Дорога в небеса

Я положила ладонь на его руку:

— Все это в прошлом. Многое изменилось за эти пятьдесят лет…

— Благодаря вам и вашему супругу. Что ж, тари Алиэн, позвольте откланяться — дела не ждут.

Я проводила сенешаля взглядом и вспомнила, как пятьдесят лет назад его привели к нам — с полным горечи взглядом, измученного, но не сломленного…

— Кэл, Лин, это те самые пленники, о которых я говорил, — пояснил Лар. Он всё же отрекся от родного клана и вступил в наш, дав клятву на Сердце. То, что произошло при этом, потрясло всех: цвет его чешуи сменился, став таким же, как у Кэла и меня.

— Тари Ринавейл?! — потрясенно прохрипел один из них и вдруг опустился на одно колено, — вы вряд ли помните меня…

— Я помню вас, тар Роэрр, вы были помощником сенешаля в замке Шатэрран. Но не зовите меня Ринавейл, я отреклась от клана и от имени. Теперь я Алиэн эр Шэртаэрр, это мой супруг Кэлларион эр Шэртаэрр. Вы же можете быть свободны и возвратиться в замок Шатэрран.

— Мне некуда возвращаться, тари, — опустил глаза этот немолодой дракон, — я отрекся от клана сразу же, как понял, что задумал ваш… тар Шартэн. Жаль, что я не сделал этого раньше, может тогда мой сын не стал бы таким.

Он кинул полный отчаяния взгляд на двух оставшихся в живых пустолицых драконов-охранников.

— Кто из них ваш сын? — спросил Кэл.

Тар Роэрр кивнул на того самого златоглазого:

— Это мой Этирр, тар Кэлларион.

— Сиятельный тар Кэлларион, — с нажимом произнес Лар, — равно как и сиятельная тари Алиэн. Пусть вновь возрождённый клан радужных и невелик, правила обращения к его Главам никто не отменял!

Глаза Роэрр блеснули яростной, невероятной надеждой:

— Сиятельная тари Алиэн, я знаю, что ничем не заслужил вашего доверия. Но… Я видел, что вы сделали, и буду счастлив, если вы согласитесь принять мою службу. И готов принести любую клятву.

Мы переглянулись, Кэл мысленно спросил:

— Родная, ты ему веришь?

— Да. Он всегда был на удивление порядочен, и не только в отношениях с другими драконами. Слуги-люди в замке относились к нему с уважением, но без страха.

— Тогда я задам ему пару вопросов, не возражаешь? А по ответам решим.

— Конечно.

Кэл обратил взгляд на все еще коленопреклоненного дракона и спросил:

— Тар Роэрр, а вы понимаете, в какой клан вы хотите вступить? Среди наших друзей и побратимов есть люди, я по рождению эльф… Мы — я и моя жена — считаем неприемлемым отношение драконов к другим разумным как к существам низшего ранга. Если для вас это не так…

— Я никогда не считал тех же людей низшими, всегда относился к ним с уважением! — воскликнул тот.

— Что ж, тогда я полагаю, мы примем вас. Замку будет нужен сенешаль…

— Постойте, сначала я хочу спросить о них, — я мотнула головой на охранников, — почему с ними сделали это? И было ли это по доброй воле?

— Это не было добровольно, — вздохнул Роэрр, — Этирр и его друг Неарр — это тот, второй — что-то узнали о планах тара Шартэна и это вызвало у них ужас. Этирр столкнулся со мной в коридоре и хотел рассказать мне обо всем, но я был занят и пообещал выслушать его вечером. Вот только вечером ко мне вернулся не мой мальчик, а бездушное и безгласное… существо! Я попытался узнать о том, что случилось, но был схвачен…

— Кэл, — мысленно обратилась я к мужу, — Теариса сказала мне, когда я спросила, можно ли это отменить «кровь на сердце сломает все скрепы». Тогда я не поняла, но что если она имела в виду Сердце клана?

— Ты хочешь попробовать их вернуть?

— Я не прощу себе, если не попробую. Ну и кроме того… Вряд ли какая-либо клятва сможет укрепить преданность Роэрра больше, чем спасение сына…

— И что у тебя за странная привычка всегда казаться хуже, чем ты есть? Думаешь, я не понимаю, что вторую причину ты придумала только что?

