Этюд в сиреневых тонах

Глава 10

В себя я приходила медленно, с усилием продираясь сквозь мутные образы и тяжелые сновидения. Иногда казалось, что я кругами брожу в каком-то тумане и уже никогда из него не выберусь. Затем он рассеивался, являя мне образы людей. Отца, сурово смотрящего на меня и качающего головой. Матери, которая отчитывала меня, как когда-то давно, когда я была маленькой. Бахтияра, кричащего на меня и замахивающегося для удара. Его слов я не запомнила, но мне было… страшно. До сих пор кажется, что я никогда не избавлюсь от того комплекса неполноценности, который возник у меня с его появлением.

— … почему не приходит в себя? — голос доносился будто издалека, но я сразу его узнала. Папа. Он здесь, со мной! Только сознание почему-то отказывается возвращаться, несмотря на то, что родной человек рядом.

— Сильный стресс. Нервное истощение. Удар, спровоциро…, — я снова проваливаюсь в густую темноту бессознательного. Снова барахтаюсь в мутной паутине, задыхаясь, бегу прочь от своего кошмара.

— …если бы помощь не подоспела вовремя?…

— …и не говори, — тут первый голос перебивает другой. Кажется, женский? — Оба едва не умерли. И как умудрились упасть? Мож, толкнул кто?

— Выйдете, обе! — раздался смутно знакомый командный голос, а затем почувствовала прикосновение к своей руке. — Детка, возвращайся…

В груди сжимается тревожный комок, и я никак не могу вспомнить, что со мной произошло. Кто зовет меня? Где нахожусь? На миг прикрываю глаза, вспоминая… И тут же в памяти возникает яркий образ худого темноволосого мужчины с загадочным карим взором. Сначала он смотрит холодно, едва не замораживая все мои чувства, а затем поворачивается, чтобы уйти. А я… я слишком не хочу этого, поэтому срываюсь с места, пытаясь его догнать. Чьи-то руки удерживают меня, жадно проходясь по телу, а уха касаются чужие губы, шепчущие мне, что я принадлежу… кому? Я вырываюсь из стальных ненавистных объятий, чтобы попасть в другие — нежные и крепкие. Он держит бережно, крест-накрест закрыв меня руками, как бы говоря всему миру, что готов защищать меня от нападок и любого зла. И я знаю, что дорога ему, что он никогда не отпустит и… не предаст. И с этой уверенностью я, наконец, засыпаю здоровым сном, в котором есть только мы. И наша любовь. Его губы касаются моих, выпивая полувздох-полвсхлип:

— Север! — улыбка медленно тает на губах.

Я распахнула глаза, уставившись в потолок. Абсолютно белый, как и безликие стены и чужая обстановка. Казенная, больничная, хоть и заметен дорогой ремонт. Я никак не могла понять, как тут оказалась. А потом приходят они…

Воспоминания. Мозг фиксирует все, будто камера фотоаппарата. Встреча на мосту, ночной разговор. Что было до этого я старательно стираю из памяти, будто ластик карандашные наброски… нет, тут нужен огонь. Хочу, чтобы он выжег из памяти все, что связывало меня в прошлом. Унизительные оскорбления Бахтияра, его угрозы мне и драка с незнакомцем. Падение в воду, ледяная темнота над головой, медленная смерть. Смирение.

И только сильные руки, тянущие меня вверх и голос, требующий сделать спасительный вдох, я не забуду никогда. Я еще страх… не тот животный, что вызывает у меня присутствие жениха, а другой — за человека, который меня спас, но сам оказался на краю гибели. И свое бессилие, когда понимаю, что я ничего, ничего не могу сделать, чтобы помочь. Мой отчаянный крик, больше похожий на сип от того, что горло сковал спазм, и паника, что никто не придет, не поможет.

Я касаюсь губами холодных губ мужчины, ловя его отрывистое дыхание, которое с каждым разом становится все тише. Прислушиваюсь к затухающему ритму сердца, понимая, что не успеют. Не спасут!

