Невольница драконов. Семь дней на любовь

Глава 28

Первым домой вернулся Киррас. Он застал меня сидящей в куче бумаг и раздраженно перечеркивающей очередные строчки.

Мужчина встал у порога, опираясь плечом о косяк, и внимательно за мной следил, по всей видимости, не собираясь ничего говорить.

А вот мне было что сказать! Но я упрямо молчала, обиженная на весь мир за несправедливость, которая загоняет меня в тупик и ставит перед выбором, когда выбора нет.

— Ханни, у тебя не получается, — дракон оказался рядом чрезвычайно быстро, мягко отнимая из моей руки перо.

— Где ты был? — рявкнула зло, но он лишь улыбнулся, присаживаясь рядом и осторожно отгребая от меня бумаги так, чтобы они не помялись.

— Дома. Вел бесполезные разговоры с семьей.

— Понятно.

Снова потянулась было к бумагам, но Киррас перехватил руки, силой разворачивая к себе. В серых глазах вновь танцевали смешинки, а вот мне было вовсе не весело, и я недовольно фыркнула, выражая свое угрюмое настроение.

— Почему ты злишься?

— Какая тебе разница?

— Большая, если спрашиваю, — не расстроился он, подтягивая меня ближе. — Мне неприятно твое настроение, но, судя по всему, что-то успело случиться, пока нас не было.,

— Неважно. Это ничего не изменило.

— Ханнари, — строго сказал он, и я, впервые услышав стальные нотки, удивленно вытаращила глаза. — Я знаю, что ты сейчас врешь. И знаю, что вчера ты так же мне соврала, сказав, что между мной и тобой ничего нет.

— Ничего подобного.

— Не ври дракону, Ханни, — сказал он, напомнив мне слова повелителя о том, что это глупая затея и мне такое не под силу. — Я знаю, что есть. Чувствую. А ты своей ложью только подтвердила мои догадки. И сколько бы ты ни изворачивалась, ни уговаривала себя, что это неправда, я вижу, что это между нами тремя. К Тайросу ты испытываешь то же самое, как бы меня это ни озадачивало.

Ребра стянуло словно стальным канатом, заставляя грудь дрогнуть. Моя бестолковая надежда на то, что дракон мне поверил и уберег нас от лишних разборок, рухнула к ногам бумажными хлопьями, рассыпаясь в жалкую крошку.

Если бы это было так, то он не смотрел бы на меня сейчас с искрящей требовательностью в глазах… И было бы легче.

— Киррас, неважно, что я чувствую. Это ничего не изменит, а только принесет еще больше боли, чем если бы ты вчера мне поверил.

— Огонечек, — мужские руки притянули еще ближе, вынуждая меня лечь рядом с ним и попасть в сладкий плен рук. — Что за глупости? Твои чувства важны даже больше, чем наши. Ты хоть понимаешь, что происходит?

— Проблема? — предположила я. — Определенно происходит проблема.

— Нет, свет мой, — ко лбу прикоснулись чужие губы. — Такого никогда не было, чтобы сердце огонька тянулось сразу к двоим. Это чудо, ни иначе.

— Это прецедент, — вновь вспомнив слава повелителя, возразила я. — Никто не позволит…

— Лунный дом позволит, — перебил Киррас, заставляя меня удивленно поднять голову, заглядывая ему в лицо. — Все это время я был дома и объяснял его главам произошедшее. На это потребовалось много сил и времени, но они меня услышали и даже смягчились, узнав, что побратимом может стать Рейвен.

— Прости, что?

— Моя семья примет нас в любом составе, огонек, — улыбнулся дракон. — Сейчас все зависит от Тайроса и его дома. Они, знаешь ли, жуткие консерваторы и упрямцы, но я верю, что он справится. И ты верь.

— И что, вы правда… готовы… Зачем это вам?

— Ради тебя? Эта меньшая из жертв. К тому же, как оказалось, мы неплохо ладим, когда не конкурируем. А это определенно упрощает задачу и уменьшает споры между нашими семьями.

— Но…

— Что? — спросил дракон, и мне захотелось откусить себе язык.

Если я сейчас расскажу, что повелитель меня навестил, выставив ультиматум, то безоблачное настроение Кирраса полетит со скалы. Но если промолчу, то он будет обнадежен слишком рано, когда я уже заранее знаю настрой его драконьего господина — а тот категорически против такой задумки.

