Невозможный босс

29. В этот раз всё по-новому

Он… ну, то есть этот кто-то приближается и останавливается.

— Кто здесь? — мычу я, судорожно пытаясь сорвать с себя ненавистный кусок платья. В этом положении у меня застряла голова и одна рука, как бы заведённая за голову. Очаровательно! Чья-то ладонь ложится мне на живот.

Кожа съёживается и моментально покрывается пупырышками, мышцы непроизвольно сокращаются. Кто это? Борзов? Но почему он молчит? Конечно, это он, кто ещё может вот так войти в его кабинет? А почему он тогда ничего не говорит? Почему не произносит ни звука?

Сердце разгоняется, толкая по телу волны тревоги, растворяющейся в крови.

Рука мучителя медленно ползёт вверх, обжигая кожу огнём. Я одновременно делаю шаг назад и продолжаю судорожно вырываться из своего парчового капкана. Как стреноженная лань, как рыба, попавшая в невод.

Отступая, я упираюсь в стол и останавливаюсь, пытаясь отбиваться от нападающего свободной рукой. Но это длится недолго, он сразу её перехватывает, а второй рукой продолжает прикасаться к моему телу. Он проводит пальцами по животу снизу вверх и сжимает грудь.

Я охаю, а он проникает пальцами в бюстгальтер и высвобождает мою плоть. Он сначала нежно гладит её, а потом снова сжимает, отпускает и стискивает сосок. Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться, но моё положение явно не выигрышное, поэтому единственное, что мне остаётся — молчаливо рваться из плена платья и чьих-то сильных рук.

Я могла бы узнать его по аромату или голосу, но с куском плотной ткани на голове, я не чувствую внешних запахов. А его, кажется, это не на шутку заводит. Рука резко соскальзывает вниз и ныряет под резинку трусов. Я не успеваю свести чуть расставленные ноги и его пальцы сжимают нежную кожу там, где начинаю выступать первые капельки смолы, гладкие и благоуханные вестники страсти.

От этого я резко дёргаюсь и моя застрявшая рука вдруг высвобождается. И пока осаждающее меня войско не успело отреагировать на новую вводную, я быстро одёргиваю ткань, закрывающую голову.

И когда моё лицо оказывается освобождённым, первое, что я вижу — зелёный огонь глаз. Это Борзов. Ну разумеется, я же знала… Его глаза оказываются очень близко, настолько, что ничего другого и рассмотреть невозможно. Я чувствую жар, дикий необузданный огонь, и в этот же миг его губы прикасаются к моим и, что я делаю, я жадно его целую.

Он продолжает сжимать меня и я, вместо того, чтобы оттолкнуть его, ещё немного раздвигаю ноги, позволяя делать ему всё, что он захочет. И он пользуется этим, хочет и делает. Он ласкает меня, сжимает в ладони складки, заставляя их отдавать влагу.

Мои ноги подкашиваются и я чуть приседаю, опираясь рукой о стол и открывая Радиму ещё больше простора для действий. Он наклоняется и одним движением стаскивает с меня трусики, а потом выпрямляется и целует мои губы, глаза и волосы и, вдруг чуть приподняв, сажает на массивный стол для заседаний.

Я чувствую его гладкую прохладу и роняю на блестящую поверхность капли своей любви. Моё сердце вырывается из груди, а по телу разливается кровь, насыщенная сладостью, предчувствием чего-то невероятно прекрасного и всё ещё тревогой.

Волосы топорщатся и трещат на затылке от буйства электрических токов, пронзающих меня, а живот переполняется медовой тяжестью и медленным огнём, способным пожрать всё на свете.

Борзов освобождает мою грудь от лифчика и, наклонившись облизывает и покусывает соски. Я сдерживаюсь, но не могу удержать стонов. Его горячие губы обжигают ложбинку между грудей и касаются живота.

Он берёт мои ноги за лодыжки и ставит пятки на край стола, раскрывая меня как книгу. От этого я подаюсь назад и откидываюсь, опираясь на локти. А он опускается на колени и приникает губами к нежной, обнажённой и разверстой плоти.

Я чувствую головокужение. Он касается меня языком и губами, и я взрываюсь, разлетаясь на атомы настроенные на единственную волну. И эта волна — Радим.

Он лижет и посасывает мой клитор, терзает его, доставляя невообразимое и никогда прежде не испытанное удовольствие. Я чувствую странную благодарность и нежность, и дикую неутолимую страсть, и ещё чуть-чуть неловкость и смущение. Я взведена и распалена до предела, поэтому мне хватает лишь нескольких коротких минут, чтобы кончить.

Тело трясётся и содрогается и, может быть, даже закатываются глаза. Я теряю слух, зрение и все прочие чувства и жалею, даже ещё когда тело бьётся в конвульсиях, я жалею, что всё уже кончено. Мне нужно ещё. Я хочу снова. Я ненасытная и жадная… И вообще, я, кажется, уже и не человек даже…

Сохраняя остатки разума, я осознаю, что Борзов поднимается с колен. К этому моменту я уже просто лежу на столе, а ноги безвольно свисают вниз. Он подхватывает их под коленями, задирает наверх и входит в меня, быстро и резко.

Не знаю, ору ли я, или прокусываю себе руку, чтобы не заорать. Единственное, на чём я могу сосредоточиться — это Радим, находящийся внутри меня. Огромный, разрывающий меня на части Радим Борзов.

Он движется. Сначала медленно, но потом ускоряется, ускоряется ещё больше и я вижу лишь пролетающие мимо длинные светящиеся следы звёзд.

Я снова кончаю. Сейчас это совсем иначе, по-другому, но я опять умираю, проваливаюсь в темноту, наполненную мучительной страстью.

А потом я лежу на столе, повернувшись на бок и поджав ноги. Кажется, я плачу. Из глаз текут слёзы, целое озеро, целое море слёз. Но это не от горечи или от обиды. Радим не знает этого, но я осознаю, что это что-то совсем другое. А он взволнованно не может понять, что со мной происходит.

— Ничего, — шепчу я, — ничего…