорогой бархатный камзол с кружевными манжетами — даже у королевы Агнетты отделка платьев была куда проще. Неудивительно, что шут тут же расплылся в улыбке, пододвигая незнакомцу тяжелое кресло у камина.

— Не изволите чего-нибудь откушать? — сахарным голосом он принялся перечислять названия блюд, что сами собой появлялись на устланном шелковой скатертью столике. С каждым словом огонь в очаге разгорался все ярче, будто тоже предвкушал полакомиться остатками трапезы.

Невзирая на увещевания, шляпу гость так и не снял. Лишенная каких-либо украшений, с широкими полями, она резко контрастировала с расшитыми золотым позументом лацканами и пышным воротником над жилетом небесно-голубого атласа. Может, свою путник потерял, а эту купил по дешевке у какого-нибудь проходящего крестьянина?

Потрепанная материя, однако, надежно скрывала лицо незнакомца. И как ни рассыпался в любезностях шут, гость в ответ ни сказал ни слова. Лишь знаками поинтересовался, нет ли в замке вина.

— А как же! И предорогое, — подхватив серебряный кувшин, шут вознамерился было наполнить один из стоявших на столе кубков, но — вот досада, — тот оказался совершенно пуст. Лицо Хокана побагровело.

— Совсем запамятовал. Я ж его сам и выпил, не сдержался! — тут же обернул он все шуткой. — Сейчас мигом принесу другое, самое лучшее. Не обессудьте, придется немного обождать!

Стоило его шагам стихнуть в глубине гулких коридоров, как незнакомец откинул шляпу. И Ханна не сдержала возглас удивления, узнав в высоком статном господине переодетого духа водопадов.

— Так вы были здесь? — не сдержалась она, когда Ристафал, приложив палец к губам и пряча улыбку в накладных усах, повел ее за руку вслед за едва различимым огоньком свечи в конце галереи. — Вы знаете это место?

— Теперь знаю, из твоего сна, — вдвоем им пришлось осторожно переступить через заснувшего на полпути шута. В руках тот сжимал связку ключей. Самый маленький, с цветочным узором, подошел к скважине в обитой железом небольшой дверце в погреб.

— Я навеки привязан к своим горам. Но чтобы помочь, мне нужно увидеть все воочию. Однако же, ты упорно не хотела засыпать, я уж было отчаялся, — пожурил ее дух, когда они прошли мимо темнеющих рядов бочек и свернули в узкий проход. Вниз уходили полустертые ступеньки в подземелье. Прикоснувшись к стене, Ристафал заставил ее расцвести зелеными светящимися узорами и уверенно принялся спускаться, не выпуская руки Ханны.

Но зачем, ведь там ничего нет?

— Напротив, — будто услышав ее мысли, хранитель легко рассмеялся. Здесь, в самом сердце замка, эхо надежно скрывало их следы. — Там внизу самая суть.

Конечно, тот колодец. Ханна до сих пор помнила, как распалась на мелкие кусочки тяжелая ручка ворота, оплетенная странными цветами. Нежные ростки тогда разрушили ржавое железо будто трухлявую губку. Интересно, что тогда стало с волшебным источником, благодаря которому она выбралась на свободу?

Старая кладка еще больше обветшала, а поверх лежала каменная плита такого внушительного вида, что Ханна подивилась, как грузный, страдающий отдышкой шут смог дотащить такую тяжесть.

Впрочем, Ристафалу достаточно было легонько толкнуть крышку, чтобы она отодвинулась наполовину.

Девочка ждала всплеска волшебства. Ослепительный столп света, могущественную силу, которая быстрее ветра пронесется по оцепеневшим залам, разрушая страшное заклятье. Но колодец был пуст. Внизу, насколько можно было разглядеть, таилась лишь высохшая тьма.

— Жаль. Очень жаль, — подняв с пола камешек, хранитель гор бросил его в гулкий раскрытый зев. Звезды дрогнули, а с ними раскололось и небо. Ханну словно подбросило вверх на мягком облаке, а потом медленно, очень медленно опустили на хрустящее покрывало, заполненное сушеными фиалками.

— Но не горюй, — голосом Ристафала пробормотал угасающий огонь в очаге. — Попробуем еще одно средство.