Этюд в сиреневых тонах

Глава 16

— Сокольская! Дрыхнешь, что ли?! — раздался в трубке недовольный голос Липатовой.

— Липатова, тебя что, комары ночью покусали, что ты завелась с утра пораньше? — пробормотала в ответ, пытаясь рассмотреть на телефоне который час. Часы показывали, что я безбожно опаздываю. — Черт! Черт! Черт! Я проспала! А-а-а…

— М-м, у кого-то ночка выдалась жаркой? — хихикнула в трубку Лиза, а затем, услышав мое «Да, ну тебя!», сжалилась, — да не торопись, Саш, первую пару отменили, препод по графическому дизайну приболел, а замену поставить не успели. Так что, тебе хорошо, — протянула она, — ты успеешь собраться спокойно, а я… кукуй теперь целый час тут. Ну, да ладно, схожу в кафешку, хоть позавтракаю нормально.

Я плюхнулась на кровать, переводя дыхание.

— Фух, напугала. Я даже не помнила, что надо будильник завести…, — и тут я зависла.

Стоило мне только пошире раскрыть глаза, как… Как, черт возьми, я оказалась совершенно в другой комнате?! По-мужски аскетично обставленной, да еще и на огромной двуспальной кровати? Я перевела взгляд на себя и покраснела до кончиков ушей — на мне красовалась белоснежная мужская футболка, которая мне была широка в плечах, так как постоянно норовила сползти то с одного плеча, то с другого, обнажая едва ли не до пупа.

Я замерла, рассматривая темно-серые обои и светлую мебель, плотные шторы на окнах, сквозь которые не проникало ни лучика солнца, а полумрак развеивал ночник из мрамора в виде морского котика. И все пыталась сообразить, как могла тут очутиться. Но вспомнив, что произошло ночью, свой срыв и истерику в детской, почувствовала, как краска сбегает с лица. И ведь ничего не помню… абсолютно!

— Ау, Сокольская? — снова раздалось в трубке, — ты уснула там, что ли? Точно! Укатал тебя твой… северянин, да?

— Э-э… почему… северянин? — глупо переспросила я, продолжая тупо пялиться на стену. И тут же захотелось узнать, где хозяин этой спальни и было ли у нас что-нибудь ночью?

— Да так, к слову пришлось, — хмыкнула Лиза, а затем тон ее голоса изменился, разом утратив всю веселость. — Саш, я чего звоню. Тебе бы сегодня не появляться тут, раз ты так удачно проспала пару. Я, конечно, не уверена, но… с утра у главного входа я заметила черную тонированную иномарку. Похожую на ту, на которой иногда прикатывал твой женишок. Сама понимаешь, особо рассматривать, кто за рулем не стала, но уверена, что это по твою душу.

— Думаешь… Бахтияр? Или, может, люди отца? — сиплым от волнения голосом проговорила я.

— Вот, чего не знаю, того не знаю, подруга. Мое дело предупредить, — ожидаемо ответила Лиза, а я только вздохнула — она права, и так помогает мне.

— Да, спасибо, Лиз. И за вчера… извини, не хотела, чтобы так…, — я не знала, как правильно сказать то, что чувствую свою вину перед ней. — Я не знала, что Север станет искать меня…

— Ой, Сашка, вроде, взрослая девка, а ведешь себя, ей-богу! Мужик переживал за нее, искал по городу, по ночи, а она… корки мочит, — завздыхала староста, отчитывая меня, а я улыбнулась. — Ну… хоть как он?..

— Тьфу, на тебя, извращенка! — хихикнула в трубку, вспоминая, с какой легкостью он поднял меня на руки, а потом держал в объятиях, пока я не успокоилась. И ведь… он не обязан успокаивать истеричных девиц.

— И ничего не извращенка, — обиделась Лиза, — это тебя вечно на каких-то муд… непутевых тянет. Чего только твой Бахтияр стоил — наверное, всех девок в универ облизал взглядом, а некоторых не только взглядом. А уж, сколько нервов помотал. Даже мне!

— И ничего он не «мой»! — рыкнула в ответ, подскакивая с кровати. Надо все Северину рассказать, может, подскажет, как быть дальше. Лучше бы уехать из города, но куда?

