Пробудившая пламя

Глава 5.

Секрет пропавших воспоминаний оказался на редкость прост. Стоило увидеть детей, и почти полтора года, закрытых и спрятанных в памяти Ираидалы, проявились, наливаясь яркими красками. В один миг восстанавливая целостную картину, несясь, насыщенным деталями и эмоциями девушки, потоком.

Сердце застучало от жалости к молоденькой и никому не нужной, даже не смотря на ценную кровь, дурёхе и двум малышам. Ираидала стала наложницей очень рано, но она знала своё место, мучилась от ревности и летала от счастья, когда господин звал к себе в покои.

Новость о том, что она в положении, для неё была просто лучшим подарком. Юная девушка была уверена, что теперь-то оман и не взглянет ни на кого больше! Ираидала не сомневалась, что она родит господину крылатого ребёнка, наследника. Жаль только пламя в её крови не проснулось, вот тогда бы точно она смогла бы сделать для любимого всё.

Она ждала, что со дня на день её оман чуть ли не разгонит свой гарем, чтобы уделять своё время и внимание ей и их будущему малышу. Я усмехнулась её уверенности, ведь это был не первый крылатый ребёнок омана, и его появление никак не повлияло на жизнь родившей его Анаис. Только условия жизни стали покомфортнее, да статус лари получила. Но Ираидала не обратила на это внимания.

И вот вопреки её ожиданиям хоровод наложниц в спальне омана вовсе не иссяк. Это её перестал звать и замечать господин. Ей объяснили, что, мол, какие ночи с оманом, в её-то положении? Радость от новости о её беременности начала меркнуть. Ведь именно из-за этого она разлучена со своим любимым, как посчитала Ираидала.

Но оман и днём не очень к ней рвался. Кивал и спрашивал, как самочувствие при встрече в коридорах дворца. Ираидала, считая, что он искренне интересуется, всё и рассказывала.

Беременность давалась девушке очень тяжело. Токсикоз преследовал её с первых дней и до самых родов. Она набрала огромный вес, живот раздувало просто на глазах. Она стала неповоротливой и неуклюжей. Когда ребёнок начал шевелиться, стало совсем не хорошо. Ираидала думала, что у неё внутри ни одного живого места не осталось, один сплошной синяк. Но всё это меркло перед дикой болью в спине, что терзала её где-то с середины срока. Иногда из-за этих приступов она даже не могла встать с постели.

Ходила она только на небольшие расстояния, потому что начинала задыхаться. Да и чтобы нести живот приходилось ходить, изогнувшись назад. Единственное, в чём не смогла отказать себе Ираидала, это редкие прогулки к зарослям каргиза. Около десятка кустов росли рядом, создавая удивительно уютное и красивое место. Когда Ираидала приходила сюда, ей словно становилось легче, аромат цветов прогонял её тревоги. Весь дворец знал, что найти будущую лари можно или в её комнате, или здесь.

Тот страшный день начался для Ираидалы с уже привычной боли. Но походив немного по комнате, она почувствовала, что боли стало как будто меньше, и решила использовать эту чудесную возможность, чтобы прогуляться в сад. Тем более, что уже была середина осени, и цветы, что радовали её с самой ранней весны и всё лето, отцветали.

Но на месте её любимых кустов торчали только корни. Анаис, словно специально поджидавшая Ираидалу, рассказала беременной девушке, что вернувшийся ночью оман вызвал к себе одну из наложниц. Утром та вернулась с богатыми подарками и разрешением украсить свою комнату цветами из сада. По приказу новой фаворитки кусты каргиза срубили, но оказалось, что они совершенно не стоят в вазах, тут же осыпаются и теряют запах.

И об этом знали все! Поэтому их никто и не рвал. Ираидала поняла, что это было сделано специально. А Анаис, полюбовавшись на начавшую плакать девушку, ушла во дворец, довольно улыбаясь. Тогда Ираидала и познакомилась с Фарли и Гульнизой. Они шли из той части сада, где росли пряные травы, которые здесь заваривали вместо чая. Увидев, упавшую на землю и корчившуюся от боли и обиды девушку, они обе кинулись к ней.

