Невозможный босс

31. Немного томлений и предчувствий

В принципе, почти во всём можно найти плюсы. Например, это же здорово, что струя воды не горячая, а холодная. От неё ничего плохого, кроме бодрости, не будет. А вот от горячей и ожог мог случиться. Но даже и в этом можно искать положительную сторону, был бы ожог, появился бы повод не ходить на бал. И пусть бы все они сами решали свои проблемы.

Но пока ожога нет, и это отлично. Это ведь тоже плюс. И то, что Клим, как раз, оказался здесь — невероятно здорово. Где бы я слесаря на ночь глядя искала? А так, вот он, пожалуйста, худо-бедно, но всё же разбирается человек в сантехнике.

Ну, и то что я совершенно голая, тоже можно отнести к несомненной удаче. Одежда сразу бы намокла и испортилась, окажись я здесь в этот момент одетой. А если бы в карнавальном платье, да ещё и в парике? У-у-у…

В общем, с какой стороны не взгляни — кругом одни только плюсы и преимущества, и чего я злюсь, совершенно непонятно. А я злюсь, и это ещё очень мягко сказано. И по глазам Клима я вижу, что он понимает, что я злюсь. И даже догадывается, на кого именно обращена моя злость.

— Куда?! — кричу я Климу, пытающемуся тут же выскользнуть из ванной. — Стоять!!!

Я срываю с крючка халат и забиваюсь в угол, прикрывая наготу и прячась от холодных брызг. Клим же оказывается под обстрелом, в зоне прямой наводки холодной струи. Огонь, батарея, пли!

Он бросается на кран, как на амбразуру, затыкая дыру своим телом. Хорошо, что всё ему уже известно — и место хранения инструментов, и их ассортимент. Всё здесь, всё под боком.

Винить Клима в новой протечке, конечно, не честно, ведь он не сантехник, в конце концов. Ну помог аварию ликвидировать, так он же тогда только воду перекрыл, а ремонт уже наш слесарь делал. Надо было всё заменить, а не ремонтировать. Режим экономии…

— Вы что тут творите? — удивлённо восклицает Лизка, привлечённая моим воплем.

— Уйди! Платье испортишь! — кричу ей я.

В этой невообразимой кутерьме проходит несколько минут, пока Клим перекрывает воду и пытается отремонтировать смеситель или что он там ремонтирует. Я чувствую бодрость, от сна не остаётся и следа.

В инструментах, оставшихся от отца, он находит какое-то кольцо, называемое почему-то хомутом и прилаживает к трубе, потом открывает воду, заставляя меня сжиматься от страха, и демонстрирует, что всё работает, как надо.

— Но это временное решение, — предупреждает он. — По-хорошему, здесь нужно всё менять — и трубы, и смеситель.

Да знаю я, денег пока нет на это, так что поживём с хомутом до следующего раза.

— А ты зачем вообще ко мне вломился? — спрашиваю я мимоходом. — Знал же, что я ванну принимать пошла.

— Ну… понимаешь… — мнётся Клим.

— Не понимаю, — качаю я головой.

— Подумал, ты будешь не против…

— В каком смысле? Не против чего? Ты ванну хотел вместе со мной принять? А Лиза?

— Что Лиза? — удивляется он.

— Как что? А она бы что подумала, увенчайся твой план успехом?

— Да она же взрослая уже, — скучным голосом отвечает Клим.

Явно, этот разговор ему не слишком приятен.

— Странный ты человек, Клим, — задумчиво произношу я, и он не возражает, для того, вероятно, чтобы скорее покончить с этим.

В этот момент у меня звонит телефон. Чтобы его найти, приходится потрудиться. Я обнаруживаю его под своей мокрой одеждой. Звонит, разумеется, Борзов.

— Алло, — говорю я как-то неестественно.

— Привет, — раздаётся из трубки его бархатистый голос, и я чувствую, что он улыбается.

— Привет…

— Ну, чем занимаешься? — спрашивает он после небольшой паузы.

Что? Да даже и не знаю, что сказать. Чем я занимаюсь? Это и описать-то трудно. Я выхожу из ванной, чтобы не разговаривать при Климе.

— Да, разными мелочами… Хотела вот ванну принять, но… отвлеклась… Сейчас, всё-таки залезу, наверное.

— Хотел бы и я оказаться вместе с тобой в этой ванне.

— Нет! — слишком поспешно восклицаю я.

Воцаряется пауза.

