Прогрессор поневоле

* * *

Я обычно мало обращал внимание на окружающую меня местность, ведь живность при виде большого количества людей спешила убраться куда подальше, даже львиные прайды, часто оглашающие по вечерам своим рёвом саванную местность недалеко от реки, быстро покидали свои лежбища, когда только видели передовые отряды колесниц, разведывающих дорогу.

Слонов и носорогов пока не попадалось, зато остальной живности было полно, охотники каждый вечер приносили в лагерь мясо, которое разнообразило ужин солдат. Я обычно в эти моменты сразу думал о полевой кухне, единообразной для всего войска, но пока об этом оставалось только мечтать. Первым делом нужно было единообразие в вооружении, а то последним прибывшим достались копья с каменными наконечниками, что было точно нехорошо. Да и в принципе, легион только по бесконечным тренировкам и выучке походил на единое армейское подразделение, всё остальное хромало: начиная от разнообразия щитов, которые набирались, как и где можно, заканчивая луками и стрелами, которые также просто выгребались из складов в захваченных городах и понятное дело были они до безобразия разными. Ну хотя бы стрел было в достатке и то ладно.

Размышления над тем, как сделать войско ещё лучше и эффективнее не давали мне покоя, ведь от его наличия совершенно точно теперь зависела моя жизнь. Я не знал отчего и почему сановники при Хатшепсут решили вставлять мне палки в колёса, зато было понятно, что кроме собственной армии меня никто не мог защитить от их козней. А в том, что они будут, можно было даже не сомневаться. Самое интересное в этой ситуации было то, что Хатшепсут на них было абсолютно бесполезно жаловаться, это были целиком её люди и она не стала бы раздувать из моих слов проблему. Максимум что их ждало — лёгкое порицание от царя. Поэтому я и решил пока затаиться, определить всех, кто гадит в мою сторону, а только потом при удобном случае отомстить. К тому же, будем откровенны, у меня и сил пока для этого было недостаточно. Большая часть чиновничьего и управленческого аппарата была за Хатшепсут и я понимал причину их озабоченности. Она была хорошим царём, в Египте царил мир, все жили сытой и довольной жизнью. Лезть и разрушать это мне не хотелось, ведь сам я, не факт, что смогу справиться лучше. Становиться номинальным царём, отдавая власть визирю и военным было бы ещё глупее, я знал на исторических примерах, чем это обычно заканчивается. Оптимально было бы разделить с ней обязанности, чтобы она занималась хозяйственной работой, а я военной частью, но тут я не обольщался. Женщина, которая не побоялась пойти против устоев общества и провозгласить себя мужчиной-фараоном, не будет удовлетворена ролью второго плана, ей нужна была вся власть целиком и это ставило на моих мирных начинаниях с ней большой и жирный крест. И это ещё если не учитывать роль, к которой она готовила свою дочь, с этим тоже придётся считаться, ведь если она решит провозгласить её царём, это уже будет прямая конфронтация со мной. Чтобы переход власти произошёл окончательно и ни у кого другого не было бы прав на трон, царь Менхеперра по идее должен был умереть. Эти мысли часто приходили мне в голову и пока я не знал точно, как буду действовать, если наше противостояние с Хатшепсут усилится. Устраивать в Египте гражданскую войну из-за власти я не собирался. Не так уж она мне была нужна, я вполне готов был спокойно жить дальше, но к сожалению этого мне не давали сделать, со всех сторон подталкивая на усиление конфронтации, причём обеими сторонами этого конфликта.

С такими мыслями я и добрался до двух городов-соседей, которые оказывается находились друг напротив друга по разным сторонам реки. Почти сразу к войску, становившемуся лагерем, стали прибывать колесницы и к нам с Ментуиуи подъехал вскоре и запылённый Менхеперресенеб.

— Мой царь, — склонил он с возницей голову, когда подъехал ближе.

— Рад тебя видеть Менхеперресенеб, — поприветствовал его я, — какие новости?

— Хорошие мой царь, — он широко улыбнулся, — когда я появился здесь и немного пошумел, ко мне вышли парламентёры и попросили разговора с Твоим величеством, когда ты появишься.

— Будем надеяться, что мятеж на этом будет закончен, — хмыкнул я.

Он пожал плечами.

— Мне позвать их переговорщиков?

— Завтра с утра, сегодня мы всё равно будем заняты разбивкой лагеря, а также порчей их имущества, — хмыкнул я, — ну или если сами захотят, то выйдут поговорить.

Я оказался прав, как только военные занялись привычным делом, сгонять крестьян, которые не вместились в город и срубать рощи деревьев для обустройства лагеря, тут же над стеной появилась белая простыня и уже вскоре к лагерю выдвинулась делегация из шести нубийцев. Делать было нечего, нужно было ехать навстречу.

— Твоё величество, — не успел я подъехать, как все шестеро повалились на колени, встречая меня сидя на земле. Переговоры определённо планировали быть успешными.

— Мои блудные дети, — с мягкой улыбкой я спрыгнул с колесницы и широко раскрыл руки, под охреневающими взглядами своих военачальников, — я вас прощаю!

Нубийцы выпучили на меня глаза от испуга и непонимания.

— Всё золото, серебро и медь, что есть в городе в мой лагерь. Завтра личная присяга своему царю, выдача мне воинов для вступления в мою армию и я иду в следующий город, — с той же улыбкой на лице добавил я.

Лица у темнокожих посланцев просветлели.

— Великий царь, — обратился ко мне один из них, — жители Гнауи Шема не хотят судьбы постигшей Абиско, поэтому мы готовы открыть ворота города своему царю, если он даст своё слово не убивать нас.

Тут я против воли хмыкнул. Всё же польза от казни своих людей нарушивших моё слово определённо была, вот этому было сейчас прямое доказательство.

— Считайте, что вы его получили, — ответил я, — и чтобы ни у кого не было соблазна его нарушить, только я и моя охрана завтра войдёт в город, чтобы жители принесли присягу своему царю.

— Мы клянёмся богами, что достойно примем своего царя, — низко поклонились они.

— Можете пока здесь присягнуть мне сами, — разрешил я и они немного поколебавшись, но всё же произнесли нужные слова.

— Высылайте припасы, ваш царь соскучился по свежей выпечке, — заключил я и поднялся на поданную Меримаатом колесницу.

Мы вернулись в лагерь и вскоре стали прибывать караваны с едой и вином, обеспечивая нас вкусной едой. Жизнь снова начинала налаживаться. Мне крайне не хотелось убивать людей, да ещё и как в прошлом городе. Если дело удалось решить миром, я был этому только рад.