Пробудившая пламя

– Пожалуйстаааа... – скулил мужик, отползая от меня с такой скоростью, словно я была вселенским злом.

– Две недели тебе! Через две недели не примем ни монеты. Не успеешь, поедешь к оману. – Сообщил сборщику Барлик.

– Две недели, я запомнил, господин! Я всё успею, господин! – отползал обратно на берег мужик, при этом умудряясь кланяться и стукаться лбом каждые две минуты.

– А вы жестоки, лари. – Рассмеялся Дираф.

– Вообще-то, ни разу! Жестокой я бы была, если бы отправила его к майриме, чтоб он ей объяснил, почему она столько лет недополучала столько денег с Геликарнака. – Засмеялась уже я. – Ну, или сообщила бы бедняге, что мы пригласили омана во дворец, и он скоро приедет.

– Лари, я подозреваю, что вам привезут столько денег, что вы себе сами построите, тот дворец, который захотите. – Ответил Дираф.

– Сдался он мне, как вещь-мешок во время марш броска! – открестилась я от такого счастья.

Вспомнила я о своём смехе за следующие две недели ещё не раз. Сборщик честно привозил почти каждый день деньги, ткани и даже камни. Причём, забирал-то он камни без обработки, а возвращал уже с огранкой, драгоценные кристаллы, чья красота завораживала.

Оказалось, что гранит камни он сам, и украшения делает сам. В одном из комплектов, что делал бывший сборщик налогов, я увидела знакомый отблеск.

– Это земляная смола. Там внутри марион и золотая цепочка. Я сначала их намочил, потом опустил в смолу, а потом прокалил над огнём. – Шёпотом пояснил он мне, видя, как внимательно я рассматриваю украшение.

– Вы вообще в курсе, что у вас талант? Редкий дар творить красоту? Создавая вот такие удивительные вещи, вы заработали бы не меньше, а то и больше, чем своровали! – говорила я и замечала, как загораются внутренним светом глаза вора. – Понимаете? Да о вас бы уже слава гремела по всей империи. Ну, разве ж так можно...

– Да у меня в семье все сборщики. В кого я такой уродился непонятно. – Тяжело вздохнул расхититель имперского имущества. – Только мне отец и дед говорили, что этим себя не прокормишь. Что всё пустое. Вон...

Он протянул мне руки. Что-то странное было с его пальцами...

– Вас что, били по рукам? – спросила с подозрением.

– Почему били? Нет, просто пальцы ломали, чтоб к мелкой работе не тянулся. – Так просто, словно о погоде, сказал сборщик. – Только бестолку всё. Понимаете, лари, я же вижу... Вот смотрите, земляная смола. А я, как почуял, всё равно, что вот как ваш гронх добычу, что прокалить её надо. Она тогда оживает и как солнце горит. И вот, вот смотрите...

С каким-то ажиотажем он сунул мне в руки мягкие ножны, в которых хранил небольшой кинжал. Мягкая кожа крепилась к резным пластинам цвета гречишного мёда.

– Это что? – С подозрением рассматривала я пластины, боясь ошибиться.

– Смола! – довольно засмеялся мужчина. – Если в форму налить воды, а потом в эту воду тонкой струйкой влить смолу, то получается вот такое. Потом прокалить, отшлифовать и ещё раз прокалить. Только просятся детали, которые я уже сделать никогда не смогу.

И загоревшееся было, пламя потухло.

– Знаете, а вам, наверное, всё-таки придётся ехать в столицу. – Решила я, что дурное знакомство не должно быть причиной для того, чтобы лишить человека шанса. – Не пугайтесь. Не к оману. Поедете в целительский квартал. Найдёте вдовий, а там спросите. Нужно будет попросить отвести вас к матушке Вали, ей покажете свои руки и расскажете, как, когда и сколько раз вам ломали пальцы. Если кто и может вернуть вам руки, то только она. Поедете?

Бывший сборщик налогов и вор уехал в столицу той же ночью, едва дождавшись, когда я закончу писать письмо матушке, с просьбой посмотреть, можно ли ещё что-то сделать.

А время незаметно сорвалось и полетело, не давая мне и минуты на раздумья. Сходили со стапелей корабли. Одни уходили в море на лов рыбы, другие шли тяжело гружëнные в столицу. Из Геликарнака на продажу шли расписная посуда, посуда для перевозок и хранения из глины или дерева, с обработкой земной смолой. Шла рыба. Соленая, копчëнная, маринованная по нескольким рецептам, вяленная. Особая рыба, закованная в панцирь розового льда, чтоб доехала свежей.

