Проект «Джейн Остен»

Глава 15

4 апреля

Чотон

Следующим утром я проснулась раньше обычного, но, бросив взгляд в коридор, обнаружила, что дверь в комнату Лиама распахнута, а постель разобрана и пуста. Быстро одевшись, я спустилась и через черный ход вышла в затянутый рассветной дымкой огород, испытывая странное чувство тревоги.

Казалось, что от этого момента зависит все. Секс на аллее вышел куда лучше, чем я могла себе представить; мы хихикали всю дорогу домой, пообещав друг другу вести себя нормально в присутствии Дженкса — который, как всегда, дожидался нас, — и разошлись в коридоре по спальням, как старые друзья. Но все по-прежнему могло пойти не так, и мне казалось, что я пойму, как именно обстоит дело, только когда снова увижу Лиама.

Я нашла его в огороде — он сидел на корточках у грядки, засаженной, как нам сказали, спаржей, и разглядывал зеленые побеги, которые та успела пустить с тех пор, как я наведывалась сюда в последний раз. Увидев меня, он поднялся. Он протянул мне руку, но, похоже, вспомнив, что за нами могут наблюдать, опустил ее и просто посмотрел на меня.

— О Рейчел, это ты, — только и сказал он, но произнес эти тихие слова с таким чувством, с такими сияющими глазами, что я вспомнила — возможно, поздновато, — что имею дело с актером.

— Спаржа уже взошла, серьезно? — Я присела, чтобы рассмотреть ростки, и, когда он тоже присел, добавила: — Я рада, что ты не сожалеешь о случившемся.

— Ты умом тронулась? Сожалею?

— Были у меня некоторые сомнения. — На это ему, видимо, ответить было нечего, и я заговорила снова: — Потому что есть один вопрос, который не дает мне покоя. Я задам его, и, обещаю, больше мы к этому возвращаться не будем.

Он выжидающе посмотрел на меня.

— Что изменилось с той декабрьской ночи в «Ангеле»?

— Ничего! Сожалею я как раз о той ночи. Я сожалел о ней даже тогда. — Лиам тихо рассмеялся. — «Какой я идиот. Так и вымирают биологические виды» — вот что я тогда думал. Что я — опровержение теории эволюции. — Он опустил голову и снова засмеялся, и тихий смех его все не заканчивался, но я юмора не уловила.

— Ну так почему?

— Скажем так, мне не верилось, что я хоть чуточку тебе нравлюсь.

Я припомнила ту ночь и подивилась, возможно ли было действовать еще прямолинейнее. Но сказала только:

— А теперь верится?

— А теперь верится. — Взгляд искоса, робкая улыбка — как у ребенка, который рассказал секретик.

— Что ж, хорошо. — Я задумалась. Передо мной стоял выбор. Я могла спросить, потому что мне было интересно: «И что же тебя в этом убедило?» И тогда мы провалимся в бездну анализа и догадок о том, кто, когда и что подумал и что это означает. Поэтому я задала другой вопрос: — Как мы будем действовать? Так, чтобы слуги ничего не заподозрили?

— Просто будем осмотрительны, и все. — Пауза. — Больше ничего не хочешь спросить?

Я снова ощутила укол тревоги.

— Например?

— Я разорву помолвку, как только мы вернемся. Но это, наверное, и так понятно и не нуждается в объяснениях?

И вот тогда я поняла, что меня тревожит. Сабина. Чувствуя, что Лиам затаил дыхание в ожидании моего ответа, я помедлила.

— Тебе не стоит давать обещания. — Это прозвучало лучше, чем я опасалась. — Когда мы вернемся, все будет восприниматься иначе. Я вообще-то не имею привычки уводить чужих женихов.

За этим последовала долгая тишина, а затем Лиам сказал:

— Я не чья-то собственность.

— Я лишь имела в виду, что сейчас нам не стоит забивать голову тем, что будет в том мире. У нас вполне достаточно забот и в этом.

— Если я хоть чуточку тебе нравлюсь, это уже неплохо. Я тебя не заслуживаю, но ты все же дай мне шанс. — Он мрачно посмотрел на меня. — У тебя, вероятно, кто-то есть. Ты об этом не упоминала. Хотя может ли быть иначе? Ты ведь так привлекательна.

