Волчья мельница

— Нужно найти ему адвоката! — внезапно воскликнул Базиль. — Я готов свидетельствовать в его пользу. Рассказать все то хорошее, что я знаю про Жана, перед судьями, да перед всеми! Как его осудили в ранней юности за преступление, которое можно трактовать как трагическую случайность и как несчастный случай. Но у меня нет денег. Только остатки последнего учительского жалованья.

Услышав слова давнего друга, ободрявшего ее одним своим присутствием, Клер вдруг загорелась новой, безумной идеей.

— Адвокат? Ну конечно! Только знай, что никаких доходов у меня уже нет. Кроме тех денег, что поступают на счет, который Фредерик открыл для Матье: хотел, чтобы мальчик учился.

Вдалеке показалась колокольня Пюимуайена, окруженная деревенскими крышами. Вспомнив о муже, Клер подумала о Бертране. Ведь ее бывший деверь адвокат! И часто выступает в суде, в Ангулеме. Старый Фермен, служивший еще его отцу, взял управление поместьем в свои руки. Все эти подробности Клер узнала от Раймонды.

— Мы найдем способ, — заявила она, не упоминая, однако, о Бертране Жиро.

— Уже что-то придумала? — отозвался Базиль.

— Может быть! Но надо хорошенько над этим поразмыслить.

Довольно долго они молчали. Желтые листья кружились на ветру, земля источала острый аромат влаги, смешивающийся с запахом увядшей травы. Клер и Базиль думали каждый о своем. Клер хотелось узнать больше об аресте Жана и Шабенах — людях, которые способны позволить увезти за многие сотни километров свою маленькую внучку, только что лишившуюся и матери, и отца. Что до Базиля, он терзался своей неспособностью помочь тому, кого любил, как сына.

Фостин проснулась, когда они уже въехали в деревню. Щечки ее разрумянились, когда она выглянула из своего укрытия. Невдалеке мужчина толкал тачку, груженную дровами. Тоненьким, робким голоском девочка позвала:

— Папа! Папа!

— Нет, это не твой папа, — сказала Клер. — Но ты не горюй, он скоро приедет.

— Не надо ей врать! — рассердился Базиль.

— Девочка нуждается в утешении, — отрезала молодая женщина. — Я знаю, что говорю, Базиль! Я воспитываю брата и чаще, чем хотелось бы, присматриваю за Николя, моим сводным братом. Этьенетта злоупотребляет моим терпением, но я молчу. Для меня мальчишки — смысл жизни.

Клер остановила коляску перед бакалеей. Мадам Ригорден, которой низкое, в тяжелых тучах небо действовало на нервы, уже зажгла керосиновую лампу с красивым фарфоровым абажуром. Мягкий желтый свет отражался в стеклянных банках и лакированном дереве прилавка, над которым высилась витрина с сырами, брикетами сливочного масла и колбасами.

— Я на минутку! — сказала Клер своему спутнику. — Идем, Фостин! Выберешь себе конфету!

Молодая женщина вошла в магазин с девочкой на руках. Базиль улыбнулся. На него накатила мучительная ностальгия. Спокойствие местечка, липы на центральной площади, светлый, гармоничный фасад церкви… Он словно перенесся в давнее прошлое. Марианну Жиро он впервые увидел возле мастерской бондаря. Миниатюрная и энергичная, она шла по улице. Сам он, купив хлеба и табака, прогуливался по центру Пюимуайена. Их взгляды встретились. Между зрелой женщиной, несчастной женой домашнего тирана, и давно лишившимся всех иллюзий анархистом возникло непреодолимое влечение. Она поздоровалась первой. Он приподнял шляпу. После они еще сколько-то раз пересекались, не смея заговорить. Должно быть, Марианна навела о нем справки, потому что однажды, в ярмарочный день, она все-таки подошла к нему. Спросила, правда ли, что он — бывший школьный учитель, и сообщила, что у нее в Понриане прекрасная библиотека. И она может дать ему что-нибудь почитать…

Старику почудилось, он слышит ее нежный голос… Он вздрогнул. Ну конечно, это Клер его зовет!

— Базиль, ты задремал? Я немного заболталась с мадам Ригорден. Прости, ты ведь так устал! Посмотри-ка сюда!

Она указала глазами на Фостин. Девочка обнимала дешевую куклу в шерстяном платьице. Туловище у куклы было матерчатое, набитое опилками, голова — из расписанного папье-маше, с нарисованными круглыми глазами и ртом. Но все равно игрушка была симпатичной.

— Видел бы ты ее перед этой куклой! Как Фостин ее хотелось! Зато теперь она отвлечется.

Лицо Клер светилось радостью и глубочайшей добротой. То, что она готова вот так, всей душой, любить и заботиться о чужом ребенке, растрогало Базиля, чье старое сердце претерпело немало суровых испытаний.

— Клеретт, милая! — вздохнул он. — Знаешь ли ты, что сияешь, как звезда в ночи? Моя путеводная звезда… Знаю, это дешевая лирика, но сейчас у тебя было такое лицо, такое…

Короче, когда ты рядом, я снова начинаю верить в хорошее в людях!

