Тараканьи бега 2

Глава 10. Бой у врат

10. Бой у врат

И н т е р л ю д и я

локация Веррония, город Тавлотаун спустя сутки

Рилль блаженствовала. Она носилась по комнате, маленькая драконочка потешной, неуклюжей ещё ящеркой пыталась успеть за нею и чирикала, чирикала, чирикала! И восторг от сияющего комочка заливал всю комнату! Как же сладко! Как же светло!

«Это похоже солнце, но оно не обжигает, это похоже на свет, но он не ослепляет, похоже на любовь, но без её тоски. Это как любоваться на цветы, у которых никогда не будет осени», — вспомнила она известные строки, засмеялась, резко развернулась, перехватила драконочку, повалилась спиной на кровать и прижала змейку к лицу. И тут же почувствовала, как тоненький — в ниточку ещё язычок прошёлся по её губам.

— Эй, — захохотала эльфийка, — тебе ещё не по возрасту целоваться!

А дракона в ответ извернулась и цапнула её за палец! (Указательный правой руки — покой, радость, счастье.)

— Ты… Уже распальцовку знаешь?! — изумилась Рилль, рефлекторно разжав пальцы, и ящерка тут же воспользовалась послаблением — вывернулась из рук и юркнула женщине в разрез декольте свободного домашнего платья.

— Эй!.. Ты что творишь?!

Приглушённое чириканье… Вряд ли оно было ответом, но Рилль начала стремительно краснеть — ящерка возилась в нежном пространстве между её грудями. Но женщина не успела прихлопнуть её руками — она перевернулась и высунула голову. Её язычок вырвался наружу и задрожал. И трогательно, просяще прозвучало:

— Цвирк?

Рилль скосила глаза: сияющая золотом головка застыла филигранно вырезанным кулоном. Девушка раздумала сердиться, напротив, чуть поддерживая змейку снизу, поднялась и подошла к зеркалу. Взглянула. Драконочка, вызывая прикосновениями мурашки, разбегающиеся по остальной коже, развернулась всем своим упругим тельцем и, застыв, тоже уставилась в зеркало.

Драгоценность.

— Сверг, спасибо, — прошептала Таурэтариэлль, вглядываясь в себя, в себя вчувствуясь.

Эх, нельзя вот так пойти на приём! В другом, конечно, платье, но вот так! Чтобы у неё на декольте шипела на всех её собственная дракона. Нет, — прямо из декольте! Вот как сейчас. Чтобы каждое её движение кружило голову и вызывало тёмное сияние всего — до пяток! — тела. И неожиданно для себя добавила:

— Сверг, я хочу, чтобы ты меня такой увидел! Я хочу, такой, станцевать с тобою. Ну, где ты, Сверг?!

Накануне, ей доставили почтовое извещение о посылках. Сходила, получила — накопители. Сработанные на основе паучьих стразов. Сверг выполняет свои обязательства. Значит, и тёмная, скорее всего, своим сверхстразом завладела тоже.

Но при этом этот мужлан, не написал ни строчки! Она теперь очень надеялась, что это именно из-за десятикилограммового страза! Что торговец пришел на почту, скрипя зубами, и его сил хватило только, чтоб отправить посылки. А из почтамта он выходил, воя от тоски и рвя волосы. Какие уж тут письма!

Жаль, напрочь зашифровавшийся Сверг оказался недоступен для ответа. Она напомнила бы ему, что нормальная цена обработки страза колеблется от десятой доли его стоимости до четверти. И это соображение даже подняло её тогда настроение: теперь пусть тёмная поломает голову, как она будет расплачиваться!

Драконочка чуть недоумевающе цвиркнула.

«Нет, маленькая, тебе этого ещё не понять!» — Рилль аккуратно вынула её из декольте, и начала готовиться ко сну.

Завтра будет тяжёлый день. Орки подошли к городу, и было их много. Очень много. Ожидался штурм. Её предупредили, что по тревоге, она должна быть на стенах. Она даже уже знала, где именно. Сходила, посмотрела. Всё нормально — сектор обстрела чист, стрелы заготовлены.

