Дворянство. Том 2

Глава 33

Несколько дней спустя…

Графы чувствовали себя неуютно, и на то были все причины. Годами семейства Карнавон и Эйме-Дорбо бились насмерть, используя богатейший арсенал интриг, заговоров и убийств, а теперь… собрались за одним столом, без охраны и верных миньонов. Старые привычки изживать непросто, так что уверенности аристократам не прибавляло даже личное поручительство маркизы Вартенслебен. Тем более, что Биэль со свойственными ей безукоризненной вежливостью и тактом возила господ физиономиями по их же собственной луже.

— Подведем итог. Заговор провален. Мальчишка опять сбежал. Благородное общество расколото. Сплошные убытки и никакого профита.

Маркиза обвела долгим взглядом троицу, разместившуюся по сторонам квадратного стола. Закончила с едким сарказмом:

— Я ничего не упустила?

Эйме-Дорбо переглянулись, беззвучно шевеля старческими челюстями, в которых почти не осталось зубов. Карнавон посмотрела в окно, где под утренним ветром шумел садик. Дальше виднелась стена из красного кирпича, утыканная бронзовыми остриями, а за стеной зеленел парк северного берега. Впрочем, зелень уже изрядно подернулась оттенками желтого и коричневого — осень приближалась.

Обсуждать важные вопросы в Пайте никому не хотелось, город по-прежнему вонял гарью и жженой плотью, по улицам разъезжали двухколесные тележки божедомов. Мертвецкие бараки переполнились, над ними день и ночь висел тяжелый смрад гниения, а также плач отчаявшихся людей, что искали родных идрузей.

— Видимо, ничего, — подвела итог маркиза. — Через пять дней в столицу прибудет Его Величество. Что же мы ему предъявим?..

Вся троица дружно вскинулась, глаза засверкали болезненным интересом и недоверием.

— Император?.. — начала и не закончила Карнавон. Голос у нее был низковат и хрипловат для дамы благородного сословия, но это придавало даже некий шарм суровой женщине.

— Изволит почтить своим присутствием этот славный град, — продолжила мысль Вартенслебен. — Ради всеобщего блага и прекращения раздоров.

— Магия? — покачала головой графиня Дорбо. — Без магии не поспеть так быстро.

— Слишком много магии, — ее супруг наоборот, мелко закивал, что выглядело почти как старческая трясучка.

— Его крайне интересует все, что здесь произошло, — не дала сбить себя маркиза. — Кроме того, наш повелитель намерен осудить недостойное положение дел и короноваться по стародавним обычаям.

— Но… вопрос веры? — не удержалась одноглазая.

— Ибо негоже править великой державой всех людей, не будучи помазанным и нареченным достодолжно, — Биэль сначала как бы не услышала возглас Карнавон, однако затем обратила милостивое внимание. — Уверяю, вопрос веры больше не преграда.

— Интересно, — буркнул граф, скорее, чтобы обозначить свое присутствие и не отдавать полностью инициативу заклятой сопернице семьи.

— И это возвращает нас к прежнему вопросу, — гнула свое Биэль. — Что же мы предъявим императору? Помимо развалин, трупов и фиаско по всем направлениям?

— Не надо перекладывать на нас всю вину, — прошамкала старушка Эйме.

— Если уж делить ответственность, то на всех, — продолжил за ней супруг, отчетливо выделяя слово «всех».

Три графа молча и красноречиво уставились на высокородную гостью.

— Господа, — мягко и поощрительно улыбнулась Биэль. — Извольте не стесняться. Здесь нет свидетелей… ну, во всяком случае, я на это надеюсь.

Троица как по команде состроила злобные физиономии — ремарка герцогской дочери граничила с оскорблением.

— И мы можем высказать друг другу все, что следует и что считаем нужным, — как ни в чем не бывало, продолжила маркиза. — А также решить, есть ли возможность исправить ваш провал. Чтобы не возникло недопонимания, особо подчеркну — ваш.

