Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра

* * *

– Нет! – Мэрили взяла Бессальтон за руку. – Не называй их так, потому что мы делали почти то же самое. Мы убивали людей, чтобы нам было лучше. Разве это почти не одно и то же?

– О! – воскликнула Бессальттон. – Как ты можешь так говорить? Мы были на войне…

– Подождите! Подождите вы обе! – Джимкорбин пытался улыбнуться, но у него были слишком напряжены губы. – Сейчас вы должны думать, как нам убраться отсюда, прежде чем море успокоится и птички вернутся.

– Почему ты считаешь, что они обязательно вернутся, когда море успокоится? – поинтересовался Дикар. – Ведь они считают, что Хенсмолл последний из белых. Зачем им возвращаться?

– Потому что они не кончили. Я много читал о них в детстве и знаю, что это жертвоприношение не закончено.

– Как? Что значит не закончено?

– Его сердце… Дьявольщина, Дикар, я не хочу объяснять этот кровавый обряд. Но поверь мне: они ушли отсюда из-за урагана до того, как закончили, поэтому они вернутся. И если, вернувшись, застанут здесь нас – еще четырех белых – ну, то, что произойдет с нами, будет очень неприятно. Нам нужно убираться отсюда.

– Куда? Куда нам идти?

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– В джунгли? – спросил Дикар. – Думаешь, мы там будем в безопасности? Пятьсот американцев не были, нет. Нет, Джимкорбин. Я не хочу, чтобы на меня охотились днем и ночью. Я говорю: мы останемся здесь и, если твои майя придут, умрем, сражаясь с ними.

– Отлично. Прекрасное чувство, мой мальчик. Только одно неверно. Посмотри на нас. – Джимкорбин широко развел руки. – Нагие, как в тот день, когда родились. Чем мы будем сражаться?

– Дикар! Джимкорбин! У нас есть чем сражаться. – Мэрили была возбуждена. – Есть одежда, и есть оружие. У нас много всего.

– У нас есть оружие? – Джимкорбин уставился на нее. – Где?

– Здесь. За камнем, который мы отвернули. – Она схватила его за руку и потащила. – Идем! Я тебе покажу.