Ненавижу этот вопрос, пусть даже сформулированный вот таким хитрым образом.

— Если и есть, то я тебе не скажу, — отбрила я его. — Потому что я тоже не чья-нибудь собственность.

— Туше.

Он снова улыбнулся, и у меня возникло чувство, что он видит меня насквозь — что никого у меня нет. Да и откуда кому-то взяться — у такого человека, как я, с моим-то образом жизни?

Приступив к утренним хлопотам в саду, я крепко задумалась. Возможно, он был из тех, кому нужно придумать себе влюбленность, для того чтобы вступить в любовную связь. Это по-своему подходило ему, с его постоянной сменой ролей, манерой стыдиться своего происхождения. Эта теория устраивала меня больше, чем другая, которая заключалась в том, что Лиам решил покорить мое сердце в качестве упражнения в актерском мастерстве — поступить так же, как Генри Кроуфорд поступил с Фанни Прайс в «Мэнсфилд-парке». Еще одна версия — что он испытывает ко мне чувства, то есть чувства более сильные, чем те, что естественным образом возникают у коллег, которым выпало сложное совместное задание, — промелькнула у меня в голове, но не задержалась. Лиам уже не раз убедительно признавался в таком количестве вещей, что я не могла принять и это его признание на веру.

И все же что-то сжалось у меня внутри, когда в памяти всплыл один момент прошлой ночи. Когда мы одевались, прежде чем вернуться в привычный, застегнутый на все пуговицы вид, я, изнуренная, с липкой влагой между ног, наконец-то ощутила окружающий холод. Он нагнулся ко мне, обмотал вокруг пальца один из завитков у меня над ухом, бережно оттянул его и с восхищенным видом проследил, как тот спружинил обратно.

— Я так давно хотел это сделать, — прошептал он, и при мысли о том, сколь скромны его желания, у меня екнуло сердце.

Когда через пару часов мы сели завтракать, служанка из Чотон-коттеджа принесла нам весточку — записку для меня, скрепленную печатью и подписанную уверенным и ровным почерком Кассандры. Ночью Джейн стало очень плохо. Могут ли они обратиться к моему брату…

Лиам заглотил свой кофе, вытер рот и надел сюртук.

— Явиться туда вместе было бы странно. Но ты все равно сильно не отставай. Не оставляй меня там одного. Что, если она уже умирает?

— Она не умирает. Просто постарайся ее успокоить. Я скоро приду.

Кассандра спустилась с отсутствующим видом, теребя носовой платок.

— А, мисс Рейвенсвуд. — Она протянула мне руку. — Хорошо, что вы тоже зашли.

— Сидеть дома и гадать, как она там, было невыносимо. Что случилось? Прошу, расскажите мне.

— Через несколько часов после вашего ухода ей стало дурно. Мучительный желчный приступ.

— Вы имеете в виду тошноту и рвоту? — Кассандра странно посмотрела на меня, но кивнула. — Она ела что-нибудь отличное от того, что ели все остальные в доме?

— С чего бы это?

— Вы уверены?

Она бросила на меня еще один колкий взгляд.

— Мы все ели одно и то же: немного зелени из сада и чудесный олений филей от Эдварда. — На последнем слоге ее голос сорвался, и она выдохнула: — Как же любезно со стороны вашего брата явиться к нам так споро. Однако я боюсь, что сделать уже ничего нельзя. — Она отвернулась и содрогнулась от всхлипа раз, затем другой.

— Мисс Остен, — сказала я, осторожно коснувшись ее плеча, — вам не следует так говорить. Не теряйте надежды.

Она глубоко вдохнула и повернулась ко мне с отрешенным видом.

— Да. Я должна положиться на волю Господа. Благодарю вас, что напоминаете мне о долге.

Не зная, что на такое ответить, я спросила:

— Можно мне ее повидать?

— Вам не стоит и спрашивать. — Она развернулась и зашагала вверх по лестнице, а я поспешила следом.