Я смутилась в ответ на его ласковый упрек. Даже сейчас иногда вспоминались старые привычки прежнего мира — не позволить никому считать себя той, кто принимает решения сердцем, а не разумом.

Кэл тепло улыбнулся мне и негромко попросил:

— Лар, подведи их к столу.

Мы находились в небольшом зале на одном из верхних этажей. Видимо, именно в этих покоях располагались Шатэрран, все комнаты тут были убраны — не в пример нижним этажам, где воистину скопилась пыль веков.

Лар подвел двух драконов к столу, на котором, скрытое магией, стояло Сердце. Кэл протянул руку за ножом, но я покачала головой:

— Не так, я чувствую.

Я сосредоточилась, переходя в состояние частичной трансформации: ранее возможное для меня лишь при огромном нервном напряжении, сейчас оно стало простым и естественным, как дыхание. Длинным, бритвенной остроты когтем резанула ладонь Этирра и прижала ее к сияющему шару. Тот тут же вспыхнул ярким, каким-то сердитым светом, как будто Сердце гневалось на то, что сделали с молодым драконом. Через минуту свет потух, а Этирр вздохнул, словно просыпаясь от глубокого сна…

Я вздохнула. Самым жутким оказалось то, что драконы помнили все, что они творили в то время, когда казались бесчувственными автоматами! Так что нам пришлось долго убеждать Этирра и Неарра в том, что уход за Грань — не способ загладить свою вину… И предложить им своей жизнью послужить Аллирэну…

В результате утром мы улетели в Тар-Каэр, оставляя замок на попечении новых членов клана: и остальные двое пленников, и оба парня попросили принять их к себе… Как выяснилось, лучшего сенешаля, чем Роэрр, трудно было представить. Собственно, на первых порах он вообще занимался всей экономикой клана, благо оказалось, что Туманные горы необыкновенно богаты как драгоценными камнями, так и металлами…

Через два дня на закате мы достигли Тар-Каэра. Наше возвращение было поистине триумфальным, а восторг Талли и Ларта, когда они увидели нас живыми и относительно невредимыми — бурным. Честно говоря, я немного побаивалась реакции родителей Кэла на то, что их сын теперь дракон, но она меня удивила. Оба они этому обрадовались, а известие о том, что мы теперь Главы клана вызвало у них настоящий шок. А потом Талли вдруг рассмеялась и обняла меня:

— Лин, ты помнишь, я говорила о замке? О том, что я видела вас вдвоем в замке и знала, что он ваш? Вот и сбылось! И… спасибо тебе, родная, спасибо за Кэла!

— Это он спас меня, и в конечном итоге — нас всех, — улыбнулась я, влюбленно глядя на мужа.

С нами в Тэр-Каэр прилетел еще один бывший пленник — тот самый эльф, что лечил меня после пыток. Когда его привели к нам, я отшатнулась в ужасе: его глаза были полны боли и вины, а мозг, по словам Лана, погрузился в горячечные видения. Увы, но магия Сердца действовала лишь на драконов, так что нам пришлось оставить его в тенарите и усыпить: ни один из целителей, что были с нами, не мог врачевать души. Впрочем, и тем не удалось ничего сделать: как сказал самый опытный из них, его разум постоянно что-то разрушает. Поняв, что сделать ничего невозможно, мы на следующий день привели его к нам домой, надеясь, что Талли сможет хоть что-нибудь сделать. Вид соплеменника в подобном состоянии ужаснул и поразил их обоих, а моя свекровь, попытавшись исцелить его, лишь горестно покачала головой:

— Лин, я тоже не смогу ничего сделать. Тот целитель был прав, его что-то разрушает! Если бы мы знали, что именно…

— У меня есть подозрения, что это клятва Владыке. Поверьте, у этого несчастного есть основания ненавидеть его всей душой, — вздохнула я.

Ларт нахмурился:

— Лин, что эльф делал в том замке? И почему ты говоришь, что у него есть основания ненавидеть Владыку?

— Это долгий рассказ, и он будет болезненным для вас…

— Тогда давай оставим его в одной из гостевых, я его усыплю, — предложила Талли, — а мы сядем вчетвером в гостиной и ты все расскажешь.

