Призма пораженного Я

8. Упокоение

Холодные стены забытого дома

Костлявыми пальцами душат дитя:

Еще мгновенье и адская кома

Заглушит стук сердца среди бела дня.

Сквозь годы сны о родном доме не переставали посещать сознание Касио. Город, где родилась, девушка не любила и избегала поездок туда. Конечно, и причин для это теперь уже не находилось: родственники переехали, а друзья стали рядовыми знакомыми. Посещение знакомых мест щемило сердце, которое было вынуждено рано влиться во взрослую жизнь, оставив в бабушкиной кладовке коллекцию плюшевых медведей и любимые наборы лего. Вероятно, в сознании Легран Гриньи отпечатался предателем: покидая город, начиналась и ее новая жизнь, наполненная вопросами и сомнениями. Впитывая в себя серость окружающего мира, девушка постепенно закрывалась от светлых воспоминаний о ребячестве, забывала звучание беззаботного детского смеха и думала лишь о том, что возраст — путь к свободе. Хотя задувая свечи каждый год на своем праздничном торте, она все больше и больше сомневалась, что взросление хоть как-то связано с всеобъемлющей независимостью. Церковь радости Божьей матери погружала в пессимистичные настроения, а вид некогда вызывающих восхищение берегов озера Вири-Шатильон в последние разы буквально выворачивал наизнанку. Быть может, Кас просто скучала? По легкости, общению с мамой, да и просто по временам, когда после фразы «давай дружить» она находила действительно хороших ребят, помогающих отряхнуться после падения и дующих на очередные ссадины на коленках.

Касио часто снился подъезд, которого она боялась всем нутром. Он всегда представлялся ей более жестоким и страшным, чем был на самом деле. Раньше тревога охватывала девочку от одной только мысли выйти в одиночку на зловещую площадку. Главной причиной детского ужаса являлся высокий лысый парень, торгующей наркотиками и колющийся сам. Он плохо держал равновесие и всегда заваливался в одну сторону, голос его был скрипящий, неприятный. Широкие зрачки вызывали стойкое ощущение, что юный торговец вряд ли отдает отчет своим действиям и наверняка способен на что угодно. Путь к лифту проходил через деревянную дверь в его обитель, поэтому каждый раз маленькая Касио испытывала стресс и предпочитала бежать вверх по лестнице, перепрыгивая через ступень. Шесть этажей преодолевались за считаные секунды. Иногда по стенам была размазана кровь, на плитке застывали расплывшиеся красные лужи, использованные шприцы валялись тут и там. Отремонтированный ухоженный подъезд с выкрашенными стенами омрачался живущим в нем люмпеном. Когда злосчастная дверь открывалась, ребенок вжимался в маму и с ужасом заклинал лифт поскорее открыться. Будучи в уютном доме малышка боялась приближаться к входной двери и ненавидела родителя, когда та смотрела в глазок, прикоснувшись к замку. Ее гнев определялся глубинным страхом и нежеланием, чтобы мама пострадала. Ночью Легран мучали кошмары, в которых женщина все же открывала дверь и оказывалась из раза в раз зверски убитой. Иная вариация ужасных сновидений включала в себя лабиринты без выхода, где лестницы превращались в туннели, ведущие в никуда. В другой раз все вокруг охватывалось пламенем, языки которого тянулись словно магнитом к ногам Касио. Но лучше всего она помнила, как неизвестные женщины с псориазом и бородавками на руках и лице манили зайти в гости и, совершая раковую ошибку, выбраться из их паучьих сетей более не оказывалось возможным. Иногда в объятиях Морфея девушка возвращалась домой, где вместо чего-то теплого и родно ее встречала послевоенная разруха и низенькая хрупкая старушка-бродяжка, притворяющаяся ее новой матерью. И даже после переезда Легран все также виделась ночами с прежней квартирой, которая словно живая твердила об обидах через разгром внутри нее. По утрам Кас подолгу не могла отличить вымысел от реальности, изрядно паниковала и боялась, что навсегда останется в этом бескрасочном мире. Пугающие сновидения откладывались в ее памяти столь хорошо, что спустя десятки лет она могла воспроизвести их в мельчайших подробностях.

