Этюд в сиреневых тонах

Глава 20

— Зачем ты приехал? — глухим голосом спросила его, но мужчина не ответил, лишь сдвинул меня в сторону, чтобы войти. Я посмотрела ему вслед, но только молча закрыла за ним дверь и прошла следом на кухню.

Мужчина остановился, рассматривая маленькое помещение, пустую чашку из-под кофе на столе, пустые полки, где раньше стояла посуда прежних арендаторов. Они съехали буквально накануне, и мне повезло снять квартиру сразу — хозяйке срочно были нужны деньги, а мне жилье.

— Как ты меня нашел? — снова спросила у него, убирая с глаз долой следы своей бессонной ночи. Впрочем, мне просто нужно было делать что-то, чтобы не чувствовать скованности под его непроницаемым темным, как у брата взглядом. До сих пор у меня мурашки по коже бегали, после того, как он открыл свое истинное лицо.

— Это несложно, но говорить как — не стану, — по-прежнему ледяным тоном произнес Анатолий.

Я пожала плечами, показывая ему, мол, мне все равно, что он там себе надумал. Но меня неожиданно резко схватили за локоть, разворачивая к себе лицом. Постаралась скрыть охватившую меня панику за гневным взглядом.

— Отпусти, — прошипела сквозь зубы, смерив его презрительным взглядом. И тут же пальцы его разжались, но меня усадили на табуретку, а он сам устроился напротив.

— Рассказывай! — коротко приказал он.

Ага, сейчас! Бегу и волосы назад! Я только демонстративно зевнула, указывая ему, что «не хочешь говорить, зачем пожаловал, то лучше не отнимать мое личное время».

— Саша, я не шучу, — вновь пригрозил он мне, но я только подперла подбородок рукой и уставилась отсутствующим взглядом в окно. Туда, где край горизонта уже золотился первыми лучами встающего солнца. — Хор-рошо, — пророкотал он, явно злясь, — извини меня…

Я широко распахнула глаза и развернулась к нему. Ого, он что?! Извинился? Передо мной?

Неожиданно нахлынули воспоминания нашего разговора двухнедельной давности, когда я только-только исчезла из жизни Северина. Да, мой побег был трусостью, бегом от реальности и столь необходимого для обоих разговора. Но…

Еще свежи в памяти торжествующий взгляд Марины и облегченный несостоявшейся свекрови, когда я собирала вещи и уходила в никуда. Оставила о себе Северу лишь свои картины. Я писала их для него, вкладывая все свои чувства, впервые обнажала их для кого-то.

Толик, приехал немного позже, когда я уже была в Питере, и каким-то непостижимым образом нашел меня в небольшой гостинице, где я обитала три дня, проводя их в постели и слезах.

Он ворвался ко мне в номер, обвиняя в том, что я «снова довела Севера до больничной койки. Что я — дрянь, каких еще нужно поискать, и он был уверен, что все кончилось бы именно этим — моим уходом из его жизни. Что если… если Север умрет, то я…»

Да что он мне говорил?! Я и так медленно умирала, потому что… мне вырвали сердце и растоптали ногами. Север и его бывшая невеста.

Я горько усмехнулась, заметив чуть виноватый взгляд Анатолия. Он знал, что был неправ, но считал, что все-таки основная вина в случившемся именно моя. А мне тогда просто не хватило смелости и сил рассказать обо всем. Никто никогда не узнает, что я и сама находилась в тот день на грани смерти.

" Я беременна, а моему ребенку нужен отец…«. Я никогда не забуду этих слов и ее торжествующего взгляда на меня. Передо мной на стол лег тест на беременность и несколько листов, с мелким убористым текстом, в котором были какие-то цифры и таблицы.