— Это звучит крайне невежливо, — поджал губы Эйме.-Дорбо.

— Крайне, — поддакнула супруга.

— Ваша Светлость, — Карнавон обратилась вроде бы как следует, но с такой интонацией, за которую, скажем, брат Кай тут же начал бы вытаскивать кинжал. — Не стоит валить все на нас. Общей вины здесь поровну. По меньшей мере.

Эйме-Дорбо в унисон кивнули, вся троица переглянулась, будто пораженная тем, что в кои то веки сошлись на чем-то.

— Кажется, я чувствую намек на предателя, которого привезла с собой? — едва заметно приподняла бровь маркиза.

— Именно, — опять же в унисон отозвались пожилые графы. Карнавон лишь прищурила целый глаз, сверля взглядом Биэль. Впрочем, с тем же успехом она могла бы прожигать очами хрусталь.

— Что ж, — вернула неприятный, тяжелый взгляд маркиза. — Коль у нас пошла такая откровенность, напомню, что вы гарантировали мне знание, управляемость и выбор умелых исполнителей. Грубое, прямолинейное убийство Артиго было исключительно крайним средством на тот случай, если вы наложите в портки.

Графы вздрогнули, снова переглянулись, будто не в силах поверить, что услышали именно это.

— Меня уверяли, дескать, вы не упустите возможность все обгадить, — не меняя ни тона, ни выражения лица продолжила маркиза. — Меня убеждали, что хороший план должен строиться лишь на собственных возможностях. Я не вняла, доверившись бесполезным, беспомощным, жадным ублюдкам. Это закончилось провалом. И поделом мне.

Троица местных предводителей дворянства разом открыла рты, явно готовясь дать отповедь, их лица выражали сложную, богатую смесь гнева, злости, а также растерянности.

— Заткнитесь! — Биэль впервые повысила голос, звучно хлопнув по столешнице, покрытой идеально прозрачным лаком с разведенной в нем серебряной пылью.

— Заткнитесь, сядьте на жопы ровно и внемлите, словно Господу Богу нашему! — рыкнула маркиза, словно какой-нибудь знаменный рыцарь. — Если не хотите иметь дело с моим отцом! Или вы думаете, если за мной не тянется свита и личная дружина до самого горизонта, это вам что-то гарантирует и от чего-то спасает?!

Маркиза обожгла соратников по заговору злобным взглядом.

— Каждый слуга короля получает от вас второе жалованье, во дворце для вас нет секретов, разве не так вы мне говорили?! Но королева подкупает, интригует, умышляет — и никто ничего не узнал до самого конца! Приходит время действовать — и ваши дружины схватываются меж собой как свиньи за объедки! В столице сотни, тысячи ваших убийц — и мальчишку находят лишь мои наемники, собранные в последний момент!

— И упустили, — проворчала Карнавон, глядя в стол.

— Но они его хотя бы нашли! Чем не могут похвалиться ваши лучшие из лучших. Самое большее чего они достигли, это бесполезная драка с королевской гвардией. Кстати, сколько вы потеряли воинов на горских алебардах?

Графы молчали, глядя вразнобой.

— Повторяю, когда пришло время действовать, вы не знали, что происходит, и ничем не управляли, пока не стало слишком поздно. Может быть, у вас дела решаются таким образом, но я привыкла к более высокому уровню!

Маркиза успокоилась так же быстро, как разъярилась. Несколько мгновений шла молчаливая и страшная дуэль взглядов. Вартенслебен хорошо понимала, что, несмотря на апелляцию к могуществу фамилии, вошла в клетку с гиенам. Хватит дрогнувшего века, пропущенного удара сердца, ничтожной доли внутренней слабости — и она просто не выйдет из загородного дома, где решалась судьба королевства на годы вперед. Одна против троих, причем каждый из трех — убийца, напрочь лишенный морали, а тем более совести.

