Майская ночь, или Утопленницы

Эпилог

Обидно, однако наша с ним беседа прервалась, я считаю, на самом интересном моменте. Очень бы хотелось, к примеру, выспросить подробнее о причинах столь долгой, на триста с лишним лет затянувшейся мести. То ли неистовая Настя так и не смогла простить новому своему жениху саму попытку утопления, то ли Стенькина вина была куда серьезнее, нежели ему представлялось: духовный наследник Волкодира, немыслимой силы колдун — он, вместо того чтобы противостоять прогрессу (рушить учуги, топить царства, хранить родные просторы от появления на них самолеток и самоплавок), ударился в столь милые народному сердцу пьянку, разбой и разврат.

Хотя одно другому не помеха — скорее подмога. Да, разбойничал, развратничал, но ведь при всем при том — рушил, топил, хранил! Ну не вышло, ну что ж тут делать? Однако Насте-то этого не растолкуешь — баба… Хотела, видать, большего.

И все же триста лет! Помыслить страшно. Уж на что змеи были Стенькой разобижены — и тем его терзать надоело…

Особенно досадно, что не догадался я спросить о сроках второго пришествия. А ведь сколько легенд об этом сложено! «Придет, непременно придет и станет по рукам разбирать… Ему нельзя не прийти! Ох, тяжкие настанут времена. Не дай, Господи, всякому доброму крещеному человеку дожить до той поры, как опять придет Стенька…» Боюсь, однако, что насчет точной даты своего возвращения в мир Степан Тимофеевич и сам не шибко был осведомлен, раз выпытывал у меня, не слышно ли чего об Антихристе…

Много, много еще о чем мы с ним тогда не договорили, но приближался рассвет, а согласно одному из преданий, если кто задержится в зачарованной пещерке до третьих петухов, так в ней навеки и останется. Подобная перспектива меня, сами понимаете, не прельщала. Петухи, правда, еще не кричали ни разу (да и откуда бы им там взяться!), но бочки-то с золотом уже вернулись.

Пора было и честь знать.

И что-то стало мне, знаете, опять жутковато. Неловко вспомнить, но прощался я со Степаном Тимофеевичем суетливо, а то и подобострастно: пропятился с кивками и полупоклонами до самого выхода, а повернувшись, ощутил голой спиной прощальный теплый поцелуй костерка и приостановился в сомнении. Ну с шубой — ладно, шуба — заветная, за нее вон с астраханского воеводы шкуру содрали заживо, но может, зипунишко какой попросить?..

Нет, не стоит. Наконец решился и ступил в зябкую утреннюю полумглу — примерно с тем же содроганием, с каким погружался вчера в майскую холодрыгу ночного ерика. Я и вправду не знал, прервется сейчас мое умопомрачение или же продолжится, как ни в чем не бывало. Шагнул — и сразу был ошеломлен ослепительным солнечным светом. Снаружи-то, оказывается, дело давно уже шло к полудню.

Вроде многих чудес насмотрелся за ночь — так тут еще и это…

Плотно зажмурился, а разъяв веки, словно бы проснулся разом. Именно словно бы, потому что никто не просыпается в стоячем положении с влажноватой одежкой в руках. Ну, разве лунатики, но я-то точно не из их числа, поскольку, вернувшись в город, проверился-таки у дружка-психиатра на всех его орудиях пытки. Он даже лампой мне в глаза мигал. Хорошо еще, удержался я и не рассказал о том, что со мной стряслось на самом деле. А так был признан вполне вменяемым.

Обернулся, ожидая увидеть все тот же бугор, но уже без каких-либо признаков входа, однако за спиной обнаружился штакетник, а за ним домик — тот самый, что растворился вчера в лунном мареве, когда мы шли со Стенькой в неизвестном направлении от порушенных мною учугов.

— Да вот же он!

Со стороны ерика ко мне бежал мой дачный приятель, от которого я тогда и возвращался вброд, хватаясь за тростниковую плотинку.

— Ты где был? Там тебя уже с баграми ищут, полиция понаехала… Меня в свидетели загребли!

— С чего это вдруг?

От возмущения он даже отшатнулся.

— Как чего?! Как чего?.. На трое суток пропал!

На трое суток?.. У меня перехватило дыхание.

— Вчера хватились, — продолжал он взахлеб, — дача настежь, на ерике котцы поломаны! Ясно же — утонул по пьянке!..

— Жене… сообщили?.. — выдавил я, холодея.

— Пробовали! Нет ее нигде! И телефон не отвечает!

Ну слава богу! Она же в Питере сейчас — наверняка новую симку поставила…

— Какое сегодня число?

— Ну ты даешь!.. — Он покрутил головой, потом подсунулся поближе и с интересом заглянул в глаза. — А-а… У бабы, что ль, какой зависал?

Да-да, конечно… У бабы… Завис, а потом утопил…

Напряжение спало, а в следующий миг на меня нахлынула та радость, которую обычно именуют пьянящей. Три дня и три ночи? Так это мне, считай, повезло! Цыганское счастье! Могло ведь оказаться и тридцать три… и триста тридцать три… Хорошо бы в следующий раз учесть…

Хотя когда он теперь выпадет, следующий раз?

И поди еще найди тот курганчик с пещеркой…

Вот что надо будет сделать — сходить в Красный Стрежень и расспросить, где живут Нехорошевы… те, что коровенок держат… А уж с Ефремкой-то я как-нибудь договорюсь…

— Тут он, тут!.. — вопил кому-то тем временем мой приятель. — Отбой, нашелся!.. Пошли! — дернул он меня за локоть.

И пошел я за ним в сторону ерика — навстречу полицейскому протоколу, расспросам, объяснениям, неизбежному сбивчивому вранью и прочим мелким бытовым неприятностям.

2019–2021 Волгоград

Андроиды срама не имут