— Это ДНК-тест. В нем указано, что отец ребенка Северин, — спокойно произнесла она, с улыбкой смотря на меня. — Ты же понимаешь, что теперь тебе нет смысла оставаться тут до приезда Севы. Ну, подумай о своей гордости, дорогуша. Он просто развлекался с тобой, пока мы были в ссоре, — уверенным тоном произнесла она, а я…»

Я смотрела, как мать Севера сначала удивленно смотрит на бумаги, потом неверяще на девушку, и обнимает ее — ласково, осторожно — как смотрит на нее с надеждой. Да, признаю, в тот момент я возненавидела ее сильнее, хотя до этого не испытывала к ней ни капли неприязни. Но она… поверила. Сразу! Даже не поставив под сомнение то, что мы с Севером провели столько времени вместе, а я… я была уверена в его верности.

"— Уезжай, дочка, видишь оно как…, — пролепетала Таисия, когда обе женщины не дождались от меня никакой реакции. Я только продолжала сидеть на стуле, смотря на них и думая — за что мне все это? Я снова пришлась не ко двору.

— Ты же понимаешь, что мы поженимся, как только он вернется, — снова попыталась уязвить меня Марина, теребя результаты теста в руках.

— Конечно, — пожала плечами в ответ, а затем спокойно задала свой вопрос, — а у тебя срок-то какой?

— Четыре недели, — гордо объявила она, а я невольно задумалась.

Да, может быть…. Я две недели прожила с Севером, пока мы не приехали сюда. Он говорил, что искал меня, но, возможно, у него были отношения еще с кем-то в это время? Хотя опять же…

Север провел несколько недель в больнице, когда мы с ним упали в реку. Потом я сбежала из дома, а встретились мы уже у Даниса в кафе. Но Север рассказывал, что давно расстался с этой Мариной, и не думаю, что он из тех мужчин, которые с радостью прыгнули бы в постель бывшей, легко простив ей предательство. Только вот… зачем ей врать?

— Угу, понятно, — я встала из-за стола, а затем нагнулась, чтобы прошептать ей на ухо. — Ты… просто прими, как совет, до-ро-гая. На будущее, — улыбка с лица этой хищницы начала медленно сползать, а я перевела взгляд на удивленное лицо свекрови и произнесла уже несколько громче. — Ты когда станешь показывать эти… бумажки Северу, делай это с осторожностью. Потому что он, как ты должна знать, предательства и лжи не прощает. Никому, — мой взгляд достался Таисии, которая неожиданно побледнела. — И еще… ни одна, даже самая продвинутая клиника, не станет делать тест на отцовство раньше девятой недели беременности, поняла? А тут незадача, верно, Таисия? — я выпрямилась и с достоинством прошла мимо ошарашенных женщин.

Я встала и прислонилась лбом к прохладному стеклу окна, совершенно не обращая внимания на присутствие мужчины за столом. Должна ли я рассказать ему, что происходило со мной за эти дни? Как едва не сходила с ума, переживая за Севера? Как мне было больно от того, что у нас ничего не вышло, и мне снова приходится бежать, прятаться и зализывать свои раны? Вряд ли ему будет интересно…

Потому что я хорошо запомнила слова Анатолия и до сих пор держала слово, данное ему — никогда больше не появляться в жизни Севера. Никогда больше не видеть любимого…

" — Поверь, я найду способ избавиться от тебя, чтобы мой брат не узнал об этом, — ледяным тоном сказал он тогда, в нашу последнюю встречу. — Я догадывался, какая ты тварь, но то, как ты с ним поступила…. Я не стал вам мешать, видя, как он влюблен, и такой ошибки больше не повторю, поверь…

— Скажи… скажи, что с ним все хорошо? — я умоляюще протянула руки, но он лишь брезгливо отдернул их, и я уронила ладони вдоль тела, опустив голову. — Пожалуйста…

— Он жив… пока с тебя достаточно, — выплюнул он мне в лицо, а затем ушел.«

— Саш, скажи… почему? — снова оторвал меня от воспоминаний его голос. Я невольно вздрогнула, совершенно позабыв о том, что здесь есть еще кто-то.

— Как ты… нашел меня? — хрипло спросила я, попросту игнорируя его вопрос. Впрочем, меня мало интересовало это, но нужно же говорить о чем-то? Или все же лучше… — Зачем ты искал меня, Толик?

