Современная румынская пьеса

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Мира следила за происходящим жадными, лихорадочными глазами.

Б о н д о к (готовится высказать свое неодобрение). Постеснялся нас. Он ее запугал. Но я помогу ей обрести свое достоинство.

А л и н а. Зачем ты вмешиваешься?

Б о н д о к. Потому что нельзя так обращаться с женщиной в наши дни. Он ее бросил, а теперь ей же доказывает, что она глухая и глупая, как и мы. Ведь так он сказал. Я подам на него в суд, если потребуется.

А л и н а. Оставь его в покое.

Б о н д о к (возмущаясь). А он нас оставляет? Если мы не можем спасти в моральном плане определенные устои, то напрасно мы отдали столько сил, чтобы добиться того, чего добились. Какие идеалы мы предлагаем молодежи, если подобный сумасброд…

А л и н а. Марчел, умерь свой пыл. Через десять минут нам уходить. Мира, ты готова?

М и р а (глаза ее блестят, зубы стучат о краешек бокала). Я не иду.

А л и н а. Почему?

М и р а. Не пойду. Не в состоянии.

Б о н д о к. Ты не можешь не пойти на торжество в честь твоей матери. Я же говорил тебе, не пей столько!

М и р а. Оно фальшивое.

А л и н а (чувствуя что-то неопределенное, словно угрозу). Что — фальшивое?

М и р а (едва сдерживаясь). Шампанское! Фальшивое шампанское! Подделка. Я никогда не стану белым ангелом! Не могу.

А л и н а. Мира!

М и р а. Я не переношу рая. Меня тошнит!

Б о н д о к. Как быть, дорогая?

М и р а. Идите. Устройте триумфальное шествие. Вам будут целовать руку, говорить, какая вы очаровательная. Какой победы вы добились. Как славно послужили прекрасному. Вам преподнесут розы. Много, много роз, мы заставим ими всю квартиру.

А л и н а (встревоженно). Ей плохо.

М и р а. Прихватите мне бутылку шампанского! Это фальшивое. Принесите мне настоящего. Если найдете.

Б о н д о к. Мира, пойди приляг, потом прими холодный душ, и приходите позднее с Теофилом.

М и р а. Мы явимся на торжество. Да здравствует Искусство. Будем смирно сидеть на своих местах. Нам поцелует руку господин Кирэческу. Кто же еще? И господин Дабижа! А еще кто? И господин Флавиу, который так красиво и возвышенно говорил на вернисаже.

Б о н д о к. Хватит тебе иронизировать на его счет. Он сказал то, что нужно.

М и р а. Ну конечно. Он чудесно говорил о потрясающем успехе нашей великой художницы Алины Ранетти-Бондок, о ее врожденных способностях, которые передаются от отца к сыну и от матери к… дочери!

Б о н д о к. Ты несешь чепуху. Иди лучше к себе.

М и р а. Куда мне идти? В смежную комнату? Там он! Там смежная комната. Лучше я останусь здесь и повеселюсь во славу и во имя триумфа морали.

Т е о ф и л. Мира, может, лучше прокатимся на машине, подышим воздухом.

М и р а. Поезжай, дыши и делай с ним что хочешь. Ты перенасыщен воздухом, ты полон самоуверенности, дорогой, сам видишь. Тебе не хватит вдохновения, чтобы оживить древние фрески. Ты не чета Флавиу.

Б о н д о к. Что у тебя с Флавиу?

М и р а. Ничего, что у меня с ним может быть? Было. Я считала его демиургом, вальпургом, тауматургом, а он всего лишь бедный, больной человек. Поглощенный зрелищем своих утонченных, одухотворенных страданий.

Б о н д о к (нахмурившись). Откуда ты знаешь?

М и р а. Потому что я жила с ним, поэтому. Обаятельный чародей, который предлагал мне в качестве пищи только великие сомнения и цеплялся за меня, за мое тело, как за реальность.

Б о н д о к. Мира, прекрати, прошу тебя.