Мой рассказ о планах Шартэна — теперь я даже в мыслях не могла звать его отцом — поразил их, известие о том, что Владыка был его союзником — потрясло, а то, что во всем этом напрямую был замешан отец Ларта, заставило того сжать кулаки и выругаться. Когда же я рассказала о том, что Владыка отдал своих подданных на заклание и о жертвоприношении, Талли стало дурно, а Ларт побелел как полотно. Сдавленным от ненависти голосом он проговорил:

— Проклятье, если бы смогли привести того несчастного в порядок! Как бы я хотел обличить Владыку при всех его подданных, чтобы они наконец поняли, что свой путь они должны выбирать сами! Эта коронованная тварь вместе с моим отцом, — последнее слово он почти прошипел, — превратила свой народ в жертвенных овец!

— Ларт, а как звучит эта клятва? — задумчиво спросила я.

Я внимательно слушала — клятва оказалась длинной — и вдруг подняла ладонь:

— Можно еще раз последнюю фразу?

— Служить народу Эллориэсэля и Владыке душой и телом, — повторил тот.

— Народ звучит первым. А если Владыка сам предает свой народ?

Ларт присвистнул:

— Умница, девочка моя! Это и есть выход!

Это действительно оказалось выходом, и через три дня пришедший в себя Данлион — так звали этого эльфа — отправился в Эллориэсэль. А потом было восстание против Владыки, увенчавшееся успехом — кстати, в нем приняли участие многие каллэ’риэ, в том числе и Мар — суд над теми, кто чуть не поставил свой народ на грань истребления ради собственных амбиций, и их казнь…

Впрочем, о событиях в Эллориэсэле мы узнали значительно позже. Нас с Кэлом буквально закружил вихрь разнообразных встреч, переговоров… А сколько договоров нам пришлось подписать: политических, торговых, военных… А если учесть, что вычитывать их, кроме нас, было некому, станет понятно, почему я через две седмицы буквально взвыла, заявив Кэлу, что в гробу я видала это все и что с тварями сражаться было легче. Хотя он всегда умел меня успокоить: несколько ласковых слов, головокружительных поцелуев, а уж наши совместные полеты… Только тогда я поняла, почему в древности драконы зачинали детей в основном в ипостаси: непревзойденное ощущение мощи и нежности, невероятной свободы и сумасшедшей страсти. И абсолютное доверие к своему супругу. Я вспомнила некоторые моменты и почувствовала, как тело наполнилось жаром, а сердце — нежностью. Потрясла головой: не время сейчас думать об этом, или я вернусь в постель к мужу и все планы на день пойдут прахом.

Сделала несколько шагов в сторону и взглянула на плато, вспоминая, каким мы его увидели пятьдесят лет назад. Сейчас оно было зеленым и голубым — то блестели под солнцем озера — и наполненным жизнью: несмотря на раннюю пору, на полях хлопотали крестьяне, паслись стада, а к подножию скалы тянулась цепочка телег. Увы, что было весьма неудобным, так это подъем всевозможных товаров в замок. Хорошо еще, что гномы соорудили нам столь надежный и мощный подъемник!

Да-да, гномы. За эти пятьдесят лет действительно многое переменилось, и Роэрр был прав: наша заслуга в том была, и немалая. Хотя первые годы после образования клана у нас почти не было времени заниматься его делами: как и предупреждал Фреанэр, Аллирэн сотрясали катаклизмы, вызванные закрытием проходов. К тому же оказалось, что последние судороги Хаоса выбросили в наш мир множество странных и жутких существ, что в отличие от знакомых нам тварей оказались вполне наделены инстинктом самосохранения… А с учетом того, что многих боевых магов отозвали в наш отряд для штурма Туманных гор… Словом, немало этих монстров разбрелось по окраинам и ухитрилось дать потомство, так что дел всем боевикам хватало! Разумеется, и мы не могли остаться в стороне, так что наша боевая звезда снова превратилась в «Скорую магическую помощь». Точнее, наша восьмерка: Эрвейн после случившегося отказался от всех должностей в клане и заявил, что не расстанется с Сигни, а Лар лишь усмехнулся и добавил, что если нам угодно совать наши сиятельные головы во все дырки Аллирэна, он, как верноподданный, будет сопровождать нас. Так что наша группа превратилась в еще более грозную силу, особенно с учетом мобильности.