— Ого! Меня удостоили чести заметить? И даже по имени назвать?! — деланно восхитился он, откидываясь на спинку стула. Я пожала плечами, мол, понимай, как хочешь, и пристально посмотрела на него.

Он встал и подошел к шкафчику, по-хозяйски принявшись шарить по полкам. Я продолжала следить за его действиями, никак не комментируя и не помогая в поисках. Кстати… что он ищет?

— Думал, кофе предложишь? — он бросил выразительный взгляд на банку, источающую умопомрачительный аромат даже сквозь закрытую крышку. Я же… я едва не зарычала, сгребая ее и судорожно запихивая под стол, чтобы он даже не смел претендовать на то, что мне осталось от Севера.

— Обойдешься! — припечатала я, снова успокаиваясь и стараясь не краснеть под его недоуменным взглядом, в котором так и читалось — а что это сейчас было? — Водички горячей похлебай и убирайся, — холодно процедила я, собираясь выйти, но меня снова грубо усадили на табурет.

— Вот объясни, госте(не)приимная моя, — прошипел Анатолий, пытаясь взглядом поймать мой взгляд, который я старательно отводила. — Объясни, какого черта ты затеяла эти игры?! Зачем ты сначала играла в эту свою «любовь», а потом вышвырнула его из своей жизни? Ты хоть понимаешь, что практически убила его?! — со злостью выдохнул он, но затем резко выпрямился, переводя дыхание. — Саш, пожалуйста, объясни, что…

— Объяснить? Объяснить что, Толя?! — нервы мои все-таки не выдержали, и я подскочила с места, словно внутри разжалась пружина, которая слишком долго держала меня в напряжении. — Что ты хочешь от меня услышать? Как пыталась всеми правдами и неправдами не влезать в его семью? Как пыталась понравиться его матери, а вместо этого меня поливали презрением и холодом? А, может, ты хочешь знать, почему я сбежала из его дома, как собака, поджав хвост? Так я скажу — у него ребенок намечается от невесты, а я… я ему зачем? Скажи мне! Может, — тут голос совсем сорвался и подвел меня, а я уже трижды пожалела, что не смогла сдержаться, — тебе рассказать, как я мечтала сто раз умереть, только бы не слышать по ночам его голос, который зовет меня? Только вернуться к нему… я не могу…

На маленькой кухоньке неожиданно повисла напряженная тишина. Воздух между нами, казалось, можно было резать ножом. Я практически упала на стул, чувствуя, что больше не в силах держаться на ногах, и обхватила голову руками. Снова и снова вспоминала, как находилась несколько дней в бреду, когда не могла отличить кошмар от яви. Я разговаривала с Севером, но тут же понимала, что говорю сама с собой. Передо мной снова вставало лицо Марины с торжествующим взглядом, когда она сообщала мне о беременности. Я не понимала, верю ли ей или…

И в какой-то момент я просто не выдержала.

Взгляд против воли скользнул по широкой манжете рукава, скрывающей мою самую страшную тайну, самое позорное, что я могла только совершить. Никто не знал об этом и, надеюсь, никогда не узнает. Я даже не помнила, как в моих руках оказалось тонкое лезвие канцелярского ножа, который я отыскала в пустой квартире, но…

Решиться оказалось просто, а вот признаться самой себе в трусости — очень сложно.

Мужчина опустился передо мной на колени и взял мою безвольную ладонь в свою широкую, по-мужски крепкую, и резким движением сдернул манжет вверх.

Тонкий шрам еще розовел, иногда сочась сукровицей, поэтому приходилось под трикотажный наруч, который я сшила из рукава старой кофты, подкладывать бинт.

— Идиотка, — зло процедил он сквозь зубы, рассматривая мое запястье. Затем осторожно стер капельки розоватой жидкости, и вернул рукав на место. Я же просто сидела и смотрела на него, не в силах пошевелиться. Устала. — Саш, скажи… Таисия была замешана в твоем… м-м побеге? Скажи, Северу важно знать…