Идея посетить неоднозначное и некогда родное место появилась у Легран как никогда спонтанно. Она словно вошла в кураж, начав закрывать постепенно застарелые гештальты один за другим. Быть может, энергия влюбленности создала в ней невиданный механизм, генерирующий храбрость и убивающий скуку? Девушка страстно желала заглянуть за завесу тайн: для чего и почему она все еще страшится обычного городка и такого распространенного явления как наркомания? Кто знает, возможно, тот лысый барон уже покоится в могилке или чахнет в тюремной камере. Полная решительности Касио начала собираться в дорогу, рассчитав, что к вечеру вернется к толстому пушистику, наглядевшись на водоемы, парки и аллеи Гриньи. Сегодня ее ждала важная миссия: взглянуть на город как на друга, а не вражеское создание, стремящееся поглотить ее приподнятое настроение. Путь до коммуны оказался почти спокойным за исключением духоты в автобусе и забавной картины, связанной с человеческой агрессивностью. Пышная женщина, разозлившаяся на щуплого мужчинку, села верхом на него за то, что тот якобы занял ее место. К счастью события разворачивались поодаль от улыбающейся девушки и довольно быстро завершились, когда уставший от беспредела мужчина выругался, словно сапожник, и вышел раньше нужной ему остановки. По правде говоря, Легран болела за него до последнего и в момент его высадки немного приуныла.

Прогуливаясь по центральной части Гриньи, Кас любовалась зданиями в лучах солнца, которое приятно припекало макушку. Тут и там знакомые супермаркеты, точки быстрого питания и будто бы те же люди, хотя это, конечно, не так. Но почему-то при первом взгляде чудится, что абсолютно ничего вокруг не переменилось, словно время стоит на месте, и неважно строят ли люди здания, наполняется ли город новыми лицами, становятся ли выше деревья. Однако же, не бывает так, чтобы мир оставался неизменным — это противоречит законам мироздания. Легкий ветер не тешится над пропавшей в воспоминаниях Легран — он беспорядочно раздувает волосы и освежает рассудок. Все эти фасады таят за собой другую часть жизни, и, кажется, один из них, самый особенный, неистово мечтает повидаться с малышкой Касио. Вряд ли он знает, что когда та ступит на порог, он не признает ее, а сама девушка отречется от знакомых чувств к исхудалому домику поодаль от центральных тротуаров. К нему не нужно помнить дорогу, путь хранится на подкорках сознания. Уже виднеется несколько знакомых машин, совсем старых и побитых. Во дворе все еще неподвижно ждала любознательную подругу скрипучая ржавая качель. Теперь она казалась совсем крохотной, и девушка вряд ли бы смогла прокатиться на ней с ветерком, да и деревянная сидушка куда-то подевалась. Повернувшись лицом к дому, Легран отсчитала окна и остановилась на одном из последних. В нем виднелась занавеска, довольно потрепанная и невзрачная. Опустив глаза, Кас заметила знакомое лицо. Сердце замерло. Колебание. Девушка засомневалась, точно ли это была бывшая соседка, но когда та подошла к двери в подъезд, растерянность покинула чужеземку. Решительность. Жгучее желание зайти внутрь и побороть страхи детства.

Раньше в силу отличающегося мироощущения и маленького роста стены казались бесконечными, лестницы длиннее и опаснее, а окна, располагающиеся у самых потолков, более недосягаемыми. В них и сейчас было сложно заглянуть, в таком случае очевидно, почему в детстве помещение ощущалось сродни тюремной камере. Странное щемящее чувство преследовало девушку, когда она осматривала до боли знакомое пространство. Больше десяти лет она вспоминала его, и каждый раз боялась, порой даже ощущала пробегающие бурной волной по телу мурашки. За ухоженностью и чистотой подъезда скрывалась безжизненность, а зеленый холодный цвет наполовину окрашенных стен навивал тоску.

С небольшой опаской Легран зашла в закуток, нажала на расплавленную кнопку и услышала зловещий скрежет. Приехавший лифт пригласил ступить внутрь, однако девушка лишь заглянула в него. Сердце сжалось от увиденных дыр в стенке, точно таких же какие видели ее пятилетние глаза, железная панель, исцарапанная острым предметом, с разными изжившими себя кнопками не изменилась сквозь годы. Вернувшись на лестничную площадку, Касио не торопясь поднималась выше. Одна из дверей особенно отличалась от других, в детстве она напоминала шкаф-купе. Наконец, оказавшись на шестом этаже, душа Легран затрепетала. Довольно непросто оказалось осознать, что окружающая среда — не декорации и уж тем более не сон. Знакомые детали призвали кроткую улыбку на лице незваной гостьи: след от долго лежавшего прежде коврика, пятно от оттертого с десяток лет назад матерью бранного слова на их двери и капли краски на бетоне. Легран долго смотрела на ручку родной двери и не могла понять, почему ей не хотелось взяться за нее, открыть и войти внутрь? Вероятно, она знала, что там не будет ничего так привычного для нее, а лишь обжитые точно во снах незнакомцами комнаты расстроят внутреннего ребенка. Это место не стоило улыбки, ровно также как не стоило и слез. Теперь оно уже не вызывало пугающих эмоций, наверное, потому что в сознании девушки слово «пустота» стало вечной ассоциацией для отчего дома. Пришла пора смериться, принять и забыть.