Душу свело от сомнения в один тревожный ком, который вибрировал и дрожал.

— Если бы ты знала, как я скучал. А ты? Тосковала без меня? — отвлекшись, Киррас подхватил мой подбородок пальцами, невесомо касаясь губ. — Мне ужасно тебя не хватало. Постоянно думал о том, как сильно хочу тебя обнять.

Не ответить на поцелуй было сложно.

Хоть я и обещала себе, клялась, что больше не попадусь в этот капкан, меня притянуло к дракону страшной силой, против которой я была мошкой, неспособной на противостояние.

Тонкие крылышки надежды защекотали ребра, немного сбавляя давление удавки на горле.

Вдруг повелитель смилостивится? И разве не он советовал мне поступать, как дракон? Или не советовал, а просто упомянул… Не помню, все из головы вылетело.

— Иди ко мне.

Подхватив меня под руки, лунный один движением усадил меня на свои бедра, плавно ими качнув и позволив неловко упереться руками в его крепкую грудь.

Дракон накрыл мою щеку ладонью и потянул на себя, вынуждая склониться, целуя горячие, чуть жесткие губы.

Он не торопился, но и медлить не планировал. Накрыл бедро ладонью и крепко сжал его пальцами в каком-то излишне жадном жесте. Словно на нас уже не было одежды, будто этот танец в постели наедине, кожа к коже, и мы двигаемся, повинуясь инстинктам.

— Всю жизнь бы на тебя смотрел.

Широкие ладони опустились на плечи и плавно стянули лямки, царапая краем ворота кожу груди. Еще немного, и он ее увидит, а эта глупая, бестолковая плоть отзовется, сжимая соски в твердые горошины.

Так и знала!

— Какая же ты красивая, — полушепотом говорил мужчина, горячими пальцами касаясь покачивающейся перед носом груди. — Вся.

Громкое урчание оглушало, заставляя терять бдительность и внимание.

Стонущие от желания соски осторожно сжали между костяшек пальцев, и я зашипела от сладкого импульса боли, что ударил в низ живота, как стрела, слетевшая с тетивы.

Я совершенно не умею им сопротивляться.

Мозги словно отключаются и превратил меня в послушную массу, способную только на то, чтобы принимать ласку, благодарно всхлипывая.

Отпустившие грудь руки погладили спину, сдвинулись к ягодицам. Жадно их сжав, Киррас зарычал, хватая губами мягкое полушарие напротив лица.

Это было так откровенно… У меня тело отказало, зачарованное чужим желанием, и я только бестолково хлопала полуопущенными ресницами, не зная, что делать с собой и с ним.

— Нам нужно поменять позу, не то я не сдержусь, — с нервным смехом прошептал Киррас и резко меня перевернул, оказываясь сверху. — Дай мне вновь попробовать себя, Ханнари.

Спускаясь поцелуями вниз по телу, дракон перепробовал каждый участочек доступной кожи, расцеловав груди, ребра, живот и низ живота. Чем сильнее он опускался, тем настойчивее раздвигал мои колени, полностью открывая себе доступ.

Все еще кипящая на щеках краска не позволила возразить, и когда влажных и гудящих от желания лепестков коснулись чужие губы, я только сдавленно застонала, представляя, какой обзор перед драконом.

Одна его рука лежала на животе, вдавливая пальцы в кожу, вторая сминала грудь, сжимая сосок между костяшками, который ныл и просил еще, ударяя меня молниями в вены. Язык мужчины порхал по складочкам, рисуя то круги, то полосы, меняя темп с быстрого на медленный и наоборот. Я лишь вжимала пальцы в кровать, тихо всхлипывая, шипя и не зная, куда деть руки.

Но дракон будто бы наслаждался процессом, пробуя все страстнее, жадно, размашисто, и громко урчал. От того, как вспыхивает пламя в серых глазах, я начинала верить, что желанна настолько сильно, что у Кирраса отказывают все принципы, цепной реакцией отключая мои.

Изгибаясь и плавясь, я растерянно хлопала ресницами, чувствуя, как дыхание дракона на влажной коже рассыпает прохладу, которую он тут же прогоняет губами и языком, продолжая рисовать одному ему известные символы.

— Как же я люблю тебя, девочка, — прошептал он, но я услышала, вздрагивая и чувствуя, как рассыпается мир вокруг.