М и р а. Ты не веришь?

А л и н а (удрученно). Да разве можно поверить, что такой серьезный человек, как он…

М и р а. Серьезный?! Жалкий фигляр. Великий фабрикант инсинуаций. Я ждала от него просветления, а убедилась, что сама просветленнее его. Он весь погряз в формулировках и ухищрениях, мой бедный Флавиу, и любое его слово болезнетворно. Не доверяйся ему, мамочка. Он очень ловок, уверяю тебя. Не доверяйся никому. Они все притворяются. И похвалы, которые они расточали в твой адрес, подстроены. Мною, моим толом!!! (Истерически рыдает.)

Б о н д о к. Мира, немедленно прекрати. Я больше не в силах выслушивать эту омерзительную ложь.

М и р а (в ярости). Почему? Тебе не нравится, что похвалили маму? Разве твои акции не подскочили от этого в цене? Ты знаешь, что все это только показуха, но все равно идешь туда и кичишься, что ты владелец домашнего таланта, а маэстро произносит хвалебную речь, учтиво целует руку и распространяется о судьбах румынского искусства и Цукулеску{58}, которого он убил!

Б о н д о к. Никто его не убивал. Ему оказывают самые высокие почести. Но не об этом сейчас речь. Как ты могла, моя дочь?

М и р а. Как могла, так и могла. Это мое, а не твое дело. Что тебе от того, что это Флавиу, а не кто-нибудь другой? Внутренние процессы тебя не интересуют, тебя волнует только «социальная вина». Преимущество налицо. Я принесла тебе сплошные преимущества. Чего же ты еще хочешь?

Б о н д о к (приближаясь, угрожающе). Я не позволю!

М и р а. С каких это пор ты мне не позволяешь? Каждый раз, когда складывалась выгодная ситуация, ты мне позволял. Брал меня с собой, знакомил с похотливыми стариками. Ты был в восторге, что Драгня волочится за мной. Почему не Драгня? Это теперь он разложился. И мы бросили его на произвол судьбы за то, что он связался со всякой шушерой. Он мог бы таким же образом связаться со мной, если б я только пожелала, и тогда ты был бы доволен.

Б о н д о к (с пеной у рта). Уведите ее и суньте под холодный душ. Иначе я надаю ей пощечин.

М и р а. И хорошо сделаешь. Сорвешь с моих глаз пелену. Отвесь и маме парочку, она в этом тоже нуждается. Она тоже слепая. Готова на все ради твоих махинаций.

А л и н а (еще не пришла в себя от потрясения). Как ты могла, Мира?

М и р а. Брось, мама, сама прекрасно знаешь, что можно. Легко потерять девственность, труднее ее вновь обрести. И я ее обрету, мамочка, понимаешь?! Я трижды перевернусь через голову, но снова стану чистой. Идите, уходите! (Почти со стоном.) И принесите мне бутылку настоящего шампанского, с большой этикеткой.

Т е о ф и л. Я останусь с тобой.

М и р а. Уходи и ты, зачем тебе оставаться. Хочешь увидеть меня голой? Таких немало, кто хочет увидеть меня голой, ходят за мной по пятам, а потом хвалят моих родителей, делают из отца апологета министерских принципов. Охотятся за мной И обещают ему комнату. И мама делает успехи, в первый же день у нее приобретают картину, которую купило частное лицо — Теофил.

Т е о ф и л (краснея, с возмущением). Мира, этого я от тебя не ожидал. (Быстро выходит.)

М и р а. Они целуют мне руку и говорят о Брынкуши, а сами только и думают, как бы увидеть меня голой, и я разорву на себе платье, чтобы видели. (Рвет на себе платье.) Вот так, смотрите, вот так, чтобы меня увидели голой. Чтобы потом я могла читать другим лекции о человеческом достоинстве. Ха-ха-ха! (Истерически хохоча, выбегает в соседнюю комнату, откуда доносятся ее рыдания.)

Б о н д о к (холодно, Алине). Пойдем, уже поздно.

Уходят.