Ведьма для ректора, или контракт с Чудовищем

Глава 21

Сначала было ощущение, что какие-то маленькие поганцы залезли ко мне в голову и маленькими молоточками били по черепу изнутри. Потом появилась тошнота и сухость во рту. Тело не очень хотело слушаться, поэтому оставалось только напрягать память, чтобы попытаться вспомнить, что случилось и где я.

Последнее, что помню — это терпкий вкус сока. Как его там эльф назвал? Агау… Ауга… Р-р-р! Неважно. Теперь десять раз буду уточнять, что за ерунда налита в стакан.

А вот потом только темнота и какие-то голоса. От напряжения пульсирующая боль в голове усилилась. Но моей решимости вспомнить всё это не убавило.

— Какого демона ты её сюда притащил? — рык отдался вибрацией в моей груди. — Ей вообще нельзя пить!

— Я всего лишь решил, что вам обоим пора уже нормально поговорить, — ответил ему плавный мелодичный голос.

— Ты действительно считаешь, что это то самое состояние, в котором нужно разговаривать? — рык стал ещё громче. А меня подхватили на руки и понесли, плавно покачивая на каждом шаге.

— Агуатара была внеплановым элементом, — посмеялся удаляющийся голос. — И подумай над своим поведением.

Когда мне в лицо пахнуло свежим воздухом, я почувствовала, будто меня закружило, несколько раз перевернуло и сознание окончательно покинуло меня. Я понятия не имела, что было дальше. И сколько бы я ни напрягала воспалённый мозг, воспоминания не восстанавливались.

Оставалось понять, где я и что означал весь этот подслушанный разговор. Судя по тому, что мне было тепло и мягко, я в кровати. Судя по свежему запаху, в чистой кровати. Но было в этом запахе ещё что-то тонкое, знакомое и будоражащее воображение.

Сбоку послышался тихий скрип деревянной мебели и шелест бумаги. Стоп. Я тут явно была не одна.

Глаз удалось разлепить только раза с третьего. Второй разлепился чуть быстрее. Я, приложив титанические усилия, повернула голову в сторону источника звука. Лучше бы не делала этого.

За столом, разбирая какие-то документы, сидел Чудовище. Несмотря на то что он явно был уставшим и невыспавшимся, он оставался чудовищно хорош. Слегка растрёпанные волосы, завитками падающие на шею, белоснежная, распахнутая на груди рубаха, чуть приоткрывающая тренированные мышцы груди и закатанные рукава… Сильные мужские кисти с длинными пальцами…

Я промычала что-то нечленораздельное, хотя подразумевала: “Что я здесь делаю?”

— А, сона Ирис, вы пришли в себя? — ректор отложил бумаги и хмуро посмотрел на меня. — Вы должны знать, что я не приветствую употребление дурманящих веществ преподавателями.

Я закатила глаза. Как жаль, что в этой ситуации это был максимум, что я могла сделать.

— Вы понимаете, что передозировка, которая вчера была на лицо, могла вас просто убить? — хмурость Чудовища начинала переходить в полноценное возмущение. — Вы не успели отдохнуть от одного приключения, как нашли себе сразу другое. Вам так жить надоело?

Ему ли меня отчитывать после того, как он сам же разрушил мою жизнь? Он провёл рукой по кристаллу на столе и поднялся с кресла. Ректор сел на кровать рядом со мной. Мне очень хотелось отодвинуться, но контроль над телом я себе до сих пор не вернула.

— Не дёргайтесь, сона Ирис. Тело пока не полностью очистилось от агуатары, — он положил мою кисть между своих ладоней. — Придётся потерпеть.

Из его рук хлынул в меня поток огромной силы, к горлу подступил приступ тошноты. До того, как меня закружило, я успела подумать, что Чудовище сошёл с ума и решил меня угробить. Такое усиленное прокачивание чужой силы через тело не менее опасно, чем эта его ауга… И как они это выговаривают?

Когда всё закончилось, я чувствовала себя в разы лучше. Даже голова почти не болела и глаза могла держать открытыми без усилий.

— Спасибо, — прохрипела я, пытаясь справиться с сухостью во рту.

— О, вы сегодня удивительно щедры, — язвительно заметил ректор и встал.

Его чуть качнуло. Похоже, он перестарался с передачей сил. Но я не могла не признать, что он сильно облегчил моё состояние. Эдгарн поправил подушку подо мной так, чтобы я могла сидеть и подал стакан с непонятной серой жидкостью.

Её вид и запах заставили меня брезгливо поморщиться, но под грозным взглядом Чудовища я набралась мужества, выпила и, поджав губы, протянула пустой стакан ректору.

— Хорошая девочка, — кивнул он, а я от этого заявления вытаращилась на него.

— Я уже давно не… — хотела возразить я, но почему-то он метнул в меня такой многозначительный драконий взгляд, что продолжать не решилась. — Кхм. Господин ректор, а позвольте полюбопытствовать. Почему я в вашей комнате?

— А где бы вы хотели быть? — прищурился Чудовище. — В том месте, где вы употребляли агуатару. Или, быть может, у дона Ставроса?

Меня как из ведра окатили. Да на что он вообще намекает? Я откинула одеяло, чтобы встать, но там меня ждал очередной сюрприз. На мне была тонкая ночнушка. Я скользнула взглядом по комнате. На комоде аккуратной стопочкой было сложено моё платье, чулки и… нижнее бельё.

