Дорожная карта шоураннера. Приложение

Н. Л.: Насколько велики аутлайны?

Д. П.: В кабельных сетях аутлайны короче. На телевидении аутлайны кажутся такими длинными, что являют собой практически сценарий. В какой-то момент мы беспокоимся, что в этом аутлайне исчезает жизнь.

Н. Й.: Да, что в этом нет креативности.

Д. П.: По мере вашего продвижения он становится всё более безжизненным. Иногда лучше, если вы находите сцену в момент написания сценария, а не просто соединяете точки.

Н. Й.: Но иногда телевидение не любит, если вы их удивляете.

Д. П.: Верно. Вы обнаруживаете невероятно классную сцену или момент в вашем сценарии, но этого не было в аутлайне, поэтому когда они читают сценарий, иногда им это нравится, иногда нет.

Н. Л.: Иногда новый автор представляет текст, и шоураннера спрашивают: «Как сценарий?» И шоураннер отвечает: «Это аутлайн», и они разочарованы, потому что сценарий не поднялся над аутлайном или не расширил его границ.

Д. П.: Это что-то вроде уловки-22 для нового автора, потому что вы не хотите много привнести в сценарий, и они говорят: «Какого чёрта? Мы дали вам аутлайн, а теперь вы пишете вот это всё, чего в аутлайне не было».

Н. Й.: Трудно понять, где вы можете уклониться и другим способом уйти от написанного, либо должны придерживаться его.

Н. Л.: Лучший совет моим слушателям, который приходит мне в голову, — это диалог с шоураннером. Вы не хотите так сильно отклоняться от плана, чтобы вас уволили.

Н. Й.: Нашим первым сериалом были «Судебные процессы Роузи О’Нил», продюсером был Барни Розенцвейг, а в главной роли — Шарон Глесс. Мы писали наш первый сценарий, и у нас в сериале был сыгранный Роном Рифкином персонаж, который был ортодоксальным евреем и возглавлял адвокатуру. И мы подумали во время написания: «Не будет ли это круто, если у нас будет сцена с сыном этого ортодокса, который объявит своему отцу, что он новообращённый христианин?»

Д. П.: Мы самостоятельно так решили.

Н. Й.: Мы подумали, что это будет на самом деле круто, и не стали убирать. А потом мы сидели за столом, Барни Розенцвейг бросил сценарий на стол и сказал: «Я лучше возьму сценарий, написанный моей секретаршей, чем буду продюсировать этот». И мы подумали: «О господи, что мы натворили?» И он сказал: «Никакого творчества. Не отступайте от аутлайна». Одним из моментов, которые вывели его из себя, была сцена с сыном. Поэтому мы её убрали, а остальная часть сценария была в порядке. Так что да, диалог. Спросите вашего шоураннера: «Что вы думаете о сыне, который стал новообращённым христианином?»

Н. Л.: Я хочу вас спросить о теме, и это, вероятно, зависит от проекта, по отношению к точке вхождения в новый сериал, к аркам сезона и к отдельным сериям. Некоторые люди не считают нужным задавать тему для каждой серии, но если вы Мэтью Вайнер на «Безумцах», то название серии и линии A, B и C будут иметь одну и ту же тему. На других сериалах может быть тема целого сезона, но не отдельных серий. Как вы относитесь к теме?

Д. П.: Мы работали в сериалах, которые более ориентированы на тему, и в сериалах, которые нет. Я думаю, что после 22 лет работы мы в той точке, где лучшие темы — те, которые живут в вашем подсознании.

Н. Й.: Они естественны.

Д. П.: Верно. Вы пишете серию и вдруг видите темы, которые были в тексте. Они начинают выходить на поверхность.

Н. Й.: Вы даже можете усилить и откорректировать их.

Д. П.: Но мы никогда не сходим со своей дороги, чтобы ввести тему, — никогда. Хотя бы потому, что аудитории безразлична тема. Сценаристам не безразлична тема потому, что мы все хотим чувствовать, что мы такие литературные и блистательные. Но для аудитории темы, которые воздействуют на них, — это темы, которые работают на подсознательном уровне.

Н. Й.: Когда мы работали в «Богатых» с Дмитрием Липкиным, мы закончили первый сезон сценой, в которой кого-то убивают и хоронят. Потом весь второй сезон, который остановился всего лишь на семи сериях, стоял вопрос: «Как они собираются выпутаться?» И я думаю, этот вопрос повлиял на все серии, но это не была тема.

Н. Л.: Я заметил, например, в «Скандале», что линия A, или проблема, которую Оливия Поуп и её команда должны решить, почти всегда состыкована с личной линией B; и обе линии, A и B, заканчиваются чем-то вроде бракосочетания в конце серии. Что-то вроде бракосочетания линий A и B — то, к чему вы сознательно стремитесь?

Д. П.: В процессе разработки истории вы пытаетесь найти способ, как заставить все линии резонировать друг с другом. Почему-то боссы телесетей ищут темы, и это заставляет их всех лучше относиться к серии.

Н. Й.: Я вспомнил «Карнавал» и секс-серию, когда все персонажи имели дело с какой-то проблемой, касающейся секса.

Д. П.: Так много людей писали о тематике у Шекспира, но я не особо верю, что Шекспир сидел с темами в голове. Я думаю, что когда он писал, и поскольку он так хорошо знал своих персонажей и их классические взаимоотношения, все его подсознательные темы — то, что сейчас видят читатели. Если вы знаете ваших персонажей и пишете жизненные ситуации, тема уже в тексте.

Н. Л.: Назовите ваши любимые тизеры, которые особенно хороши, по вашему мнению?

Н. Й.: Один из моих любимых тизеров был, когда мы писали музыкальную серию в «Надежде Чикаго», прежде чем кто-либо ещё начал делать музыкальные серии. И этот тизер был о персонаже Адама Аркина с его аневризмой мозга.

Д. П.: Мы должны были определить, что происходило в его голове, прежде чем к концу тизера аневризма нанесла ему удар и он по сути дела опустился.

Н. Й.: Верно. И в начале тизера он вступает в большую схватку с Гектором Элизондо, своим боссом. Он в гневе уходит. Он совершенно взбешён. Идёт заправлять машину бензином и слышит эту сводящую с ума музыку, которую кто-то играет на одном из этих механических пианино. И в конце концов теряет рассудок, слетает с катушек под эту музыку и просто падает.

Д. П.: Но мы везде использовали все эти образы и детали.

Н. Й.: Эта музыка превратилась в то, что играл позже Мэнди Патинкин и что стало главным музыкальным компонентом сериала. Это была одна из самых забавных вещей, которые мы когда-либо делали.

Д. П.: Я бы сказала, что это одна из самых креативных вещей, которые мы когда-либо делали, и это было на телевидении.