— Рин! Не умирай, пожалуйста, — слезы уже не прячу, отчаянно молотя по его груди кулачками, — ты не можешь! Слышишь?! Не можешь умереть сейчас! На секунду его веки приоткрываются, а мутный взгляд останавливается на моем заплаканном лице.

— Таб…лет…

— Где? Рин, где? Где они? — я быстро нащупываю небольшой пластиковый тубус в кармане его брюк — и как только не выпал в воде? — и трясущимися руками пытаюсь его открыть. — Сейчас, сейчас… терпи, миленький, — пальцы онемели от холода и практически не слушаются, когда мне удалось открыть упаковку. Я высыпала на ладонь несколько штук, даже не имея понятия, сколько их нужно, чтобы ему помочь. Ладно, сначала одну, а потом… Я осторожно нажала на нижнюю челюсть, приоткрывая рот, и протолкнула одну спасительную пилюльку под язык.

— Рин, глотай, — шепчу ему практически в губы, когда он неосознанно сглатывает лекарство, и тут же целую их, сама глотая слезы. Получилось! — Рин, ты только не оставляй меня…, — я осторожно опустилась рядом с ним на землю, прижимаясь ухом к его груди. Сердце мужчины билось медленно, но оно билось.

— Са…ша! Где ты?! — я подскочила от голоса Бахтияра, который раздавался где-то недалеко от места, где мы находились. Я привстала, слушая, как трещат кусты и хрустит под чужими ногами песок и галька. Я боюсь откликнуться на его зов, потому что понимаю, что не смогу защититься сама и Рин… то есть, Северин, он беззащитен сейчас, и кто знает, что сделает мой жених, увидев нас тут.

Нет, сейчас его жизнь важнее! И я нехотя поднимаюсь на трясущихся ногах, чтобы позвать на помощь, ведь любое промедление может убить моего… Я бросила взгляд на лежащего мужчину, глаза которого были закрыты.

— Александра Георгевна? Ответьте! — голос мне незнаком, но я все-таки надеюсь, что это не один из дружков моего бывшего жениха.

— Ты уверен, что их вынесло сюда? Может, они утонули, — раздался раздраженный голос Бахтияра, а я в бессилии упала рядом с Севером. Хороший жених, заботливый! — горько усмехнулась, а потом закричала:

— Помогите! Я здесь! — я закашлялась, содрогаясь от холода. К черту гордость! Чтобы спасти Севера и спастись самой, буду на коленях стоять, но… — Мы здесь! Помогите!

— Туда! — послышались тяжелые шаги, а затем темноту ночи разорвал луч фонаря. М-м, интересно, почему я не заметила его раньше? Я снова встала, путаясь в мокром подоле платья и обхватывая себя руками в надежде согреться. Из-за кустов ко мне вышли несколько человек, и мне даже пришлось закрыть лицо, чтобы свет фонарика не слепил глаза. — Живы?

— Сашенька? Детка, ты жива, — ко мне шагнул Бахтияр, оставляя позади себя мужчин, которые осматривали место, где мы находились. Бахти быстро снял с себя куртку, шагнул ко мне, чтобы накинуть мне ее на плечи, но я не обратила на него внимания. Оттолкнув со своего пути его руки и его самого, шагнула в сторону двоих мужчин, стоявших в стороне. Один из них был в форме.

— Помогите ему, прошу, — я дрожащей рукой указала на бессознательного Северина. Мужчина посмотрел в ту сторону, переглянулся со вторым, но не сделал ни шагу. — Позвоните в «скорую». Он умирает! — в отчаянии вцепившись в рукав его одежды, я потрясла мужчину. Тот бросил многозначительный взгляд за мою спину, и, обернувшись, я заметила злого, как тысяча чертей, Бахтияра. Его взгляд медленно скользил по моему лицу и телу, не предвещая мне ничего хорошего. Я отвернулась, с вызовом уставившись на мужчину в форме. — Вызовите «скорую»! Или я сделаю все, чтобы вы ответили за неоказание помощи пострадавшему. А еще…

— Саша! — Бахтияр, наконец, отмер и шагнул, пытаясь привлечь меня к себе, — мы, конечно, вызовем, но пока нужно позаботиться о тебе. Вернемся, когда…

— Если не вызовешь «скорую», я…, — договорить не успела.

