Бракованная

Глава 25

– Мы ждём с визитом санитарную инспекцию?

Вета вздрогнула. Почему-то в тишине утра голос Тамерлана прозвучал слишком громко и неожиданно. Она отвернулась от залитого дождём окна, погода за которым отлично совпадала с её внутренним состоянием и, замерев в полупрофиль, заметила:

– Да вроде бы нет. А ты вообще о чём?

– О порядке в гардеробной.

Вета сглотнула, обхватила себя за предплечья ладонями, до боли вдавив пальцы в кожу чуть повыше локтей и, как будто у неё не было иного ответа, или как если бы он вообще не имел значения, бросила:

– Я думала, порядок тебя порадует.

Врать ему о своих мотивах было нелегко. А сказать правду – невозможно. Правда бы всё ускорила и окончательно отравила отведённое им время, ведь сука-правда заключалась в том, что Вета готовилась уйти. Уйти незаметно и тихо из его жизни. И от того, что было, но больше не могло быть. В этом смысле заранее упакованные вещи здорово облегчали жизнь. И упрощали отход по максимуму, сводя почти на нет долгие проводы за которыми неминуемо бы последовали пресловутые горькие слёзы. Хотя, конечно, слёз ей было не избежать, кого она обманывала? Тут хоть бы в них не утонуть вовсе.

– Это на тебя не похоже. Что с тобой происходит, расскажешь? – Там отставил чашку с остывшим кофе. Подошел к ней. – Ты такая грустная в последнее время…

– Во всём виновата погода. Кстати, что касается вещей. Я просто их рассортировала. Убрала летние, они не понадобятся.

– Да, похоже, уже нет.

В его руках было хорошо. И невыносимо в то же самое время. Не зная, как этого избежать, Вета бросила взгляд на часы и всплеснула руками:

– Ох ты ж чёрт. Если мы не поторопимся – опоздаем. Тебе что приготовить на завтрак? Хочешь тост? Или кашу? А может, яичницу?

– Я не голоден. – Там поцеловал Вету в лоб. – Бутерброда будет достаточно. Пойду гляну почту.

Виолетта вымученно улыбнулась. Кивнула и отвернулась к холодильнику прежде, чем Коган вышел, чтобы он, такой весь из себя проницательный, ни о чём не догадался. В холодильнике у них хранились только здоровые продукты. Так вышло, что они сходились во всём, даже в вопросах питания. И это было даже удивительно – зная человека столько лет, лишь теперь обнаружить, насколько же вы похожи. А ещё – очень горько… Потому как это вообще ни черта не меняло.

Сунув ломти хлеба в тостер, Вета достала сливочный сыр, кусок слабосолёной форели, а когда она уже было хотела взяться за её нарезку, в голове что-то щелкнуло! Сандалова с грохотом отбросила доску на стол и помчалась в спальню.

– Что-то случилось?

Там стоял, склонившись, над столом, на котором Вета бросила свой «макбук», и что-то листал в своём. Виолета перевела дух. На её ноуте была опущена крышка, поэтому Тамерлан вряд ли мог увидеть, что она искала, но сердце всё равно никак не желало успокаиваться. И стучало в груди, стучало, будто хотело из неё вырваться…

– Что? Нет… Я просто спросить. Подойдут ли бутерброды с сёмгой? Ветчины нет.

– Конечно. Там ещё микрозелень есть. Присыпь, а?

Вета улыбнулась. Кивнула, мол, хорошо. И ещё чуточку помедлив, вернулась в кухню. Она успокаивала себя тем, что Коган не мог забраться к ней в комп, пусть даже она, не подумав, оставила тот открытым на вкладке с поиском жилья. Во-первых, потому что он всегда уважал ее право на какие-то свои секреты. Во-вторых, потому как вряд ли бы успел замести следы к её приходу. А значит, можно было выдохнуть. Разборки откладывались на потом. На то «потом», о котором она не могла думать.

Они позавтракали, болтая о чём-то совершенно неважном. Перед тем, как разойтись, Там заметил:

– Я жду тебя на приём в три. Ты не забыла?

– Конечно, нет. Всю неделю мои администраторы только тем и занимались, что перезаписывали моих пациентов.

