Пробудившая пламя

– Харг! – выкрикнул я команду к остановке боя и направился к Ираидале, вынимая свой клинок, с которым не расставался никогда. – Не окажет ли лари мне честь, разделив этот бой со мной?

Бессмертный испарился, понимая, что не стоит вызывать мой гнев. Ираидала коротко кивнула, обозначая согласие на бой, и сделала два шага в сторону, разрывая между нами расстояние. Мягко и осторожно она двигалась по дуге, напоминая мне одну из гигантских хищных кошек.

Моя собственная кровь закипела от восторга, приветствуя эту хищницу. Самую желанную противницу, идеальную соперницу, равную по силе духа. Чуть прищуренный взгляд, кажущиеся расслабленными плечи... Стремительно вспорхнувшие руки наперерез моему удару, искры от двух столкнувшихся клинков, отразившиеся в глазах, полыхнувших изумрудным пламенем. Мой выпад, её разворот, на мгновение прижавший её спиной к моему телу.

Она проскользнула у меня под рукой и тут же атаковала резким выпадом, направляя свой клинок почти горизонтально земле. Полушаг назад, пропускаю её клинок и грудью встречаю её движение, заставляя её прижаться к себе. Ткань нашей одежды словно истончилась, позволяя ощущать жар тела друг друга, чувствовать движение груди на вдохе.

Она разрывает контакт. Движется осторожно, не отрывая взгляда, предугадывая каждое движение, серьезна и сосредоточена. Она не играет, она живёт этим поединком, вкладывая всю себя в единение с острым клинком. Звучит с ним в унисон. Пламя, бушующее внутри меня ни с чем не сравнить! Удовольствие настолько острое, что отдается острой судорогой в позвоночнике.

Аромат её тела, запах разгорячённой кожи и настоящей роскоши волос, стянутых в высокий хвост, наполняют мою грудь при каждом вдохе, превращая воздух в изысканное лакомство. Демонская сущность в моей крови ликует.

Обманный ход, разворот, свой клинок пропускаю у земли, почти растянувшись в полушпагате змеиного броска, заставляя её уйти назад. Единственный шанс избежать поражения. перевернуться, сделав сальто назад. На это мой расчёт. Подсечка и едва приземлившаяся на ноги Далли падает на колени. Я замираю.

Пульс срывается в барабанную дробь, тело ошпаривает кипятком от прокатившегося по телу желания. Я напряжен, каждая мышца. как струна, мой клинок в сантиметре от кожи её груди. Самая ценная добыча, самый дорогой трофей. У моих ног. Изогнувшись крутой дугой и удерживаясь от падения только за счёт напрягшихся бёдер, не скрывая вызова в сверкающих глазах, она уверенно держит направленный остриём в моё горло клинок.

Рёв зверя в моей душе слышат, наверное, сами небеса. Гордый, ликующий, полный призыва. Не самка. Пара. Та, с появлением которой исчезают все остальные, рассыпаются прахом, смываются штормовой волной. Та, ради которой завоевываются страны и создаются империи. Истинная, настоящая, моя.

Отступаю на шаг, признавая, что из такого положения иного выхода нет. Наблюдаю, как быстро поднимается Далли. Изящная, грациозная и смертоносная. Не рабыня. Равная, необходимая.

Она начинает двигаться в одну сторону, но вдруг резко наклоняется в другую. Я ловлю её свободной рукой и притягиваю к себе, заставляя прижаться к себе всем телом.

– Вы допустили ошибку... – шепчу ей в полураскрытые губы, легко сжимая ладонь, обхватывающую её шею, чуть ниже затылка.

– Вряд ли. – Выдыхает она, и я чувствую холод клинка упирающегося мне в бок, точно в оставшийся след от удара северного князя. – Меня мало интересует, насколько правильно я выполнила приём. Мне нет дела до красоты поединка. Моя цель убить любого, кто осмелится угрожать мне или моим близким.