Яростные взгляды графов натолкнулись на стеклянный, бесстрастный, как у акулы взор старшей дочери Вартенслебен, и разбились, волнами прибоя о скалу.

— Хорошо! — Карнавон посмотрела на коллег по сословию, заручаясь их молчаливым согласием на выражение общего мнения. — Погорячились… Ваши слова… в чем-то справедливы. Мы слишком долго и хорошо дрессировали своих воинов на драку меж гербами. Когда случилась… неопределенность, они начали действовать по привычке. И Сибуайенн оказалась хитрее умных. Но вы проявляете невежливость. С людьми нашего круга так не говорят.

— У нас нет времени на то, чтобы как островные вырожденцы, плести лабиринты слов длиной в недели, — ответила маркиза. — Готова признать, мой провал также имеет место. Но главная доля вины лежит на вас. И впереди лишь пять дней на то, чтобы достать из жопы кролика!

— Мы у себя дома, — проворчала Эйме-Дорбо, впрочем, без особого вызова, больше для того, чтобы красиво отступить под жестким напором маркизы, не обозначая совсем уж явную капитуляцию.

— Здесь наши земли, привилегии, лены, — продолжил супруг. — Император же, при всем почтении к нему, лишь гость.

— Вы хотите проверить, как далеко может зайти… энтузиазм Его Величества при определении границ императорской власти? — недобро прищурилась маркиза. — А еще, вы подумали о том, что весь мир нынче смотрит на Оттовио? Коронации, так или иначе, быть. И на нее соберется цвет дворянства, лучшие бономы, благородная кость приматорства, самолично, а также через представителей. Что они увидят? Я подскажу: они увидят ваше бессилие, вашу слабость. Если, конечно, не случится вдруг какое-нибудь удивительное чудо.

Над столом повисла долгая, тяжелая пауза. Проиграть, отступить должен был тот, кто нарушит ее первой.

— Пять дней на… кролика, — как ни в чем не бывало, напомнила одноглазая графиня. — Дозволю себе проявить любопытство, откуда столь оригинальное сравнение? И какое оно имеет отношение к нашим… заботам?

Биэль отсчитала пять ударов сердца, чтобы ответ прозвучал не слишком торопливо, как одолжение, а не готовность к новому договору. Нижняя рубаха промокла от холодного пота, но внешне маркиза представляла собой мраморную статую, чуждую каким бы то ни чувствам и слабостям.

Приятно вновь ощущать себя победителем.

— Давным-давно, когда я была ребенком, в наш дворец пришел известный фокусник. Его коронным номером было извлечение животных из шляп и других укромных мест. Попутно он шутил и пел разные баллады. Один из каламбуров показался отцу сомнительным. Его Светлость пообещал четвертовать шутника, если он не достанет кролика из собственной задницы.

Биэль сделала паузу, отпила глоток холодной, чистой воды из стеклянного кубка с золотым ободком. Аристократы внимательно слушали, понимая, что рассказ звучит не просто так.

— У него получилось? — старый граф подыграл Биэль, ненавязчиво показывая, что Эйме-Дорбо в общем-то не против сотрудничества и даже больше чем Карнавон. Маркиза едва сдержала ухмылку. Вот, минуту назад они готовы были вычеркнуть ее из книги живых собственноручно, а теперь льстиво глядят в уста, надеясь, что их спасут от них же самих. Впрочем, как сказал бы Курцио, выбор достойных инструментов суть роскошь, придется творить чудеса тем, что под рукой.

— Нет, конечно. Но он очень старался, и фокус получился больше, чем не удался, — Биэль предоставила слушателям догадываться самостоятельно, что бы это значило. — Отец отпустил его всего лишь с десятком плетей и наградой. А в нашей семье закрепилась вульгарная, однако, точная шутка насчет кролика… и задницы.

Графы в очередной раз переглянулись, скупо и холодно улыбаясь.