— Лиза дома, — нахожусь я с пояснением. — Это было бы…

— Ну да, я понимаю, — отвечает он. — Я слишком быстрый, да?

— Нет, в самый раз, — говорю я и вдруг краснею, — ну, то есть… нет, не в том смысле, а…

Теперь он уже не скрывает смеха. Это что, первый раз что ли он смеётся при мне? Неужели правда?

— Приятно слышать, что у тебя хорошее настроение, — реагирую я.

— Да уж, с тобой оно у меня всегда хорошее.

— Не замечала раньше.

В это время из кухни доносится раскатистый смех Клима.

— Кто это? — вмиг делается серьёзным Борзов.

— Где? — спрашиваю я невинным голосом, устремляясь прочь от кухни.

— Кто это смеётся?

— А, это Лизка на компе что-то смотрит, сериал какой-то.

— У неё же экзамены на носу, — всё ещё подозрительно замечает он.

— И не говори, сил уже нет с ней воевать. Пусть что хочет, то и делает.

— Ладно, не расстраивайся. Если хочешь, я с ней поговорю.

— Не нужно, возможно, всё-таки, ты действительно несколько торопишь события. Не хочу говорить «слишком быстрый», но…

— Ясно. Ладно торопиться не будем.

Надо же какая сдержанность. С чего бы это…

— Алёна, — продолжает он и это, кажется, тоже первый раз, когда он просто называет меня по имени. — Мне тут надо будет уехать опять.

Его голос звучит даже как-то виновато, я бы сказала. А вообще, это Борзов мне звонит или может быть кто-то меня разыгрывает?

— Опять? Странно. Опять внезапно. Туда же?

— Да, туда же. Да блин, хотят новый круг переговоров, там вся наша банда собирается, финансового тоже беру, маркетинг. В общем большая битва.

— Понятно.

— Но к балу я приеду однозначно. Ты даже не думай, купи мне билет, кстати, только не утренний, а дневной.

— С корабля на бал то есть?

— Получается так. Но, только билет не на корабль, а на самолёт, ладно?

Смотри-ка, ещё и шутит. Ну надо же. Точно, кто-то другой звонит. Вместе с этим я делаю в себе ещё одно открытие. Мне почему-то очень не хочется, чтобы он уезжал. Я, конечно же, ему об этом не скажу, но после его известия мне вдруг становится немного грустно.

— Знаешь, — говорю я неожиданно для самой себя, — жалко, что ты уезжаешь…

Он какое-то время ничего не отвечает, но через пару секунд нарушает молчание:

— Мне тоже жалко, правда. Но я скоро вернусь.

Закончив говорить, я иду на кухню и мы снова сидим и смеёмся. Прям дежавю. Пьём чай, доедаем тирамису и любуемся Климом в застиранной офицерской рубахе и вытянутых трикушках.

— Это становится традицией, — замечаю я.

Странно, что ему при полной и теперь уже окончательной бесперспективности наших отношений, достаётся всё то, что не должно предназначаться. В смысле, ну вот с какой радости он всё это претерпевает ради нас? Платонически влюблён? Ну, если у кого-то и были такие предположения, то после того как он вломился ко мне в ванную говорить об этом нелепо.

Надо ему всё объяснить… Ну, то есть надо было бы, и я бы сделала это вот прям хоть сейчас, если бы не Сашка со своей тоской по балам. Скорей бы уже этот бал остался позади, чтобы не висел надо мной тоскливой угрозой.

— А что, — потешается Лизка, — с одной стороны, довольно удобно, что у тебя здесь имеется комплект сменной одежды. Типа, экстренный набор, да? Всегда знаешь, что в случае чего можешь рассчитывать на красивый, нет, непередаваемо красивый, актуальный и подчёркивающий достоинство шмот.

— Что ещё за достоинство, причём здесь оно?

— При том, что достойного человека сразу видно, а эта ткань, из которой пошиты, с позволения сказать, брюки не в состоянии ничего оставить в секрете.

— Так! — ненатурально гневается Клим.

— Да ладно, забей, — продолжает Лиза. — Ведь, с другой стороны, тебе этот костюм очень идёт, так что может есть смысл сделать этот стиль основным. Или, например, на бал так заявиться. Ты только подумай, какой успех у дам тебя ждёт.

Лизка заливается жизнерадостным детским смехом, представляя Клима на балу в старых советских трениках.

— Можно будет в балете себя попробовать! — хохочет она.