– Госпожа, да вы с ума сошли, не иначе! На ледяной земле, вам же рожать не сегодня, так завтра. Давайте, поднимайтесь и пойдем, мы вас проводим. – Испуганно щебетала Фарли.

– Я за помощью. Может, найду лекарей. – Сказала Гульниза.

Ираидала встать не могла. Боль набрасывалась лютым зверем.

– Пламя... – прошептала Фарли, наблюдая, как темнеют от родовых вод юбки госпожи.

– Что здесь происходит? – спросил мужчина в форме бессмертного, но с почти полностью замотанным лицом.

Ираидала знала, что те из бессмертных, что получили увечья, исключались из корпуса. Выглядело это красиво, целая церемония. Уходящим вручали знаки отличия и мешочек с деньгами. На самом деле, и Ираидалу это возмущало, ведь денег в том мешочке было совсем мало, а как бывшим бессмертным жить потом? А если увечье такое, что они не смогут вообще найти какую-либо работу? Вот и сейчас от толпы идущих ветеранов получивших свой мешочек, отделился один и подошёл к девушкам. Окинув картину, единственным глазом, он подхватил Ираидалу на руки.

– Показывай дорогу, мелкая. – Сказал он Фарли.

– Барлик, тебе жить надоело? Это же наложница омана! – окрикнул его один из товарищей.

– Вижу. Только отвернуться сейчас и уйти, значит признать себя не мужчиной! А по мне так горько плакать некому. – Улыбнулся Ираидале мужчина. – Забери моё жалование и отдай в кверх. Там нужнее.

– Хорошо. Прощай, брат. – Сказал ему второй, забирая мешочек с вышитыми золотой нитью инициалами омана.

Тот, кого назвали Барликом, донёс девушку до её покоев, дорогу, куда показала Фарли, поцеловал Ираидале руку в знак почтения и скрылся за дверью. Несколько дней спустя Ираидала узнала, что его казнили в тот же день. Ведь к наложнице господина не смеет прикасаться ни один мужчина, если он не евнух.

Гульниза до лекарей не успела добежать, она даже толком не успела объяснить, что происходит. Та самая наложница встретила её при входе.

– Ну, что? Разрыдалась эта утка? – спросила она с насмешкой. – Пошли, поможешь принять мне ванну. Мне ночью идти к господину. И закрой рот, я не желаю слушать про эту дуру. Дойдёт обратно. А не сможет встать, доползет!

К господину она той ночью не попала. Когда трясущаяся Фарли подняла криком на уши весь гарем, и недовольные лекари всё-таки соизволили явиться в комнату Ираидалы, Гульниза при всех, прямо посреди коридора, рассказала, что наложница специально не дала ей дойти за помощью.

И всё бы для враз растерявшей свою уверенность наложницы обошлось, если бы Ираидала не начала возле тех кустов рожать, а до родов оставалось ещё две или три недели. Она быстро сообразила, что она уже по всему гарему растрепала, что специально довела Ираидалу. Но вышло, что она прервала беременность! А это угроза наследнику.

Майриме оглянулась на столпившихся вокруг рабов, слуг и наложниц. Хотела она или нет, но ей пришлось принимать решение. Как потом рассказала Ираидале Гульниза, мать омана кивнула евнухам, и они затащили орущую и отбивающуюся наложницу в комнату, где и удавили. Двери в ту комнату широко открыли, что бы все видели, что ждёт тех, кто посягает на жизнь и здоровье наследников.

Но когда это происходило, Ираидале было не до чего. Она мучилась почти сутки. Ей казалось, что у неё уже выломаны кости, и она вся превратилась в один сплошной комок боли. Когда раздался писк, и повитуха сообщила, что у неё мальчик, крылатый и крупный мальчик, Ираидала расплакалась от счастья, что эта пытка, наконец, закончилась.