Голосу Веты недоставало возмущения. Там усмехнулся, потрепал её по волосам, и, резко встав, закончил:

– Ладно. Будь хорошей девочкой и не опаздывай. В следующий раз я позволю тебе самой назначить время приёма.

– Как будто в них есть хоть какой-то смысл, – заметила Вета неожиданно даже для себя и смутилась. Это замечание было явно лишним, потому как Коган тут же будто весь подобрался. И стал сверлить её тем самым своим я-всё-про-тебя-знаю взглядом.

– Поясни.

– Это правда необходимо? Ты сам не видишь, что происходит?

– Нет. А что происходит-то?

– Ничего, Кеша. В том-то и дело, что ни-че-го не происходит. Ай, ладно… Не бери в голову.

– Стой…

– Мы опаздываем.

– Я не задержу тебя надолго. Просто…

– Что?

– Ты же понимаешь, как я тебя люблю, правда? Ты же должна понимать, Вета…

Нет… Нет! Она не понимала. Он ведь никогда вот так прямо ей этого не говорил. А теперь, когда, казалось бы, и не надо, зачем-то ляпнул, проникая в и без того смертельную рану ядом. Приближая смерть. Вета всхлипнула.

– Детка…

– Я тоже тебя люблю. Все, что я делаю, я делаю от того, что тебя люблю… – призналась она, глотая слёзы. Там обхватил её щеки ладонями, коснулся своим лбом её, шепнул, обдавая жаром дыхания:

– А что ты делаешь?

– Всё… Всё!

«Я ухожу, я должна уйти, потому что тебя люблю» – рвалось из горла, но она молчала. Давая себе ещё немного времени. Совсем чуть-чуть. Каждый день себе обещая прекратить эту агонию, но продолжая её снова и снова.

Как-то они всё же друг от друга отлепились. Разъехались каждый по своим делам. Вете каким-то чудом удалось без приключений отработать. Улыбаясь и делая вид, что всё хорошо. А в ушах всё равно звучало гулким раскатистым эхом: «Ты же понимаешь, как я люблю тебя, правда? Люблю… Люблю. Люблю»… Она не имела права портить ему жизнь. Не имела… Надо было рубить. По живому, без анестезии, вот только был ещё маленький, совсем крохотный шанс – а вдруг он обрадует её на приёме чем-нибудь эдаким? К Таму она ехала, внутренне вся дрожа. Да и на осмотре никак не могла расслабиться. Вету била крупная дрожь, которая перекидывалась даже на кресло, в котором она лежала, беззащитно раздвинув ноги. Видя в каком она состоянии, Тамерлан даже отпустил медсестру.

– Ну, ты чего? Всё хорошо ведь.

– Что? Ну что – хорошо?!

– Всё. Со здоровьем у тебя всё хорошо.

– О, да к чёрту! Хватит… хватит меня утешать. Не надо.

Ветка вскочила. Начала одеваться. Там бесстрастно за этим всем наблюдал, откинувшись в кресле и сложив на груди руки.

– Закончила?

– Истерить?

– Одеваться!

Вета сделала глубокий, со всхлипом вдох.

– Как видишь.

– Тогда пойдём, – он резко откатился в кресле. Колёсики с мерзким скрежетом прокатились по выложенному кафелем полу.

– Куда?

– Уже несколько дней хочу тебя кое с кем познакомить. Вижу, что зря тянул.

– Я не хочу ни с кем знакомиться. Не то настроение.

– И всё же. Вета, я не шучу. Пойдём. А там решишь, хочешь ты или нет.

Выхода он ей не оставил. Вета схватила сумочку и поплелась вслед за Коганом по коридору и дальше по лестнице вверх.

– Жанна, оставь нас на пару минут, – отдал распоряжение медсестре Тамерлан, заходя в одну из палат. Та была совсем крохотной. Койка у окна и кувез рядом. А в кувезе…

– Это девочка. Три триста. Пятьдесят один сантиметр. Мать молоденькая совсем. Отец, как я понял, тоже. С генетикой у девочки всё в порядке. Родители у неё, конечно, без мозгов, очень молодые, но ведь не пьяницы, не наркоманы… Хотя я больше в воспитание верю, чем в генетику, но, может, для тебя это важно.

Вета вытянула шею и широко распахнула глаза. Можно было подойти ближе, но она не решалась. Стояла, будто вкопанная, всем телом подаваясь к кроватке, и не очень-то понимала, о чём Коган говорит. Все у нее в голове смешалось.