Встать надо перед рассветом. Орки любят идти в атаку с первыми лучами солнца. Зачем ждать тревог, чужих приказов, суеты? Она будет готова.

Но проснулась раньше: её укусила дракона. Укусила за безымянный палец левой руки — тревога! Тревога — чужие!

Предшествующие Дианее месяцы были у неё далеко не спокойными. Причём, чем ближе ко дню перехода, тем обстановка вокруг неё накалялась жарче. Пришлось вспоминать навыки скаутов.

Ей, она тогда считала, не повезло, выпало пойти не рейнджером в леса, а герильяс — в город. Отец, на её возмущение только пожал плечами: «Ты — моя старшая дочь. Случись что, ты не против орков оборону Леса держать будешь, а останешься при штабе, и тебе надо уметь противостоять диверсантам тёмных.» Вот, год она и училась на городскую партизанку…

А когда успешно сдала экзамен — продержалась четырнадцать дней в условиях тотального поиска (требовалось — двенадцать) — сияющая, спросила наставника:

— А против тёмных сколько я продержусь?

Он только махнул рукой:

— Ты отзанималась год. А они — с трёх лет. Вот сама и подумай. Кое-чему тебя, признаю, научили, и лучше других, как я всем и говорил, но… Если, спаси нас все боги, что-то стрясётся, против дроу лучшей тактикой для тебя будет, используя все приобретённые навыки пробиться в лес. В котором как раз ты — с трёх лет. А если ещё и преследователей сумеешь в него затащить — командиры тебя расцелуют.

Признаться, именно воспоминание об этом последнем напутствии недавно спасло ей жизнь («Одну из жизней», — тут ж поправилась она), когда она не затеяла соревнование по стрельбе с орками прямо посреди степи, а первым делом нырнула в лес.

А тогда она буркнула:

— Целоваться ваши командиры и без того лезут.

Наставник рассмеялся и поцеловал её в щёчку.

Во второй раз она продержалась не две недели, а больше месяца. Правда, и поиск был учинён не тотальный, а силами только двух семей — её собственной в том числе, к сожалению. Хотя…Именно это привело, если не к саботажу, то к отсутствию всякого энтузиазма и всяческой инициативы у одной из команд поиска. Приказали — сделали. А как? Ну, кто может отследить, проверить работу тех, кто вообще-то обычно и занимался слежкой-проверкой?

Когда Рилль выбирала себе дом в Тавлотауне, то про те, давние рекомендации не забывала. Конечно, между нею и преследователями из верхнего мира теперь стоит Система. Да и просто-напросто, попробуй найди её здесь, на просторах Дианеи! Но наставник, ей частенько втолковывал: «Пусть лучше приятели посмеиваются со знакомыми на посиделках над твоей паранойей, чем соболезнуют родственникам на твоих похоронах». Главным тезисом в тех аргументах было: «Пойми, ты не тролль, ты — рейнджер, это на тебя троллей могут послать, поэтому твоё логово должно быть не в крепости, в которую тебя запрут и вместе с тобою возьмут, а перекрёстком, с которого ты всегда сможешь уйти на все шесть сторон света! — и опять добавлял: — И стороной той должна стать та — помнишь же? — откуда ближе лес.»

Потом она по логам установит, что меж укусом и её полным её пробуждением — началом её действий — прошло целых пять секунд. И то — очень помог повторный укус драконы. Который теперь особой бережностью не отличался. Но который опять был молчаливым — глазёнки драконлчки сверкали, зубки блестели, но никакого цвириканья не прозвучало. Рилль свой вскрик задавила тоже. В два мгновения переоделась — из ночных шелков в свой рейнджерский балахон. И — к окну. Все окна в доме раскрываются внутрь: на первом этаже на них снаружи стояли решётки. Стены его кое-где были заплетены плющом, лоза которого была и у этого окна. Но помимо любезной любому эльфийскому сердцу зелени в его листьях теперь имелась ими укрытая толстая, вся в узлах, бурая верёвка.