— Быстро, реанимобиль к…, — мужчина отрывистыми фразами обращался к кому-то по телефону, раздавая указания и называя координаты места, где мы находились. Я бросилась снова к Северину, чтобы проверить его состояние, когда отмер второй мужчина, скинув с себя куртку, чтобы укрыть… нет, я тут не главная пострадавшая, поэтому перехватила одежду, укрыв ею Севера.

— Все будет хорошо, слышишь? Помощь уже в пути, ты только держись, — шептала я, то и дело прислушиваясь к его хриплому дыханию. — Ты будешь жить, Рин, будешь…

Я потрясла головой, прогоняя воспоминания. Что-то запомнилось лучше, что-то стерлось или оказалось незначительным. Короткая поездка в машине «скорой помощи», в которую запрыгнула сама, напрочь игнорируя увещевания Бахтияра, что «ему помогут, а мы должны…». Я лишь посмотрела на него самым уничижительным взглядом, вспомнив, что это из-за него мы оказались в смертельной ловушке. Если бы не Север… Я старалась не мешать врачам, занимавшихся Севериным, только осторожно держала в руке его холодные пальцы, боясь отпустить. Словно от этого зависела и моя жизнь тоже. Я не знала, есть ли кто-то там, наверху, не знала, как молиться, но просила лишь спасти того, кто, не задумываясь, бросился мне на помощь.

— Что? — я уставилась на уставшее лицо врача, который смотрел мне в глаза и что-то спрашивал.

— Муж? Брат? — повторил он свой вопрос. — Кем приходитесь? Зовут как? Возраст?

— Сев…Северин, — запнувшись, ответила ему, а затем, спрятав взгляд, тихо проговорила, — муж он мне…

— Фамилия? Ну же, девушка, что я из вас все клещами тащить должен?! — поторопил меня немолодой мужчина, держа в руках планшет с бумагами, напоминающими анкеты. — Что за молодежь пошла…

— Не кричите, — облизнув пересохшие от волнения губы, проговорила я. — Сокольский Северин. Возраст примерно тридцать лет…

— В смысле, примерно? — удивился второй мужчина, вернее, молодой парень, скорее всего, был практикантом или медбратом. — Он тебе муж или где?

— Муж, конечно, — возмутилась как можно увереннее, — мы с ним вчера только… поженились, а до этого встречались две недели. Что, надо было сразу в паспорт смотреть?!

— Во, дает, молодежь, — хмыкнул в ответ тот, который был старше, — не успеют за ручку прогуляться, так уже в ЗАГС бегут. А потом статистика по разводам неутешительна! Нет, чтобы характерами притереться, с родными познакомиться…

— А мы и познакомились, — выдавила холодно в ответ, лихорадочно соображая, как бы убедительнее соврать. — Родители против! Видели, как двоюродный брат был готов нас растерзать за это? Лишь бы не пустить с ним! — да, врала безбожно, но лишь бы не выбросили по дороге, а то, что колец на пальцах нет — так, извините, женились тайком и быстро, о кольцах думать было некогда. Да и то, что тот «брат» был моим бывшим женихом, а с самим «мужем» я знакома только полчаса — а незачем это кому-то знать.

— М-да, бывает же в жизни, да, Михалыч, — почесал затылок парень, подключая к груди Северина несколько датчиков. Второй мужчина, заполнявший что-то в анкете, бросил на него странный взгляд, но говорить ничего не стал. Было видно, что мне он не поверил, но и настаивать на правдивой версии не спешил, за что ему отдельное спасибо. Да и Северина он все же записал под моей фамилией.

— Са…ша, — прохрипел неожиданно Северин, и я метнулась к нему, едва не врезавшись лбом в монитор аппарата, к которому он был подключен. Сжала его ледяные пальцы, прижав их к мокрой ткани платья на груди.

— С… Рин, я тут, слышишь? Все хорошо… родной, — я легонько коснулась его мокрых волос, и мужчина на мгновение приоткрыл глаза, обводя вокруг мутным взглядом.