Сопровождали корабли с грузом стремительные корабли-конвоиры. Малис мне объяснила, что торговцы или рыболовные суда имеют тяжёлые широкие основания, чтобы увеличить трюм. А вот военные суда наоборот, острогрудые, что позволяет им двигаться с большей скоростью. Ещё у них была разная система оснащения парусами. Но во всех этих реях, мачтах и косых парусах я ничего не понимала.

Команды на военные суда обучали бывшие пираты. Был построен целый городок с полосой препятствий и качающимися платформами, чтобы имитировать качку.

Изменилось и побережье. Уже давно не было походного лагеря, и развалин по берегу. Мы перестроили все поселения, сильно их укрупнив, посчитав, что так проще и работать, и защищаться в случае чего.

Рядом с верфью появился причал, по прообразу того, что был построен в столице Масулом. Был у нас и целый городок для бессмертных, с большими казармами, плацем, конюшней и прочими необходимыми постройками. Настоящая военная часть.

Одними из последних походный лагерь покидали мы. Наш дом был построен вдалеке от поселений, у истоков местной бурной речушки. Узкая горная тропа между скалами, выводила на плато, где из нескольких родников рождался поток, превращавшийся чуть позже в водопад, а потом впадающий в море. Самым сложным было залить торчащие камни смолой, создавая ступенчатую дорогу. Долина, в которой стоял наш дом, со всех сторон была закрыта горами, которые словно ладони, закрывали нас ото всех ветров.

На берегу потока стоял наш большой и просторный дом. На втором этаже были комнаты детей, а внизу общая комната, она же кухня, и наши комнаты. Моя, Фарли, Гульнизы и Ранги.

Мы вместе готовили, убирали и стирали. И нам было весело! Здесь уже не было лари и её служанок. Просто четыре молодые женщины, что пытались вместе выжить. Каждый вечер мы собирались за большим столом. И почти каждый раз у нас были гости.

К нам приходил наставник, если конечно он не уезжал в столицу за жалованием и содержанием. Мастер Дираф, что за последние полгода, стал вторым наставником, не только с удовольствием приходил на ужин, но и помогал готовить, разбавляя наш женский коллектив своими шутками. Был у нас и второй помощник. Правда, тот больше времени проводил с детьми.

Аргес столько времени посвящал племянникам, что мне иногда казалось, что он пытается наверстать всё, чего не дополучил в собственном детстве. По полу стояли вылепленные из глины и раскрашенные корабли, солдаты и офицеры, крепостные укрепления. А тем баталиям, которые разворачивались на полу перед камином, позавидовал бы любой учебник по военному делу.

Но не только дети привлекали в наш дом непризнанного принца империи. Было немножко забавно наблюдать, как краснеет Гульниза, стоит ей случайно коснуться Аргеса. Или как он старается поймать её взгляд или "случайно" с ней столкнуться. Бывшему пирату всё больше нравилось, когда ужин ему подавала Гульниза, а не я или кто-то другой из девушек.

Иногда присоединялись к нам и кто-то из местных. Ну, или мы оставались ужинать в деревне. Особенно я любила, когда старуха Шарги звала меня к себе на рыбу. Старухой её звали за сварливый характер и крутой нрав, высказать все, что она думает, она могла, не взирая, что говориться, на чины и ранги. Но мне у неё нравилось. Этакая бабушка, строящая из себя бессердечную и злобную ведьму, а сама тайком подталкивает край одеяла и подкладывает лишний пирожок. Да и рыбу она солила лучше всех.

– Нет, надо набраться сил и отодвинуть тарелку. Иначе я у вас тут приросту. А мне ещё сегодня нужно на выработки съездить, посмотреть, как укрепили новый проход. – Попыталась я отказаться от угощения.

– Сядь на задницу и угомонись! – бросила Шарги через плечо.

– Что? – не поняла я.

– Вот скажи, тебе голова для чего? Знаешь, марион добывается всего в трех местах в империи. – Села напротив меня Шарги. – И в каждом, в каждом жила дочь огня. Старики знают, что этот камень идёт на кровь пламени! В наших местах, он уже начал вырождаться, в других и вовсе крохи. А тут снова находят. На новом горизонте и вовсе белый марион стали находить. Наши молчат, боятся тебе, дуре, намекнуть, чтоб ты подальше от карьеров держалась! А ты лезешь и лезешь! Думаешь, никто не захочет награду получить за твою голову? Или оману сообщить, какую птичку он из клетки выпустил? Это для нас ты пламя в домашнем очаге, а для чужаков, что плывут сюда за рыбой или твоей посудой?

– Бабушка...

– Да в курсе, что я не дедушка! – буркнула Шарги.

– И многие догадались? – уточнила я с замиранием сердца.

– Из стариков многие. Потому и ходят с тобой рядом. Вроде, умными мыслями делятся. А на самом деле прикрывают, чтоб ты не заполыхала всем стервятникам на радость! – добила меня она.