Предательское воображение сразу нарисовало картину, как Эдгарн своими длинными пальцами развязывает шнурки на моём корсете, снимает платье, едва касаясь кожи, стягивает чулки. От этого по всему телу пробежала волна мурашек, а в животе сладко защекотало. А ещё я порадовалась, что потратила целый золотой на нижнее бельё из последней коллекции…

Стоп! Демоны. Он меня переодевал? Я округлившимися от шока и гнева глазами посмотрела на ректора и натянула одеяло до самого подбородка. Чудовище же, видя мою реакцию, удовлетворённо ухмыльнулся. Вот он… ящер пятнистый! Как он мог?

— Почему я в этом? — спросила я.

— Я смотрю, вообще утро начинается с вопросов? Так оно обычно и бывает после агуатары. Только потом ещё частенько вопросы отцовства решать приходится… — ректор развернул кресло так, чтобы сидеть лицом ко мне. — Вас это не беспокоит? Хотя, конечно, нет. Вы же добровольно пошли с Мариано, несмотря на то, что я вас предупреждал.

Меня бросило в жар. Судорожные попытки вспомнить, что было, ничего не давали. Я закусила губу, боясь уже задавать вопросы. Поймав на себе потемневший взгляд Чудовища, я всё же промямлила.

— Дон Ставрос хотел меня… — собственно, на этом вопрос можно было и заканчивать. Суть уже была отражена.

— Нет, он хотел меня… позлить, — рыкнул ректор. — И отвечая на ваш следующий вопрос. К вам никто пальцем не притронулся, сона Ирис. Можете так не трястись и проклятия не придумывать.

— Но кто меня переодел? — что-то его слова не очень соответствовали окружающей действительности.

— Это была я, — в дверь вошла ведьма-палка с подносом в руках и с явным неодобрением посмотрела на меня. — Дон Фавори, на ваше счастье, уважает женщин и ни за что бы не тронул вас. Хотя непонятно, уважаете ли вы себя сами.

Вот… палка бесчувственная! Она меня ещё и отчитывать будет? Чтоб у неё пенсне на носу не держалось! Да мне сочувствовать надо. Завели куда-то, напоили чем-то… Хотя ладно. Сама виновата. Но урок усвоен.

— И почему же вы не могли этого сделать в моей комнате? И оставить меня там, а не в кровати Чу… чудесного господина ректора? — последний раз я позволяла так со мной разговаривать только начальнице пансиона, поэтому не намерена была терпеть.

— Потому что только у меня хватило бы энергии, чтобы очищать ваш организм от действия агуатары, — вместо ведьмы ответил Чудовище. — И, если помните, в вашу комнату можете зайти только вы. По вашей личной метке.

Я поджала губы и вздохнула, понимая, что зря вспыхнула, не разобравшись. Но твёрдое нежелание признавать свою неправоту подкинуло новый вопрос:

— А чья это тогда ночная рубашка? Какой-то из ваших?..

— Я бы попросила, — строго оборвала меня донна Солони, посмотрела на Эдгарна, а потом продолжила: — Это совершенно новая рубашка, которую я купила в подарок своей племяннице. Так что будьте добры мне потом принести новую.

— Прошу прощения. И спасибо, — наконец, выдавила из себя я. Да, иногда нужно уметь признавать ошибки.

Донна Солони сдержанно кивнула и поставила на стол поднос с миской, над которой клубился пар. От вкуснейшего аромата куриного бульона свело желудок.

— Приятного аппетита, — ведьма вышла, бросив на меня очередной обвиняющий взгляд.

При взгляде на поднос у меня начинали течь слюни. Интересно, неужели ректор будет прямо так, у меня на глазах есть? Хотя в кондитерской это же ему не помешало. Но его Чудовищность взял миску и сел на кровать рядом со мной.

— Вас покормить, или вы сами? — довольно ухмыльнулся ректор, набирая в ложку бульон.

— Да я лучше голодная останусь, чем после всего того, что вы сделали, буду есть из ваших рук! — я заправила одеяло под мышки и забрала миску.

— И что же я такого сделал? — глаза Чудовища раздражённо вспыхнули. — Избавил вас от низкооплачиваемой работы с ужасными условиями труда, предложив взамен должность лучше и оклад выше? Или обеспечил вас жильём и пропитанием? Или спас вам жизнь?

— Всего этого не потребовалось бы, если бы вы, в первую очередь, не выставили меня на посмешище. Вы даже не попытались извиниться!

Никогда бы не подумала, что смогу вот так просто бросить ему это в лицо. Но сейчас возмущение достигло своего пика, особенно после того, как он попытался выставить себя благодетелем. Я впихнула ему в руки миску и, обернув себя одеялом, слезла с кровати. Нагостилась, пора и честь знать. У меня бублики в столе были припрятаны, столовая, если что, открыта. Да и занятия скоро начинаются, нечего тут разлёживаться.

Когда я была уже у входной двери, Чудовище процедил мне в спину:

— Всё было совсем не так.

— А как? Может, вы мне расскажете вашу версию? — я негодующе посмотрела на него. — Мало я тогда вас, господин ректор, прокляла. Не достало, видно, проклятие.

— Расскажу… — он встал, решительно глядя мне в глаза.

Тут в вырезе его рубашки сверкнул ярко-фиолетовым светом медальон, а ректор застыл, широко распахнув глаза. Миска выпала из его руки, разбившись о пол и расплескав бульон.