Джейн лежала на одной из узких кроватей, вся обложенная подушками. В комнате было убрано, в окна лился слабый солнечный свет, но, несмотря на открытую створку, я уловила запахи мочи и рвоты. Лиам сидел на стуле у ее постели, подперев голову рукой. Когда мы с Кассандрой вошли, он вскочил с места.

— О, слава богу, — шепнул он мне. — Садись сюда.

Я украдкой сжала его руку и, опустившись на все еще теплый стул, где он прежде сидел, повернулась к Джейн.

— Я очень огорчилась, узнав, что вы занедужили, — сказала я.

Влажные от пота волосы облепили ей лоб, глаза запали, взгляд потух. Лицо по-прежнему было странного бронзового оттенка, но губы словно выцвели. Тем не менее она слабо улыбнулась и протянула мне руку. Я заметила, что вторая ладонь осталась прижатой к боку.

— Как поживает Асклепий женского полу? — хрипло осведомилась она.

— Теперь-то я знаю, как вы зовете меня за глаза. — Взяв ее за руку, горячую от высокой температуры, я перевернула ее ладонь тыльной стороной вниз. Изнутри та была того же темного, смуглого оттенка, что и снаружи, только это, разумеется, был не загар — уж точно не в Гемпшире в 1816 году, где почти каждый день шел дождь, а леди, работая в саду, берегли кожу от солнца.

— Вы дополнили список освоенных вами навыков гаданием по руке?

— Судя по руке, вы станете знаменитой писательницей, — подыграла я ей. — Для последующих поколений вы будете стоять в одном ряду с Шекспиром.

— С Шекспиром? А как же Мария Эджворт?[41]

Вопреки всему прозвучало это так неожиданно, что мне пришлось подавить смешок. Я изобразила, будто все еще изучаю ее ладонь.

— Эти линии сообщают, что вы затмите мисс Эджворт.

Никто не произнес ни слова. Я измерила ее пульс и прощупала шею — лимфатические узлы увеличены не были. Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Расскажите, как это началось, — попросила я. Джейн подняла голову и бросила взгляд на Кассандру и Лиама, которые стояли у окна, оба заметно приунывшие. — Мисс Остен, вам надо бы отдохнуть. Позвольте, я посижу с ней немного. — Я многозначительно посмотрела на Лиама и кивнула в сторону двери, надеясь, что он меня поймет.

— Да, — сказал он, повернувшись к Кассандре, — вы, должно быть, без сил. Вы провели у ее постели всю ночь, не так ли? — Она что-то утвердительно пробормотала, а он уже вел ее к выходу. — Как себя чувствует ваша матушка? Она здорова? — донеслось до меня, а затем дверь захлопнулась.

— Давно вы плохо себя чувствуете? — спросила я у нее. — Несколько недель, месяцев?

— Настолько плохо? — Ее ладонь обвела постель, саму ее в лежачем положении.

— Нет. Я имею в виду — не так, как обычно.

— Даже не знаю. — Пауза. — Плохо стало не сразу. Не знаю. Осенью в городе было так захватывающе, даже когда заболел Генри. Встреча с мистером Мюрреем, визит в Карлтон-хаус, приезд Фанни. Но я часто уставала. Я думала, что это от обилия впечатлений и что я почувствую себя лучше, как только вернусь в Чотон. Но этого не произошло.

— Почему вы в кровати? Из-за рвоты? Или у вас где-то болит?

— Здесь живет тупая боль, которая то усиливается, то слабеет. — Она указала на область в районе талии, справа под грудной клеткой. — Она — моя верная компаньонка на протяжении всех этих месяцев. Но иногда по ночам другая боль заставляет меня о ней забыть. — Она отняла руку от области, за которую держалась, затем вернула ее на место. — Иногда она невыносима, иногда просто утомительна. — Джейн поморщилась. — Никогда не испытывала ничего подобного.

— Вам дают лауданум?[42] В доме есть хоть немного?

Она медленно покачала головой.

Я подошла к двери и выглянула в коридор — Лиам сидел на верхней ступеньке, спрятав голову в ладонях. Услышав меня, он оглянулся и встал.