Невольница драконов. Семь дней на любовь

Глава 45

— Да, можно еще вон ту сумку! — указав пальцем на добротный мешок с ручками, положила на прилавок несколько монет. — Благодарю.

— Хорошего дня вам госпожа! — весело ответил торговец, собирая плату пухлой ладошкой. — И доброго пути!

— Еще раз спасибо.

Собрав покупки, покинула неприметную лавочку и неторопливо побрела вдоль улицы, решив никуда не спешить.

В порт я еще успею, госпожа Панагор явно меня дождется, сопроводив разговор своими замечательными булочками, а последние рассказы и письмо редактору я уже подготовила, пока сидела на лавочке и жевала купленное яблоко.

Не так уж и много у меня дел перед отъездом. Даже как-то грустно от этой мысли.

Прожив в Дрианише всю жизнь, мне, по сути, даже не с кем было проститься!..

Не обзаведясь прочными связями или обязательствами, я прожила в своих выдуманных историях всю жизнь, глупо, по-детски веря в сказку, которая все-таки меня настигла.

Да, без хорошего конца, которого желаешь своим героям, но она все же случилась, даря мне воспоминания, цена которым — мое разбитое сердце.

За все нужно платить.

За нелегкими думами добралась до крыльца маленького домика, на дверях которого висела большая вывеска, привлекая внимание. Поднявшись по ступеням, вежливо постучалась, дождалась ответа и вошла, окунаясь в прохладу помещения.

— Вы к кому? — строгая женщина-секретарь отложила свое перо и выразительно на меня посмотрела, ожидая ответа.

— Доброго дня, госпожа. Не подскажете, где я могу найти господина Ноэзло?

— По какому вопросу?

— Понимаете, — я шагнула ближе к ее рабочему столу и принялась рыться в сумке. — Моя колонка выходила в вашем «Вестнике». Вот, Танцующая Лилия, — выложив перед ней два конверта с рассказами и третий — с письмом-извинением, вежливо улыбнулась. — Просто я уезжаю и хотела бы предупредить, что текстов больше не будет.

— Танцующая Лилия? — женщина недоумевающе подняла брови, собрала цепкими пальцами бумаги и торопливо вскрывала конверты. — Я думала, это та старушка, что носила нам записи. Право слово, удивлена.

— Нет, эти моя подруга. Танцующая Лилия — это я. Я оставлю вам материал еще на несколько недель, но продолжить работу, увы, не смогу.

— Интересно, — она странно поджала губы и бросила на меня внимательный взгляд. — Но теперь хотя бы понятно.

— Что, простите?

— Что у нас заказали большой тираж вот этого, — она выдвинула ящик стола и, порывшись там, протянула мне толстую книжечку с серебристой лилией на обложке. — И послание от заказчика ну никак не вязалось у меня с вашей подругой. Даже зависть обуревала, что ее в таких годах может кто-то так страстно любить. Честно признаться, мне знатно полегчало.

— Не понимаю…

Взяв из ее рук книгу, открыла первые страницы и едва вздохнула, быстро скользя взглядом по строчкам.

«Миры нашей любимой — Танцующей в огне Лилии», — гласил заголовок, с которого начиналось трогательное письмо, составленное так, чтобы каждая читавшая могла представить себя на этом месте.

«Твои глаза полны любви, и как бы ты ни прятала их за дрожащими ресницами, мы видели ее и чувствовали. Занявшая все место в наших головах и душах, ты отогрела заплутавшие мысли, дав понять, что действительно важно.

А важна только ты.

Береги себя, наше сокровище.

Мы будем ждать тебя.

Всегда».

Губы вновь дрогнули, а выразительный голос женщины вырвал из бесконечного блуждания по строкам.

— Вас кто-то очень сильно любит, — продекламировала она, озвучивая мне свой вывод. — Вы уверены, что готовы их бросить?

— Простите, что? — горько усмехнувшись, прогнала с глаз влажную пелену, оборачиваясь на голос.

— Ну, очевидно же, что речь идет о НИХ, — она сделала на слове акцент, выразительно дернув бровью. — Так вот я и спрашиваю: вы уверены, что хотите расстаться с теми, кто прилюдно, по сути, признался вам в любви? Да, это несколько необычно, все-таки отношения чаще всего развиваются между парой, но я слишком давно работаю с текстами, чтобы не разглядеть в этом письме подлинные чувства и смелость их признать.

— Не хочу, но выбора у меня нет, — натянуто улыбнувшись, удостоилась слишком проницательного взгляда. Видимо, сделав выводы, женщина тяжело вздохнула.

— Возьмите хотя бы свой экземпляр. А Гектору письма я передам. Вот ваша оплата.

— Спасибо, и… прощайте.

— Всего вам самого доброго, Танцующая Лилия.

Улыбнувшись друг другу несколько смущенно, мы, наконец, распрощались, и я вернулась на улицу, жадно хватая ртом воздух. Прижатая к груди книга давила тяжестью. Проглотив новый виток рыданий, я запрокинула голову к небу, вновь мысленно ругая безучастные звезды, спрятавшиеся в солнечных лучах за эту несправедливость.

Они любят меня, а не мое пламя. Меня! Глупую, вредную и упрямую Ханнари Ширин, которую они украли, которую узнали и позволили влюбиться.

Великий Огонь… Почему я опять должна прощаться с единственным, что мне дорого?