Пока она говорит, её клинок переместился к моему горлу. Опускаю удерживающую её руку, медленно проводя ладонью вдоль позвоночника. Единственная ласка, которую могу сейчас себе позволить.

Далли опускает оружие и отходит. Тренировка закончена. Она накидывает на себя лежащее в стороне платье-халат. Ярко алое, украшенное по краю широких рукавов и подола объёмной вышивкой в виде танцующих журавлей. Подарок Малис, который она преподнесла матери по возвращению Ираидалы из столицы. Длинная юбка совсем не мешает моей лари стремительно передвигаться по Карнаку, весенней грозой проноситься по улицам и пристани. Высокие боковые разрезы позволяют ей ездить верхом, просто взлетая в седло.

– Ираидала, я хотел бы обсудить возвращение в столицу. – Напоминаю ей.

– Я помню. Я предупредила детей, и сейчас мы заканчиваем необходимые дела. Чтобы во время нашего отсутствия не приходилось переживать по этим вопросам. – Отвечает спокойно, но я вижу, что настроение у неё испортилось.

Отступаю, не давлю, не заставляю обсуждать неприятную тему. Провожаю взглядом затянутую в алое платье фигуру.

Весь оставшийся день мыслями вновь и вновь возвращаюсь к утренней тренировке. И даже сортировка и разделка огромных рыбин под комментарии старухи Шарги не смогли стереть улыбку и моё чувство предвкушения.

Утром следующего дня, ещё проходя скальный коридор, ведущий к дому Ираидалы, я услышал звон клинков. Довольная улыбка расползлась сама по себе, от одних только воспоминаний о вчерашнем утре и совместной тренировке с моей лари. Её глаза, полыхавшие зелёным пламенем от азарта схватки, грудь, рвущаяся из оков плотной ткани от частого дыхания и голос, звенящий холодом закованных в ледяной панцирь горных вершин.

– Мне нет дела до красоты поединка, оман. Моя цель убить любого, кто осмелится угрожать моим близким. – В её взгляде ни грамма притворства, в нем только вера в собственные слова и клинок, что упирается своим остриём уже мне в горло.

Я не видел её всего лишь чуть больше года, а узнать не мог. Этой Ираидале не было до меня никакого дела, намек на то, что она по-прежнему моя наложница её оскорбил, слова о приглашении в мою комнату она расценила, как угрозу.

Она словно воды горного потока, смотреть издали можно, а удержать в руках нет. Моя лари, которая раньше провожала взглядом каждый мой шаг, ловила каждый мой взгляд, теперь была уверена, что я не стою её внимания. И дело было не в обиде на мою холодность, или в недопонимании, из-за которого она долгое время была лишена всего. И даже не в ревности, нахалка сама предложила мне посещать бордель, вместо содержания дорогостоящего гарема! Просто...

Словно тихие разговоры слуг были правдой, словно действительно, той ночью пламя в её сердце угасло.

Только вот я не собираюсь с этим соглашаться! Раз уж она полюбила один раз, полюбит снова. И её утренние тренировки мне только на руку! Каждое скольжение её гибкого тела, каждое прикосновение в поединке будет напоминать ей о том, как она горела в моих руках. Вот она та ниточка, по которой она вернётся обратно!

Последний каменный выступ, как только я заверну за него, то увижу горную долину, где поселилась моя непокорная лари. И её саму. Всю ночь её образ пытался ускользнуть из моих мыслей. Я еле дождался утра...

Файрид! Вечно вьëтся рядом с моей женщиной и моими детьми. Он близкий круг, ему простили даже обман, он желанный гость в её доме! И сейчас он занял мое место в этом поединке с Ираидалой. Иду и готов сжечь его одним только взглядом.

Он начал поворачиваться, раскрыв крылья. Я знал этот приём, сейчас он на силе крыльев оттолкнëтся, и его противник кубарем покатится по земле, обдирая руки и ноги. Да он обезумел? Это не вечный соперник-брат, это хрупкая девушка!

Но нет, он не просто толкнул Ираидалу, он прижал её к себе и впился в её губы.

