Пробудившая пламя

– Пламя! Что это? – спросила она саму себя, но я решил ответить, хоть и удивился её вопросу.

– Казнь предателей, пропустивших вражеский флот к Геликарнаку. Фарлака. Разве госпожа не знает этой казни? – её недоумение сбивало с толку.

– Фарлака? Это? А разве фарлака это не удары по пяткам? – схватилась она за собственное горло, разговаривая со мной даже не оборачиваясь.

– С чего вы это взяли, лари? – вот тебе и жестокость Ираидалы, она, кажется, требовала, сама не зная, чего требует.

– Прочитала где-то... Кажется, в синей книжке с оторванными страницами... – все тише говорила она.

А я вспомнил эту книгу из дворцовой библиотеки. Она была настолько старой, что страницы сами отваливались. Видимо, какие-то перепутались или вообще пропали. А она выбрала наказание, уверенная в своих знаниях, в книжке же прочитала, читающая моя!

За этими рассуждениями я чуть было не проворонил момента, когда Далли начала оседать. Едва успел её подхватить.

– Что вы сделали с лари? – раздалось возмущенное из-за спины.

– Я ничего. Лари упала в обморок, увидев фарлаку. – Я держал Далли на руках, разглядывая вроде и знакомые, но какие-то иные черты.

– Кладите сюда. – Начала командовать одна из двух служанок, присмотревшись, я узнал ту, что приходила ко мне в ночь покушения на Далли. – Надо привести госпожу в чувство.

– Не стоит. Она опять увидит казнь. Идите за мной! – приказал я и пошёл ко дворцу.

В императорском саду было достаточно широких и удобных скамей, а крики и запах с площади туда не доносились. Пока шел, рассматривал Ираидалу.

– Что случилось? Она болеет? Последствия покушения? – спросил у её служанок, заметив тёмные круги под глазами.

– Если госпожа сочтёт нужным, она ответит вам сама. – Ответила вторая, незнакомая мне служанка.

– Это оман. – Прошептала ей вторая.

– Да мне хоть император! Я личная служанка госпожи! – ответила дерзкая девка.

– Так! Ты... – начал я и осёкся, столкнувшись с внимательным взглядом гронха, демонстрирующего изумительные клыки в дружелюбном оскале.

Этот взгляд был настолько говорящим и разумным, что я без всяких пояснений понял, что зверю я не нравлюсь.

– Кладите госпожу сюда, оман. – Сказала знакомая мне рабыня, укладывая на край скамьи свернутый плащ. – Госпожа неделю в пути, а она плохо переносит качку. И хоть матушка Вали́ напоила госпожу отваром, чтобы снять последствия долгого пути, долго его действие не продлится.

Ираидала

По требованию императора, я отправилась обратно в столицу, на присланном им корабле. Детей, хоть и с большим трудом, но оставила дома. Никто не мог предсказать, что ждёт меня в столице, и вести детей в заведомо опасное место, я не собиралась. Неделю пути я почти не запомнила, потому что почти всё время спала. А когда не спала, мне было очень плохо.

– Госпожа! Вам нужно покушать. – Уговаривала меня Фарли. А у меня от одного только слова, желудок к горлу поднимался. – Ну, хоть рыбки! Она прохладная...

К завершению плавания, я окончательно поняла, что вот хождение по морям на кораблях не моё, от слов совсем и вообще. Долгожданный берег я ждала с нетерпением. Хотелось ощутить уже, наконец, под ногами землю, а не качающуюся палубу.

Передалось моё нетерпение и Шторму, он вообще не стал дожидаться, когда спустят трап. Гронх откровенно наслаждался реакцией окружающих на себя, такого красивого. А вот Адик хоть и переступал копытами в нетерпении, но позволил мне держаться за себя во время спуска.

Нас встречали старшины и матушка Вали́, и очень многие из тех, с кем мы познакомились сначала на разборке развалин, а потом и во время объяснений, что такое постельный комплект.

– Ой, а кто тут у нас такой светло-зелёненький в синие пятнышки? – улыбалась матушка, протягивая мне знакомую глиняную кружку с отваром.

С каждым глотком мне казалось, что я оживаю. Терпкая, кисло-сладкая жидкость, отдалённо напоминающая гранатовый сок, убирала и усталость, и тошноту.

– Благодарю, матушка, вы меня просто оживили! Если не сложно, угостите ещё одного страждущего. Он на корабле. – Обняла я женщину.

– К императору? – спросила матушка.

– Да. Решить все проблемы сразу. Хоть меня и заверяли, что мне ничего не грозит. – Вспомнила я, как меня убеждал Дираф, даже отправившийся со мной.

– Вот и не переживай! – подбодрила меня лекарка. – А если что, то я старая и больная женщина и разнервничаться могу.

– Я постараюсь вас не волновать матушка! – заверила я женщину.

Адик тоже видимо устал стоять на палубе всю эту неделю, ведь у нас, в Карнаке, он даже без всякой привязи пасся вволю рядом с домом, носился наперегонки со Штормом, охотно подставляя спину мне или Малис. Даже здесь, в городе, ему хотелось бежать. Именно поэтому мы немного оторвались от нашего сопровождения.

Перекинув ногу через луку седла, я соскочила и бодренько поднималась, вспоминая наставления Дирафа. Он словно чувствовал, что к моменту прибытия в столицу будет не в состоянии даже шевелиться. Он подробно объяснил куда идти, что сказать на входе, и ни в коем случае не бояться и помнить, что я и дети, это сокровище императорского дома.

Я смеялась и просила последнее донести до императора лично. Дираф клятвенно обещал, но когда я заходила к нему перед прибытием, общаться он мог только с тазиком.

Вот уже и хорошо знакомая по описаниям галерея, но крики дикой, нечеловеческой боли словно выстроили передо мной прозрачную, но прочную стену. Я приблизилась к перилам и посмотрела вниз. На больших, в человеческий рост металлических круглых решетках лежали растянутые, как на дыбе, люди. А под решётками горел огонь.

– Пламя! Что это? – впервые за время моего нахождения здесь, я увидела такую жестокость.

Я была в таком ужасе от увиденного, что отвечающий мне и задающий вопросы смутно знакомый мужской голос не вызывал удивления. Видимо кто-то из сопровождения догнал. Обладатель этого голоса сказал, что происходящее и есть фарлака. И удивился, что я не узнала этой казни.

– Фарлака? Это? Но разве фарлака это не удары по пяткам? – в горле было ощущение, словно у меня мгновенно началась ангина, перед глазами всё плыло.

Мужчина, стоящий за моей спиной тоже удивился и спросил, откуда я это взяла, а у меня в голове появились сразу два воспоминания.

Одно, принадлежавшее ещё Ирине. Я и Алина на берегу, и она мне рассказывает про фалаку, наказание, применявшееся в османских гаремах. Поэтому и услышав от Ираидалы, очень похожее название, я решила, почему интересно, что раз похожи названия, то и суть та же. И получилось, что это я приговорила Абилейну...

Нет, я не жалела, что она понесла суровое наказание. Но к чему дополнительные муки и так приговорённому?

А второе воспоминание принадлежало уже Ираидале, как она читает в дворцовой библиотеке какую-то сильно потрепанную книжку со всякой жутью. Кошмар какой-то! А ведь Марс тоже читал, что хотел!

Ветер швырнул в лицо запах горелой плоти, и это стало моим пределом. Вокруг меня осталась существовать только темнота.