– Погоди. От неё что, отказались?

– А я тебе о чём говорю? Хочешь взять её на руки?

– Нет! – крикнула Вета и тут же тихо-тихо добавила: – Она же спит, не нужно… Вдруг мы потревожим…

– Ладно. Ну хоть подойди.

Он не мог всерьёз этого предлагать. Не подойти, нет. Того, что за этим стояло. Не мог – и всё тут. Зачем ему, здоровому и вполне ещё молодому, впутываться в такую авантюру? Вета вытерла о брюки взмокшие ладони. Легко сказать – подойди. А как? Когда кажется, будто к ногам привязали пудовые гири.

– Ей дали имя?

– Кто? Мать? Она на неё даже не взглянула.

Это несправедливо! Это несправедливо… Зачем Бог посылает деток тем, кому они не нужны?

Шаг. И ещё один, отнимающий последние силы. Малышка, хоть и отказница, была облачена в красивый новенький комбинезончик и смешную шапку с медвежьими ушками. Шапка сползла на брови. Вета осторожно её поправила. В носу невыносимо щипало.

– Я не могу. Ты достоин лучшего.

– Лучшего, чем эта малышка?

– Лучшего, чем я.

– Дура! Я же без тебя сдохну. Не выживу…

– У тебя могут быть свои дети…

– А я хочу наших! Мне свои, отдельные, не нужны… Мне без тебя вообще ничего не нужно, как ты не сообразишь?!

– Тише! Мы её разбудим. Нам лучше выйти.

– Не хочешь её поцеловать?

– Не надо. Не делай этого со мной.

– Почему? Мы могли бы удочерить… если не её, так другого ребенка.

– Зачем тебе кого-то удочерять, Там? Тебе любая родит, только скажи.

– Я не хочу любую. Ты вообще меня слышишь?! Я хочу ребёнка с тобой. И здесь абсолютно неважно, кто его родит, если мы вместе будем его воспитывать. Думаешь, я не знаю, к чему идет? Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь меня бросить под этим высосанным из пальца предлогом?!

Они вышли в коридор и уже вряд ли могли разбудить малышку, а вот тряхнуть грязным бельём перед коллегами Когана – запросто.

– Тише ты! Не кричи…

– Буду! Поняла? И орать. И что угодно… Если понадобится – на цепь тебя посажу. И буду держать, пока ты не зарубишь у себя на носу, что для меня прежде всего – ты! Не продолжение рода, не что-то другое. Ты. А без тебя вообще ничего не надо. Доходит?! Или как ещё мне это до тебя донести?! Как, Вета? Как сделать так, чтобы ты разобрала свои грёбанные чемоданы?

Он оттеснил её в какую-то подсобку, схватил за грудки и встряхнул. Всерьёз так встряхнул, у неё даже зубы клацнули. И может даже что-то встало в мозгах на место. Все её представления о том, как правильно и неправильно схлопнулись… и в поднявшейся от этого пыли будущее угадывалось хоть и смутно, но в совершенно иных контурах.

– Перестань.

– Что?

– Перестань трясти меня.

– Извини. Я… Чёрт! – Там зарылся пятернёй в волосы. – Ты меня доконаешь, правда. Хотя… Нет. Я такого шанса тебе не дам. Сейчас… – он достал телефон и за каким-то чёртом открыл телефонную книжку.

– Что ты делаешь?

– У меня рожала дочь заведующей ЗАГСа… Я вроде бы записывал её номер. Ага. Вот он.

– И зачем тебе её номер?

– Затем, что мы поженимся. Прямо сейчас.

– Ты шутишь?

– Нет. Я вполне серьёзно.

– Но у меня было условие…

– Да. И оно совершенно идиотское. Теперь я это понимаю.

– Почему?

– По кочану. Мне плевать, родишь ты или нет. Я хочу на тебе жениться прямо сейчас. И если ты откажешься, я притащу тебя в ЗАГС силой. Клянусь. Потому что у тебя нет ни единой вразумительной причины для отказа. К тому же…

– Что?

– Органы опеки идут навстречу супружеским парам с гораздо большей охотой, чем всем остальным.

– Не поверю, что у тебя никто не рожал из специалистов органов опеки, – сквозь слёзы рассмеялась Вета.