Рилль аккуратно выглянула — нет, ночная улица пустынна и чиста. Вцепившись одной рукой в вервие, выбраться на подоконник. Костюм на фоне ночной листвы мимикрирует стремительно. Тем более, что небольшой ветерок чуть колышет плеть, мельтешение теней скроет её перемещение. Свободной рукой — прикрыть окно. И… Наверх? на крышу? Бежать? От кого? А если это какой-нибудь мелкий местный воришка?

До крыши отсюда — шесть футов или четыре секунды. Дальше есть три соседские крыши, по двум из которых маршрут отхода уже провешен. А держаться здесь, за окном, она способна вечность — упор для ног имеется, обхватить верёвку и замереть. Можно до самого рассвета.

Ждём!

Так долго ждать не пришлось — дверь вынесло, тут же каст полетел на её койку — паутина! Кровать сразу стала похожа на кокон, — просила же она учинить над нею балдахин! Да пока малышка не вылупилась, пускать посторонних в дом никак нельзя было. Ей обещали на этой неделе заняться…

А вот и гости… Что? Орки?! Откуда? А главный-то — её знакомец, это он командовал той загонной охотой, которая едва-едва не оказалось для него успешной. Что ж, орки — не дроу. В городе преимущество окружающей среды будет за нею. Тем более — в её собственном доме, на который у них, может, и была карта: где кровать стоит, заранее ж знали! — но она-то его облазила весь!

Хотя Рилль практически и не размышляла: лук, ледяная размножающая стрела, и в два движения: ногой — распахнуть окно, руками — спустить стрелу! Как тут же выяснилось, на главном стояла мощная защита от холода. Но выстрел в упор из эльфийского лука — из набора, присланного Свергом (плюс 36 % к дальности, плюс 12 % к пробивной силе, плюс 6 % к вероятности игнорирования 36 % магической защиты.) — сам по себе страшен. Тем более, что на горле орка никакой брони не было. А с семи ярдов она и вишенку попадёт, не то что в кадык! Зато пара его подручных рассыпались в ледяные осколки.

Рилль прыгнула в комнату. Ещё секунда — забрать всё приблизительно целое с пола (включая молот, которым вынесли дверь) и неповреждённую амуницию с тела. И тут же услышала:

— Эй, что там у вас? Как вы?

Ещё есть? Сколько их всего? Трое и командир? Шестеро? Двенадцать?

Спальня была на втором этаже, кричали снизу. Там находился высокий холл с лестницей на второй этаж, которая продлевалась коридором на три комнаты (будуар, спальня, кабинет). Спальня — средняя. Сверху весь холл виден, как на ладони, а снизу… Ограда коридорчика — исполнена из витого железа, причём, чем ниже, тем витки были гуще. У пола и почти на два фута вверх они становились практически сплошными. Стандартная практика. Чтобы у мужчин не возникало соблазна приглядеться снизу, во что одеты ножки дам.

Таурэтариэлль легла на пол и змейкой выскользнула через развороченную дверь к лестнице. Прикрываясь стойкой поднялась. Ночное зрение у эльфов лучше, чем у орков, но в тёмном холле и она не видела ничего. Против ожидания, ничего и не слышала — ни повторного вопроса, ни даже сопения какого-нибудь или тяжёлого дыхания. «Но это мой дом!» — подумала она и скомандовала:

— Свет!

И не приглядываясь — всё-таки это было жильё для местных купцов, а не столичных вельмож — свет не потихоньку усилился до дневного, а, ослепляя глаза, вспыхнул моментально, но метнувшиеся силуэты были слишком крупой целью и слишком недалёкой — две секунды, два щелчка тетивы, два шума падения, один стон.

— Тьма!

И света опять не стало. Но она, уже закрыв глаза, чтоб сохранить дневное зрение, бесшумной змеёй метнулась в другой конец коридорчика, к другой конечной стойке. И через ограду спрыгнула вниз, за мгновения до того скомандовав: