На игле

Бродим по лугам зелёным

Пабы все, типа, битком набиты, полны местными кентами и кентами, приехавшими на фестиваль, и все они торопливо заливают за воротник перед тем, как отправиться на следующий спектакль. Некоторые из этих спектаклей стоящие, в том числе, типа, и в смысле цены билета.

Бегби обоссал свои джинсы.

— Нассал в трусы, Франко? — спрашивает Рента, показывая на мокрое пятно на вытертых голубых джинсах.

— Ни хуя подобного! Это просто ёбаная вода. Мыл руки и облился. Можно подумать, ты и сам этого не видишь, пизда рыжая! Я же знаю, что у тебя, засранца, аллергия на воду, особенно в смеси с мылом.

Кайфолом изучает толпу у стойки на предмет женщин… этот парень просто помешан на тёлках. В компании одних парней он, типа, начинает очень быстро скучать. Может быть, именно поэтому Кайфолом знает подход к бабам — просто ничего другого ему не остаётся. Может быть, может быть… Мэтти тихо бурчит что-то себе под нос, покачивая головой… с Мэтти в последнее время явно что-то не так, и дело тут не только в героине. Проблемы с крышей, типа, тяжелая депрессия и все такое.

Рентой и Бегби спорят. Ренте следует, типа, быть осторожнее. Этот Бегби… он, типа, дикий, как лесной кот. Мы по сравнению с ним просто обычные котики. Домашние, типа.

— У этих блядей полно бабок. Ты же, мать твою, прикалываешься на всем этом говне, типа, что богатых надо убивать, да здравствует анархия и все такое. А как до дела дошло, так сразу обосрался!

Бегби глумится над Рентой, и выглядит это со стороны отвратительно и все такое: у обоих тёмные брови, тёмные глаза, густые тёмные короткие волосы, чуть длиннее, чем у скинхедов.

— Вовсе я не обосрался, Франко! Просто мне это не по приколу. Мы тут мило проводим время, у нас есть спид и экстази. Давай веселиться, может быть, на рэйв сходим, вместо того чтобы бродить по гребаным Лугам всю ночь напролёт. Там сейчас раскинули большой навес для спектаклей, а ещё парк аттракционов, значит, будет полно народу и куча мусоров. Слишком это напряжно, чувак.

— Не собираюсь я ни на какой вонючий рэйв. Ты же сам сказал, что это развлечение для малолеток.

— Ага, но я тогда ещё ни на одном не бывал.

— А я ни на один и не пойду. Тогда уж, блядь, лучше устроим забег по барам, а потом окучим какого-нибудь мудака в сортире.

— Не-а. Не буду я жопой шевелить ради этого.

— Трусливый вонючий засранец! Ты всё ещё трясёшься после того, что было на прошлые выходные в «Быке и кусте».

— Не-а. Ничуть не трясусь. Просто это на хуй никому не надо. Все эти твои говенные затеи.

Бегби смотрит на Рентона и весь, типа, напрягается на своей табуретке. Затем он наклоняется вперёд, и мне на миг кажется, что котик, типа, собрался вмочить Ренте, прикиньте?

— Что? Что ты сказал, вонючий козёл? Говенные затеи?

— Уймись, Франко! Не выходи из себя, — говорит Кайфолом.

Бегби понимает, что он вышел за рамки, даже за те, которые, типа, позволительны ему. Котику пришлось втянуть коготки. Придётся походить немного на мягких лапках. Плохой котик, злой — настоящий леопард.

— Мы же окучили какого-то америкоса сраного! Он что вам — брат родной? Говнюк получил свое! Кроме того, вы совсем другие песни пели, когда мы делили бабло в закутке «У Барли».

— Парня доставили в больницу без сознания. Он потерял много крови… об этом даже в «Ньюс» писали.

— Но теперь-то этот пидор в полном порядке! Я сам читал… Никаких серьезных повреждений. А если бы даже и нет, то что тогда? Этому богатому американскому уёбку для начала просто не следовало к нам носа показывать. Да всем на него здесь насрать! К тому же разве не вы ещё в школе чуть не замочили того козла — как его? — Эка Уилсона, так что я не понимаю, какого хера вы вдруг стали такие щепетильные.

Последняя фраза, типа, заставляет Ренту заткнуться, потому что эту историю он вспоминать не любит, но она, типа, на самом деле случилась, прикиньте? Но там дело шло о том, чтобы проучить котика, который поднял на тебя лапу, а не о том, чтобы, типа, вырубить незнакомого чувака и отобрать у него бабки. Бегби, типа, не видит никакой разницы, но… жуткое это было дело, типа, действительно жуткое… янки не хотел отдавать свой бумажник, даже когда Бегби уже, типа, врезал ему… последние слова, которые этот удод сказал перед тем как, типа, вырубиться, были: «Вам всё равно ничего не обломится».

Бегби спятил с ума от ярости, выхватил нож и, типа, ударил им парня, так что мы от страха, прикиньте, чуть не позабыли про бумажник. Я залез парню в карманы и обчистил их, в то время как Бегби пинал его ботинком в лицо. Кровь стекала в отхожее место, смешиваясь с мочой. Жуткое, жуткое, жуткое дело, чуваки, прикиньте? Я всё ещё трясусь, стоит только об этом вспомнить. Лежу в постели и весь, типа, дрожу. Каждый раз, когда я вижу хмыря, который выглядит как наш котик (Ричард Хаузер, Де Мойнс, Айова, США), у меня мороз по спине пробегает. Стоит мне услышать в мультике голос с американским акцентом, я подпрыгиваю на месте. Насилие — отвратительная вещь, чуваки. Бегби, чертов старина Франко, он нас, типа, изнасиловал в тот вечер, типа вставил нам в жопу, а потом заплатил, словно мы шлюхи какие, чуваки, прикиньте, типа? Плохой котяра Бегби. Злой, очень злой.

— Кто со мной? Кочерыжка? — Бегби смотрит на меня и покусывает нижнюю губу.

— Э-э-э, типа… э-э-э… насилие и все такое… это не по моей части… я лучше тут останусь и нажрусь… типа, прикинь?

— Ещё одно трусливое говно. — Он отворачивается от меня, но разочарования на его лице нет, словно он ничего другого по этому поводу не ожидал услышать, типа… что, может быть, к лучшему, а может, и нет, но разве можно хоть в чём-то быть уверенным в наше время, прикиньте?

Кайфолом говорит что-то в том духе, что он любовник, а не боец, и Бегби уже хочет что-то ответить ему, как вдруг Мэтти говорит:

— Я пойду.

Это сразу же отвлекает внимание Бегби от Кайфолома. Затем Бегби начинает, типа, восхвалять Мэтти, называя нас самым раструсливым дерьмом на всей земле, но, на мой взгляд, это скорее Мэтти — самое раструсливое дерьмо на земле, потому что он, типа, прихвостень Франко и солидарен с ним буквально во всём… Мэтти мне никогда особенно не нравился… абсолютно гнилой чувак. Среди дружбаноа подкалывать друг друга — дело обычное, но когда Мэтти начинает на тебя наезжать, сразу становится понятно, что тут что-то, типа, не то… в этом, типа, чувствуется… чувствуется подлинная ненависть, прикинь? Ненависть к тому, кто счастлив. Если рядом Мэтти, то быть счастливым — это настоящее преступление. Он просто не может, типа, спокойно смотреть на то, как кто-то счастлив.

Я вдруг понимаю, что никогда не оказывался в компании с Мэтти один на один. Всегда был кто-то ещё. Типа, я и Рента… или я и Томми… или я и Рэб… или я и Кайфолом… или даже я и Генералиссимус Франко… но ни разу я и Мэтти. Это кое о чем, типа, говорит.

Итак, как только злые котяры вылезают из корзины и отправляются на охоту, атмосфера сразу становится просто великолепной. Кайфолом достает несколько таблеток экстази. «Белая голубка», судя по всему. Героин для мозгов. По большей части в «экстази» нет ни капли МДМА, это, типа, наполовину спид, наполовину кислота по тому, как действует… чаще всего просто похоже на хороший спид и всё. Но вот эта штука — это полный улёт, запповская такая штука… именно запповская, потому что мне сразу вспоминается «Joe's Garage» — желтый снег, еврейская принцесса и католические девочки, и я сразу начинаю думать, как хорошо было бы оказаться рядом с женщиной… и, типа, любить её… не трахаться, нет, ни в коем случае не трахаться… просто любить её, потому что мне хочется, типа, любить всех, но секс здесь совсем ни при чём… просто чтобы был рядом любимый, типа, человек… типа, вот как у Ренты есть Хейзел или у Кайфолома… ну, у Кайфолома море тёлок… правда, эти котики на вид ничем не счастливее, чем моя скромная персона…

— У соседа и трава зеленее, солнце ярче светит на другой стороне улицы…

Я почти, типа, пою вслух… вообще-то я никогда не пою… я думаю о дочери Фрэнка Заппы, Мун, типа… она молодец… возилась со своим стариком в студии звукозаписи… только для того, чтобы обучаться творческому процессу… творческий процесс…

— Обалдеть, как круто… надо куда-то двигать, или я умом тронусь… — говорит Кайфолом, положив руки себе на голову.

Рубашка у Рентона расстёгнута, и он, типа, мнёт свои соски…

— Кочерыжка… посмотри на мои соски… очень прикольные… ни у кого нет таких сосков, как у меня…

Я говорю ему о любви, а Рента говорит, что любви не существует, это вроде религии — типа, государство хочет, чтобы ты верил во всю эту хуйню, чтобы контролировать тебя и бить по башке, только ты её поднимешь… некоторым котикам жизнь не в радость, если они забудут хоть на миг про политику, вот… но ему не удаётся меня расстроить… потому что он и сам, типа, не верит в то, что говорит… потому что… потому что нас смешит всё, что нам попадается на глаза… сумасшедший парень в баре с лопнувшими сосудами на щеке… надутая английская барышня, приехавшая на фестиваль, которая выглядит так, словно кто-то только что пернул у неё под носом…

Кайфолом говорит:

— Давайте пойдём на Луга и разыграем Бегби и Мэтти… этих скучных, тупых, занудных гопников.

— Рисссскованно, котик, очень рисссскованно… — отзываюсь я. — Эти чуваки, типа, совсем больные на голову.

— Тогда давайте порадуем наших болельщиков, — говорит Рента.

Они с Кайфоломом подцепили эту фразу из программки «Хибз», рекламирующей внесезонный футбольный турнир на острове Мэн. На ней изображен главный котяра «Хибз» Алекс Миллер, который выглядит так, словно он обкурился шмали, а над ним, типа, заголовок: «Давайте порадуем наших болельщиков». Теперь, как только речь идет о том, чтобы покурить, они используют эту фразу.

Мы выходим из паба и направляемся на Луга. Мы запеваем, подражая Синатре, пародируя, типа, американский нью-йоркский акцент:

Мы с таа-бой слоу-наа пара дии-тей
Броу-дим па лууу-Гам зии-лёным
Рвём бууу-кет из нии-за-бууу-дак.

И тут нам попадаются, типа, навстречу две тёлки… они нам знакомы… это Розинна и, типа, Джилл… две такие славные кошечки из шикарной школы — «Гиллеспи» или «Мэри Эрскин»?.. они тусуются, типа, постоянно в «Саутерне»… там музыка, наркотики, все дела…

…Кайфолом раскидывает руки и заключает маленькую Джилл в свои медвежьи, типа, объятия, а Рента проделывает то же самое с Розинной… а я остаюсь ни с чем, как одинокий болт на слете прошмандовок.

Они целуются. Это бесчеловечно по отношению ко мне, чуваки, просто бесчеловечно. Рента отрывается от Розинны первый, но продолжает обнимать её рукой за талию. Но, похоже, он больше, типа, шутит, к тому же та девчонка, с которой он был «У Донована», будет помоложе, чем эта. Как её звали? Диана? Гадкий котик Рента. Кайфолом… ну, Кайфолом, естественно, уже прижал Джилл к стволу дерева.

— Как дела, куколка? Чем занимаешься? — спрашивает он её.

— Иду в «Саутерн», — отвечает она явно удолбанным голосом…

…маленькая обкуренная принцесса… еврейская?.. чистенькое личико… вау, эти птички пытаются держать себя круто, но видно, что они побаиваются Ренты и Кайфолома. Они позволят этим отпетым торчкам делать с собой всё что угодно. Настоящие крутые тёлки захлопнули бы, типа, свои дырки перед такими кентами, пусть те перед ними хоть в хлам разобьются. А эти телки только притворяются крутыми… играют в старую игру «буду делать то, что мама не велела»… не думаю, что Рентой воспользуется ситуацией, ему это уже, видать, надоело, но вот Кайфолом — тот совсем другое дело. Похоже, он уже запустил руки в джинсы к маленькой Джилл.