Мусульманская дипломатия в России. История и современность

Распространение ваххабизма на территории Кавказской уммы

Столь крупномасштабная деятельность салафитов не могла не сказаться на внутримусульманских отношениях. Первые конфликты между ваххабитами и салафитами были отмечены в 1990 г. в Дагестане11. Эта республика, значительно опережавшая другие российские регионы по численности активного мусульманского населения, быстро избавилась от атеистического наследия коммунистического режима и первой приняла на себя удар воинствующих салафитов. В своей миссионерской работе они нашли поддержку эндемичных ваххабитов под руководством лидера Исламской партии возрождения Ахмада-кади Ахтаева.

Произошедший в 1992 г. раскол ДУМ Дагестана на небольшие национальные муфтияты резко ослабил традиционных мусульман и позволил салафитам беспрепятственно осуществлять свою деятельность. Их агрессивные методы работы, порицание многовековых обычаев и обрядов, привели к вооруженным столкновениям с традиционалистами, которые в 1991-1995 гг. были отмечены в Кизилюртовском и Казбековском районах, а также в самой Махачкале12.

Главным препятствием экспансии салафитов в Дагестане оказалось возрождающееся суфийское движение, представленное тарикатами шазилийя, нашкбандийя и кадарийя. В 1996 г. основной ареной борьбы между салафитами и тарикатистами стала так называемая Кадарская зона, в которую входили села Карамахи, Чабанмахи и Кадар Буйнакского района республики.

В мае 1997 г. в селе Чабанмахи произошло первое крупномасштабное столкновение между тарикатистами и ваххабитами, стоившее жизни двум жителям села13. Его спровоцировал митинг тарикатистов, требовавших изгнания из села ваххабитов как создающих «нетерпимую обстановку по отношению к людям, исповедующим нормальное направление ислама». «Случившееся в селении Чабанмахи — результат того, что официальные власти Дагестана и России игнорировали предупреждение об опасности распространения фундаментального ислама» , — так прокомментировал случившееся заместитель муфтия Дагестана Ахмед Тагаев14.

К весне 1998 г. ваххабиты завершили процесс захвата власти в Кадарской зоне, фактически образовав в ее пределах шариатское мини-государство. Финансовую поддержку кадарским джамаатам обеспечивали арабские фонды и организованные преступные группировки15, в то время как чеченские боевики снабжали их оружием. 24 мая 1998 г. из сел с боем были изгнаны последние представители светской власти, причем в завязавшей перестрелке погибли двое сотрудников МВД. 5 июля 1998 г. в селе Карамахи прошел съезд «Конгресса народов Чечни и Дагестана», на котором, по сообщению пресс-центра Госсовета и правительства Дагестана, «допускались антироссийские и ан- тидагестанские выпады, раздавались призывы к свержению конституционного строя, а выступления «гостей» нельзя расценивать иначе, как вмешательство во внутренние дела республики». Одновременно с карамахинским съездом представителей «Конгресса народов Чечни и Дагестана», объединяющего ваххабитские общины обеих республик, в Чечне, в районе Сержень-юрта, прошел смотр военной «миротворческой» бригады Конгресса. Смотр прошел в учебном центре по подготовке бойцов Вооруженных Сил Чеченской Республики и командовал им полевой командир Хаттаб, кстати, женатый на уроженке села Карамахи16.

Власти Дагестана, всерьез обеспокоенные развитием ситуации, пытались вести переговоры с мятежными селами, однако успеха в этом не достигли. Усугубляла ситуацию и позиция федерального центра, не желавшего вмешиваться в конфликт. 16 августа Кадарская зона была провозглашена «отдельной исламской территорией», живущей по законам шариата и не подчиняющейся российским властям17. Столь явный вызов российской государственности уже не мог более игнорироваться Москвой, тем более, что 21 августа в результате террористического акта погиб председатель ДУМ Дагестана Саид-Магомед Абубакаров, известный противник ваххабизма. Смерть муфтия всколыхнула республику, поставив ее перед реальной угрозой гражданской войны. Ни духовенство Дагестана, ни его светские власти не сомневались, что к этому теракту причастны ваххабиты18.

6 августа 1999 г. банды полевых командиров Шамиля Басаева и Хаттаба пересекли границу Дагестана и захватили несколько сел Ботлихского района республики. Ваххабиты Кадарского анклава вступили в боевые действия на стороне чеченцев. После месячных боев боевики были выбиты с территории Дагестана, а села Кадарского анклава освобождены от ваххабитов.

С этого момента власти Дагестана совместно с мусульманскими духовными лидерами начали полномасштабную кампанию по искоренению в республике радикальной ислама, сумев в короткое время восстановить контроль над ситуацией в религиозной сфере. Все подозреваемые в симпатиях к салафизму были поставлены на учет в правоохранительных органах, а подозрительные общины закрыты. 16 сентября на сессии дагестанского парламента было объявлено о запрещении ваххабизма на территории Республики Дагестан19. Тем не менее ваххабитское подполье в республике сохранилось, и до сих пор его активисты методично уничтожают членов дагестанского правительства и сотрудников правоохранительных органов20.

Подводя итог, можно отметить, что деятельность ваххабитов в Дагестане стала катализатором вооруженного противостояния, нанесла серьезный урон целостности его исламского сообщества и усугубила существующие межэтнические трения. Большие потери от этого течения понесла только соседняя Чечня.