Но она сильно ошибалась. И следующие два часа доказали ей, что даже смерть бывает желанной. Второго ребенка никто не ждал. Но она родилась. Девочка с такими яркими разводами на спине, что удивилась даже повитуха.

А через несколько часов, в её комнату, в первый и последний раз, пришёл сам оман.

Ираидала затаила дыхание, думая, что он спросит про неё, ведь полог кровати был задернут, и дежурившая лекарка думала, что лари, уже лари, спит. Но господину было не до неё. Про неё он вообще ни слова не спросил.

– Это мои дети? Точно? – удивился он. – Почему они такие сморщенные и страшные? Анаис принесла мне нормального младенца.

Лекарка пыталась объяснить, что в прошлый раз он вернулся, спустя четыре месяца после родов, а младенчики едва родившись все такие. Но оман куда-то торопился и особо выслушивать не стал.

Описать, что творилось в тот момент в душе Ираидалы невозможно. Она пережила такое, что и подумать страшно. Терпела боль, видела, как уродуется её тело, а в результате... В результате родила чудовищ, настолько неприятных на вид, что их отец засомневался, его ли это дети!

Наутро принесли дары от омана за детей и весть о праве выбрать себе двух личных служанок, что станут собственностью лари. За каждого ребенка по одной. Лари, не думая особо, забрала себе Фарли и Гульнизу. Кроме того, сам оман не пожелал назвать детей.

Ираидала назвала сына в честь того бессмертного, что пожертвовал своей жизнью, чтобы помочь ей. А дочь назвала в честь самой яркой звёзды на небосклоне. И именно после родов она начала отдавать часть своего содержания, чтобы помогать тем, кто по-другому не смог бы выжить.

Как в насмешку, её муки продолжались. Детей надо было кормить. Молока приходило так много, что грудь начинала гореть огнём, и кружилась голова. Кожа на груди пошла трещинами и начинала кровить при каждом кормлении. А она кормила двоих. Фактически, она вскормила их молоком, смешанным со своей собственной кровью.

Двойняшки не спали по ночам, постоянно кричали. Если бы не служанки, Ираидала, наверное, сошла бы с ума. Когда у неё закончилось молоко, и малышей можно было отдать на воспитание невольницам, она сделала это с огромной радостью. Она мечтала забыть беременность, роды и кормление, как самый страшный момент в её жизни. И никогда, ни за что она не согласилась бы пережить это снова. Я даже не бралась предугадать ее реакцию на новость о новой беременности, узнай она все при других обстоятельствах.

Вечером того же дня она пошла в дворцовые купальни. На что она надеялась, непонятно. А может просто хотела насладиться покоем и красотой купален. Но когда она смыла с себя пену, то услышала за спиной голос омана.

– Лучше бы я этот кошмар никогда не видел. Ты стала уродлива, Ираидала. – Добил её "любимый".

Развернувшись, Ираидала увидела только удаляющуюся спину. Этот момент окончательно вычеркнул из её жизни детей. Она приходила к ним раз в неделю, поздравляли на все праздники, но именно их винила в том, что потеряла любимого и свою красоту. Она вообще старалась не вспоминать о том, что у неё есть дети.

Только умерев, обезопасила их правом крови, вспомнив только тогда, когда изменить уже ничего нельзя было. Воспоминания тяжёлым комом легли на душу.

Но я попыталась разогнать эти тучи в мыслях. Дети явно тянулись к матери и ждали от неё любого внимания и ласки. Поэтому, я пыталась изменить сложившуюся ситуацию прямо вот с этого момента. А то даже верная Фарли удивляется, что я о собственных детях спрашиваю.

– Ты так быстро побежала, что даже не успела причесаться? – с улыбкой спросила я у Малис, протягивая руку малышке, в которую та сразу крепко вцепилась.