Солнце в оковах плюща

15. За закрытой дверью.

Мы вынырнули из мутной дымки. Хозяйка плакала. Никогда не видел ее настолько грустной. Она никак не могла совладать с собой.

Я вытер собственные слезы и попытался взять себя в руки. Меня немного трясло, будто пережил все снова. Чувствовал отголоски тех ощущений в теле. Пульсирующая боль в сломанной руке и жжение внутри. Этот день мне часто снится. Как же я не хотел вспоминать. Отис был прав во всем, даже не подозревая насколько. Никто из них не знал о Дегиере. В тот первый раз я был застигнут врасплох его напором и силой. Не мог вообразить, что подобное случится со мной. Какие шансы у меня были против бывшего командира дворцовой стражи? Он приходил редко, но унижал как мог. Всегда после, мне требовался целитель чтобы срастить кости, и я смог дойти до повозки.

− Хозяйка, − мой голос звучал тихо. Неужели так кричал, что охрип? − Ваш артефакт работает только наполовину. Вы узнали правду, но…

− Ты все помнишь. – В ужасе закончила фразу.

Кивнул.

− Позвольте мне уйти. − Все же выдавил из себя. Не могу видеть ее сейчас. Как она отнесется ко мне теперь? Вспомнит ли слова о том, что не отвергнет и не осудит? Если посмотрю в глаза и пойму насколько ей противен, сойду с ума. Лучше не знать. Вообразить, что это снова сон.

− Эрит, прости я не знала…

Нет, прошу молчи. Дай уйти, прошу. Я уже перетек на пол. Стоя на коленях спрятал лицо надеясь стать точкой. Она замялась.

− Иди. − Болью полоснуло по груди, словно хлыстом. Дурак, сам же попросил, а теперь... стало страшно. Что если, выйдя из этой комнаты, больше никогда не прикоснусь к ней, моей драгоценной жене. Вот и кончилась игра в семью. Никакая маска не спрячет от самого себя.

Весь день я избегал хозяйку. На тренировке на меня недоуменно поглядывали братья и Дугар. Видели, что и она сама не своя, а может и слышали. Даже Сар пытался о чем-то спросить. Что им сказать? Да это я ее обидел. Окунул в грязь, что ношу в себе. Ненавижу, лучше бы сдох на арене или от припадка. Осознание вины разрывало на части... Теперь она знает самый темный мой секрет.

Издалека наблюдал за детьми. Их счастливые лица немного приглушали мою боль. Слабый, никчемный, жалкий вор. Я краду минуты рядом с вами чтобы чувствовать себя лучше.

Ночью порывался пойти к ней и умолять, уверенный, что она не станет пользоваться моими слабостями, скорее пожалеет. Я наконец стал покорным и для этого не понадобилось меня ломать. После того как касался ее, моей сладкой нежной жены, теперь готов на все. Лишь бы позволила быть рядом. Даже спать на полу в ее комнате надеясь на каплю внимания. Провел пальцем по брачному тату. Сначала часто проверял не обман ли это, потом вошло в привычку. Какая другая выбрала бы в мужья меня? Только она. С неправильными мыслями и вопросами, которые никто бы не задал. Готов принять ее жалость за симпатию. Рядом с ней моя жизнь обрела краски и даже если это какая-то хитрость я согласен быть обманутым. Вот только, зачем ей рядом кто-то настолько жалкий?

На утро второго дня ноги сами принесли меня к вольеру. Дети так назвали придумку хозяйки где можно играть их зверю. Увидел няню, сидящую под деревом на покрывале. Она тихо беседовала с самыми младшими детьми.

− Могу я немного побыть с ними? − Женщина кивнула. Мы не разговаривали ни разу, но я благодарен ей. Мне нравится то, как она заботится о детях и одновременно воспитывает. Мне бы ее умения несколько лет назад. Я сел возле Кая, который тут же как раньше залез в кольцо моих ног, облокотившись об колено. С очень занятым видом он перекладывал камешки, которые скорее всего насобирал в саду. Дейр держался рядом, наблюдая. Он еще помнил родителей и не спешил привязываться к кому-то. Я не раз это проходил с другими детьми. Обычно их привозили в особняк годам к пяти. К тому времени в семье уже подрастал второй ребенок. Только Кай стал исключением.