В этой республике ваххабиты появились благодаря ее первому президенту Джохару Дудаеву, сделавшего ставку на зарубежные структуры в деле возрождения ислама. Его партнерами стали радикальные исламские организации «Братья мусульмане», «Джамаат Ислами», «Исламская молодежь» и целый ряд других21. С учетом того, что традиционные мусульманские организации Чечни находились в оппозиции Дудаеву и подвергались изощренным притеснениям, умма республики стала быстро радикализироваться.

Процесс радикализации был значительно ускорен первой чеченской кампанией, которую Дудаев поспешил объявить джихадом. На помощь «чеченским братьям» пришли сотни наемников из Афганистана, стран Ближнего Востока и Магриба22. Среди них наибольшую известность получил полевой командир Эмир Хаттаб, предположительно иорданский араб23. После ряда удачных боевых операций он заслужил уважение ведущих лидеров боевиков и установил тесные связи с братьями Басаевыми. Как оказалось, он был не только наемным боевиком, но и ваххабитским амиром24.

За два - три года усилиями Хаттаба и его единомышленников большинство чеченских лидеров стали рьяными приверженцами ваххабизма. Салафиты предлагали своим потенциальным последователям не только новую идеологию, но и значительные по местным меркам суммы денег. Сотни молодых чеченцев охотно поступили на обучение в ваххабитские лагеря комплексной подготовки, легализованные после Хасавюртовского мира. Наиболее известным среди них стал хаттабовский лагерь «Кавказ» в Сержень-Юртовском районе25.

Второй президент Чечни Аслан Масхадов и муфтий республики Ахмад Кадыров, оставшиеся едва ли не единственными противниками ваххабизма, с большой тревогой наблюдали за его стремительным развитием. Несмотря на свое формально высокое положение, они не имели достаточных сил, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Любые попытки помешать ваххабитам приводили лишь к покушениям на президента и муфтия, которые стали ощущать себя вождями гонимого меньшинства.

15 июля 1998 г. боевики полевого командира Арби Бараева, известного последователя «чистого ислама», атаковали казармы масхадовского Гудермесского батальона национальной гвардии Чечни. Бой продолжался два дня и стоил жизни нескольким десяткам человек. Эта акция ознаменовала начало вооруженной фазы в противостоянии между ваххабитами и тарикатистами в Чечне. Исход этого противостояния был очевиден, и если бы в августе 1999 года салафитские полевые командиры не напали на соседний Дагестан, то через несколько лет традиционный ислам в Чечне просто перестал бы существовать26.

Вторая чеченская кампания окончательно расколола чеченское общество на традиционалистов, принявших сторону федерального центра, и ваххабитов, к которым были отнесены все мятежные полевые командиры. При этом ряды ваххабитов значительно пополнились за счет людей, пострадавших в ходе военных действий или просто испытывавших ненависть к русским. Борьба с этим радикальным течением ведется до сих, однако не приносит никаких заметных результатов. Жертвами ваххабитов стали тысячи чеченцев, включая несколько десятков имамов и бывшего муфтия Чечни Ахмада Кадырова.

В других северокавказских республиках экспансия «чистого ислама» оказалась не такой масштабной, как в Дагестане и Чечне. Республика Адыгея вообще смогла избежать этой проблемы, а в Ингушетии зарождавшееся салафитское движение было быстро локализовано совместными усилиями мусульманского духовенства и светских властей. Оставшиеся три республики — Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария и Северная Осетия понесли от ваххабитов существенные потери, однако сумели маргинализировать это течение и приравнять его приверженцев к обычным бандитам27.

История ваххабитского движения в Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии восходит к 1990 г., когда активист Исламской партии возрождения Мухаммед Биджиев (известный также как Мухаммад Карачай и Мухаммад Биджи-уллу) основал в Карачаево-Черкесской АО первые джама- аты28. Осенью 1991 г. их активисты составили костяк движения за восстановление Карачаевской Республики, в которой предполагалось создать автономную от ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья мусульманскую структуру — Имамат Карачая во главе с Биджиевым.

После действенных мер, предпринятых властями Карачаево-Черкесской Республики и Черкесским муфтиятом, ситуация в южных районах республики была урегулирована. Имамат Карачая, правда, просуществовал до 1993 г., после чего Биджиев переехал в Москву и сосредоточился на работе в Межрегиональной исламской организации. В декабре 1999 г. он был арестован ФСБ по подозрению в причастности к организации серии терактов, однако вскоре был освобожден и в 2004 г. стал заместителем председателя ДУМЕР и генеральным секретарем Совета муфтиев России29.

После отъезда Биджиева ваххабитское движение в республике возглавил уроженец села Учкекен Рамазан Борлаков, близкий соратник чеченского полевого командира Хаттаба30. К 1999 г. ваххабиты, действовавшие преимущественно в карачаевской части республики, стали реальной угрозой не только для духовной, но для светской власти, повторяя в своем развитии кадарский сценарий.

Террористические акты в Москве и последовавшая за ним вторая чеченская кампания привлекли к карачаевским ваххабитам внимание московских спецслужб, получивших информацию о воюющем в Чечне «карачаевском батальоне», а также обнаруживших «карачаевский след» в деле о взрывах московских домов. В свою очередь правительство Карачаево-Черкесии отрицало наличие в своей республике крупной группы ваххабитов и утверждало, что вообще не видит в их деятельности серьезной угрозы для безопасности республики31.