— Ладно, Сань, не пыхти, как злобный й-ож, никто на твоего красавчика глаз не положит. У него друг — закачаешься, — мечтательно проговорила Лиза, а я так и вижу — закатила от удовольствия глаза. Фыркнула, мотнув головой и прогоняя образ Лизы и Толика, стоящих рядом. — Ну, все, подруга, я дошла до кафе. Пора подкрепится, а ты подумай над тем, что я тебе сказала. Пока!

— Пока, Лиз. Спасибо, — я отключила телефон, направляясь к двери.

В квартире было тихо, и я уже было расстроилась, что Северин ушел, и я не успела ему пересказать наш со старостой разговор. Но тут мой слух уловил шум воды, а затем приглушенный бубнеж откуда-то из глубины квартиры. Я пошла на звук, остановившись перед дверью ванной комнаты. Внутри кто-то эмоционально разговаривал, и я поняла по голосам, что это был Северин и его брат Анатолий. Наверное, на телефоне была включена громкая связь, и я невольно навострила уши. Не то, чтобы жаждала подслушать, о чем секретничают мужчины, просто в какой-то момент услышала свое имя. Что-то о моем коварстве или… мстительности?

— …почему? — в голосе Северина сквозило недоумение, и я едва ли не приложилась ухом, чтобы узнать, что его так заинтересовало. Он спрашивал что-то еще, но я застыла, едва услышав приглушенный голос его собеседника — кто бы тут не догадался, что это был Анатолий?! Только не я!

— Как, как? Ее с наркотой взяли в клубе на следующий день после несостоявшейся помолвки. А до этого всем студентам, ну, кто состоял в какой-то группе в чате, скинули видео, где твоя Саша застает свою подружку и бывшего теперь жениха на «горячем»…

А он неплохо покопался в моем прошлом, — с невольной усмешкой, подумала я, опираясь о стену и касаясь затылком прохладной поверхности. Понятно, что всем рты не заткнешь, как бы ни старался мой отец, скрывая все факты. Та грязная история все-таки «всплыла», и кто знает, что теперь обо мне подумает Северин. Особенно в свете нашей прошлой встречи.

Я прикусила губу, чувствуя, как в горле перехватывает от обиды, а на глаза невольно наворачиваются слезы. Толик, надо отдать ему должное, за свою семью — горой. Хоть и пытался меня переубедить Север, что тот не затаит на меня обиды, а все же Анатолий не поленился раздобыть обо мне всю информацию, которую только смог найти.

Я дернулась, легонько ударяя кулаком по стене. Ну, какое мне, казалось бы, дело, что обо мне узнает или не узнает Северин?! Ан, нет, оказалось, что это… больно. Больно знать, что в тебе могут разочароваться. Это даже больнее, чем разочароваться в близких самому! Я закрыла ладонью рот, чтобы ни единого вздоха не сорвалось с губ, чтобы он не услышал меня, не узнал, что я все знаю.

Я продолжала стоять и слушать, хотя понимала, что это некрасиво, но какое мне до этого дело. Узнала я и о том, что стало с квартирой бывшего после моего «творческого» вечера в день помолвки. Как-то я в тот момент не задумывалась, что невольно подставляю других людей. Анатолий правильно сказал, что я могла своим поступком испортить репутацию строительной бригаде, которая, в общем-то, выполнила свою работу на совесть. Надо будет потом позвонить и извиниться перед Кариной, с которой мы так и не встретились и не обсудили планировку детской.

Задумавшись над этим, я не заметила, как щелкнула задвижка на двери, и она тихо открылась, являя мне…

Я давно уже не невинная «ромашка», девочка с двумя косичками, которую папа за ручку привел в художественный класс, едва мне исполнилось шесть. Я много лет посещала класс живописи, где мы учились писать не только пейзажи и натюрморты, графику и портреты. Да, мы работали с натурщиками, да и анатомию человеческого тела я знала в совершенстве и не смущалась голого торса мужчины или обнаженной груди женщины. Натурщики были… разными — молодыми и в возрасте, с красивыми телами и… да много чего видела, но никогда они не были столь совершенными. Как этот мужчина, выходящий из душа в одном полотенце, прикрывающим бедра и… все остальное, чем его щедро наградила природа. Я даже глаза распахнула, чтобы рассмотреть этот шедевр метр восемьдесят роста, с крепкой мускулатурой и рельефными линиями талии, бедер и ног. По гладкой, едва загорелой коже с волос скатывались капельки воды, и я почувствовала, как во рту мгновенно пересыхает, а в горле будто огненная лава течет.