Не помня себя от ярости, я налетел на брата и отшвырнул его от Ираидалы. Бешенство лишило разум права голоса. Никогда в жизни я не бил брата с такой силой и ненавистью. Он тоже себя не ограничивал.

– Спасибо, братец, я целый год этого ждал! – рычит Файрид, вбивая свой кулак мне в челюсть.

– Хватит! – слышу резкий окрик Ираидалы и чувствую, как нас с братом окатывает ледяной водой. – Угомонитесь. Вы что тут оба устроили? Дираф?

– Я просто хотел понять, что я к тебе чувствую! – улыбается брат

– Понял? Или самой добавить? – злится Ираидала.

– Вот значит, как он тебя тренирует? Ты поэтому так резко охладела? – срываюсь на неё я.

– А я, что, похожа на идиотку, которая от одного козла не успела избавиться, а торопится второго завести? – кричит в ответ она. – Убирайтесь отсюда! Оба.

Файрид молча уходит, хоть и улыбается, гадёныш. Но спорить с Ираидалой и доказывать ей что-то сейчас, не решается. А я иду к дому и сажусь у крыльца. Чувствую, как от виска по щеке стекает кровь, губы тоже разбиты.

Сорвался идиот, ревность свою в узде не удержал. Ведь сам же разговаривал с братом, сам всё видел, а обвинил её. Хотелось сейчас, как горному коту, свернуться кольцом вокруг Далли и лежать так, пока не успокоюсь. Пока мысль, что она может выбрать другого, не испарится, не исчезнет!

– Два драчливых петуха! – слышу её голос. – Подними голову, дай я осмотрю лицо.

Не споря, подставляюсь под её руки и прикрываю глаза, чтобы не выдать себя. Она промывает каждую рану, смывает кровь. И в этот момент я жалею, что уворачивался от ударов брата.

– Далли, прости... – начинаю я. – Ты моя! Я могу ждать, но не в состоянии стерпеть другого рядом с тобой.

– Какого ещё другого? Вы с чего взяли, что я игрушка, которую можно с азартом вырывать друг у друга, попутно избивая соперника от души? Я когда дала повод считать, что позволю подобное или мне это нравится? – возмущается она и отходит к реке, чтобы сменить воду.

Её гронх о чём-то предупреждает меня, но мне уже всё равно, все демоны из души рвутся к ней, к той кого признали своей госпожой. Иду следом, Далли словно почувствовав, что что-то изменилось, выпрямляется, забыв про глубокую чашу, в которую набирала воду, и оборачивается. Обхватываю ладонями её талию.

– Ты не игрушка, ты драгоценность, ради которой я готов развязать любую войну! Сразиться с любым соперником! Ты та, ради обладания которой, решишься на всё. – Не говорю, а рычу я, зверея в считанные секунды.

Больше не сдерживая себя, впиваюсь в такие манящие губы, пью её вскрик и пьянею в момент. Мир скрывается за пеленой страсти и желания, сжимаю её тело, дурманящее своей близостью...

И чувствую дикую боль. Каменею, боюсь от неожиданности сжать Далли так, что причиню ей боль. Она тоже почувствовала моё напряжение, осторожно и медленно выглядывает из-за моего плеча, смотрит и начинает смеяться.

Её гронх, поняв, что я на него не реагирую, укусил меня. Вцепился клыками в задницу и пару раз рванул. Кровь заливает ногу, а я, хоть и сжал зубы, отвести взгляд от Далли не могу. Она присела на выступающий корень дерева, потому что стоять не могла, и смеялась.

Громко, звонко и искренне. А я замер. Её глаза наливались синью! Гронх, чувствуя состояние хозяйки, с недоумением на морде посмотрел на неё, потом с сомнением на вторую сторону моего зада.

– Даже и не думай! – процедил я гронху.

– Оман... Берс, – сквозь смех пытается произнести Ираидала. – Боюсь, вам придётся возвращаться в столицу морем. Как же вы теперь в седло... С такой... Травмой!

И снова заливается до слёз.