− Это твой сын? − Спросила Менева. − Если запрещено не отвечай.

− Нет не сын. Но я воспитывал его с рождения.

Женщина, удовлетворенная ответом, отошла на небольшое расстояние. Пользуясь минутой свободы, она принялась, не спеша складывать какие-то вещи. Но все время поглядывала на нас.

− Тебе разве можно с нами видеться? − Услышал за спиной голос Микея. Оглянулся. Остальные дети стояли неподалеку. Должно быть только пришли со стороны сада. − Хозяйка разрешила? − Брат говорил без привычной язвительности. Только в голосе ощущалось волнение.

Вот до чего додумались. И все по моей вине. Все время в особняке я защищал их. Как мог скрывал правду. И теперь тоже, считая, что так будет лучше, отгородился от всех. Но раб, находящийся во власти хозяина не должен быть таким своевольным.

− Она не запрещала мне видеться с вами.

− Значит ты сам не хотел.

Что им сказать? Вздохнул. Время откровений.

− Я … виноват перед вами. Только моя вина.

− А госпожа Ниа, она не будет злится? – Умница Монн. Всегда был тем, кто мирил всех и искал компромиссы.

− Нет. Она очень добрая и … заботливая.

Дети, больше ничего не спрашивая, сели рядом. Я почувствовал опору из чужих спин. Раньше мы так садились вечерами, придумывая себе развлечение на следующий день. Может быть они поняли, что я сейчас не в состоянии вести разговоры. Зря избегал их. Одолеваемый страхами что поселились в моем сердце, сам рушил то, что мне дорого.

− Эрит, мы знаем, − Авус нарушил тишину, − что в особняке не все было хорошо. Ты уезжал, а когда возвращался болел. Ничего нам не рассказывал. И…

− Авус имел ввиду, что мы знаем, как ты все носишь в себе. И хотели сказать, мы рады что ты нашелся. – Микей пытался побороть волнение, но глаза уже были влажными. Меня обняли три пары рук. Старшие мальчики, возможно считая это слишком детским жестом, только с улыбкой смотрели на меня, делясь своей поддержкой. Но этим они сказали больше любых слов. Я нужен им какой есть, вопреки всему.

Когда я снова остался наедине, чувства немного утихли. Я понял, что, вспоминая о вчерашнем событии ощущаю какое-то болезненное облегчение. Возможно от того, что больше нет нужды молчать. Это было неожиданно странное чувство. Будто из раны выпустили гной. Она все еще кровоточит, но все идет как надо. Возможно я даже хотел, чтобы хозяйка узнала обо всем. Но сам никогда не решился бы рассказать, будучи уверен, что это станет концом. Артефакт не оставил выбора. Услышав вопрос, я потерял контроль и стал зрителем.

Вторую ночь я бродил у ее двери не решаясь постучать. Спустя час ушел. Вышел во двор. Все давно отправились спать, ведь ночью магия, вплетенная в стены, защищает замок от незваных гостей. Я прошелся по пустынному саду, остановившись у пруда. Хозяйка любит воду, вот и попросила его вырыть. Глядя на дребезжащее зеркало, я понял, что мысли мои снова пошли по кругу.

Она злилась на меня, за то, что не рассказал о детях. Обидел недоверием. Но, как я мог? Они ничем не полезные, даже магии нет. Откуда мне было знать, как она поступит, если даже собственные родители от них отказались? А после покупки я боялся в какой-то момент услышать, что дети мешают. Но, разве Ниа поступила бы так? Она всего лишь хотела искренности. А я, похоже, постоянно совершал ту же ошибку. Упрямился, ведя бой с несуществующим врагом. А ведь сейчас, с ней, все иначе. Да и я больше не тот, что четыре года назад. Пора признать, мир не рухнул из-за того, что она увидела мое воспоминание. Но, пока я утопаю в жалости к себе, мы все в опасности. Я должен оставить собственные чувства, чтобы защитить хозяйку. Вот и повод снова ее увидеть который не смею отвергать.

Стоя у двери услышал звук. Словно Песня Жизни в храме, но иначе. Она звучала немного тоскливо. Но хозяйка не владеет ментальной магией. Какая она все-же загадочная. Представил ее, отворившую дверь и снова волна страха прокатилась по телу. Чтобы не дать ему волю быстро постучал.