Мысли мгновенно разбежались, оставляя лишь одно желание — прикоснуться к этому совершенству. Когда нам рассказывали на уроках истории про различия культур разных народов, об их вере и богах, я всегда тихонько хихикала, стоило упомянуть поклонение идолам и богам. Но сейчас я поняла, ЧТО чувствовали люди, когда склонялись перед совершенством образа того или иного божества — благоговение и трепет. Даже качнулась вперед, желая ощутить гладкость его кожи под пальцами.

— Я перезвоню, — его голос заставил меня вынырнуть из собственных мыслей и тряхнуть головой, прогоняя навязчивый образ мужчины в набедренной повязке, золотом ожерелье на гладкой загорелой груди и в самоцветным венцом в густых длинных волосах. Этакий, Тутанхамон — Великий Фараон Египта.

Я невольно сглотнула, неожиданно встретившись с потемневшим взглядом мужчины и… что было сил, рванула в сторону спальни. Конечно, не в ту, в которой провела ночь с мужчиной, а… о, Господи, что за мысли бродят в твоей голове, Саша?! У тебя есть более насущные проблемы, требующие решения немедленно, а ты пускаешь слюни на…

— …самого совершенного мужчину, что видела в своей жизни, — тихо призналась сама себе и вздохнула, прижимаясь лбом к стене. — Дура ты, Александра Георгиевна, как есть — дура!

Я повернулась спиной к стене и прижала ладони к горящим щекам, понимая, что сама загнала себя в ловушку. Не стоило соглашаться на приезд сюда, в его квартиру. Нужно было сразу бежать, без оглядки, пока ни чего не произошло между нами. А оно произойдет, Саша, потому что игнорировать притяжение к этому мужчине ты не сможешь, поверь. А вот понимать, что взаимностью тут и не пахнет — труднее всего.

— Саш, — в дверь для приличия стукнули костяшками пальцев, а затем на пороге комнаты объявился и сам хозяин владений. Я спряталась за дверью, чтобы он не мог увидеть мое состояние, мне необходимо было несколько мгновений, чтобы прийти в себя.

Я услышала, как Север тихо вздохнул и, бесшумно ступая по мягкому напольному покрытию, приблизился ко мне. Я ощущала его присутствие рядом, даже когда он не касался меня, и никак не могла заставить себя успокоиться и спокойно встретить его взгляд. По коже будто пробегали тысячи крошечных токов, от чего его внезапное прикосновение буквально обожгло мою кожу.

— Прости, — едва слышно выдохнул он, касаясь кончиками пальцев моей щеки. Я, повинуясь его мягкому настойчивому прикосновению, подняла лицо, смущенно смотря Северину в глаза. Никогда бы не подумала, что смогу вот так, все спустя несколько недель нашего знакомства желать мужчину, его прикосновений, мечтать о поцелуях… которые он, кстати, пообещал, но ни разу не выполнил обещанного. Тьфу, Сокольская, точно у тебя гормоны играют! — Прости, что услышала мой разговор с Толиком. Я не подумал о том, что тебе это будет неприятно.

Всё! Фэйспалм!

— Север, я…

— Нет, я виноват, поэтому…, — он отстранился, ероша влажные на затылке волосы. Я смущенно отвела взгляд, потому что видеть его пусть и одетым, было до сих пор волнительно. Сразу вспоминался его образ, когда он только-только покинул душевую.

— Нет, — я помотала головой, заодно прогоняя непрошеные мысли, — это ты прости меня. За все. И за вчерашнее тоже, и за… гм, истерику, устроенную вечером. Надо было сразу остаться в гостинице, а не…, — я осеклась, во все глаза уставившись на хмурое лицо мужчины, который приложил к моим губам палец, заставив умолкнуть. Что же ты делаешь, Север? Зачем так откровенно соблазняешь, если не хочешь продолжения?