Он замолчал, потому что в горле от волнения встал комок. Клер взяла его за руку:

— Едем скорее на мельницу! Я одна занимаюсь домом. Ну, не совсем одна, с Раймондой и Матье. Папа с Этьенеттой живут над общей комнатой, где раньше были комнаты Гийома Данкура.

— А что ваш жилец, археолог? Еще не переехал?

— Нет. Кажется, его изыскания в самом разгаре. Он умный, начитанный. Вы обязательно поладите! Но в последнее время я редко его вижу.

На том и порешили. В этот раз Фостин, увлеченная игрушкой, согласилась сесть с Базилем. Рокетта резво побежала по дороге, пронзительным ржанием призывая своего товарища по конюшне. Выехав на дорогу вдоль скал, они услышали ответное ржание Сириуса.

— Это мой конь, — пояснила молодая женщина. — Настоящий красавец! Белый как снег! Мне его подарил в свое время Фредерик. Я приучаю его понемногу ходить в упряжи, но для города, думаю, он еще слишком нервный.

Завидев мельницу, молодая женщина испытала не только облегчение, но и некоторую тревогу. Здесь ее гости будут в безопасности, у нее под крылом, но и объяснение с отцом неизбежно. Мэтр Руа должен знать правду.

Раймонда поджидала возвращения хозяйки. Когда коляска въехала во двор, она бросилась к конюшне. Приветливо и с любопытством девушка смотрела на гостей.

— Здравствуйте, мсье! — вежливо поздоровалась она с Базилем. — Мадам, я натопила в комнате и сварила кукурузную кашку с медом — вы говорили о маленьком ребенке. Ой! Какая же она хорошенькая! А сколько ей лет?

Девочка с интересом смотрела на Раймонду.

Жизнь крошки в последние дни нельзя было назвать ни спокойной, ни счастливой, и в присутствии Клер и Раймонды, с их ласковыми голосами и улыбчивыми лицами, она буквально расцвела. Даже Базиль, которого она очень любила, бранил ее в поезде.

— Ее зовут Фостин, — буркнул старик. — И ей чуть больше двух лет. Мать девочки умерла четыре дня назад.

Клер нахмурилась. Ответ Базиля показался ей слишком грубым. Она взяла Фостин на руки и перенесла через усеянный лужами двор.

— Думаю, мой друг Базиль нуждается в покое и отдыхе, — сказала она, словно бы извиняясь. * * *

В послеполуденное время дом был, как обычно, практически пуст. Матье играл в кубики на выдраенном до блеска плиточном полу. Рядом с ним лежал Соважон. Клер ввела Фостин в кухню, держа ее за руку.

— Матье! — позвала она.

Мальчик встрепенулся, вскочил на ноги. Кинулся навстречу старшей сестре, но, увидев малышку, замер.

— Какая маленькая! — воскликнул он. — Она будет жить с нами?

— Да, какое-то время. Не обижай ее, пожалуйста! Она правда еще очень мала!

Пришел черед волка-полукровки знакомиться с гостьей. Его голова с белой отметиной возвышалась над макушкой Фостин. Он с минуту смотрел на нее своими золотистыми любопытными глазами, потом лизнул теплым языком в лицо. И тут случилось нечто, о чем в доме потом вспоминали месяцами: Фостин расхохоталась. Это было похоже на перелив волшебных бубенцов. Показывая свои крохотные, белые как жемчуг зубки, дитя, обиженное судьбой, смеялось снова и снова.

Соважон упал брюхом вверх, подставил девочке горло. Так он показывал полную покорность этому хрупкому белокурому созданию.

— Вы такое видели? — вскричала Клер. — Волк, который любит детей!

Даже Базиль заулыбался. В этот момент из кладовой вышел Леон с бочонком на плече.

— А, мадмуазель Клер! Я вас жду. Надо что-то вам рассказать!

Тон у парня при этом был какой-то странный.

— Пожалуйста, только не сейчас! — попросила Клер. — Закончи свои дела и возвращайся.

Молодая женщина не знала, куда бежать. И десяти минут не прошло, как она устроила Базиля в своей спальне, принесла ему горячего кофе и печенья. Раймонда подняла наверх сумку «мсье», как если бы это было ее повседневным занятием. Потом они вместе усадили детей за стол полдничать.

— Раймонда, покорми, пожалуйста, Фостин кашей. Ты, Матье, уже взрослый и справишься сам. Вот твои тартинки с маслом!

Клер поблагодарила служанку легким поглаживанием по волосам и вышла. Прохлада и вновь начавшийся мелкий дождик подействовали на нее благотворно. Она сняла жакет и пошла к пристройке, где ее ждал Леон. Парень всхлипывал, с трудом сдерживая по-детски горькие слезы.

— Что с тобой? — встревожилась Клер.

— Пока вас не было, мадмуазель, на мельницу приезжал тот тип! Верхом! Остановился возле ворот. Ваш отец был в это время в цеху, он ничего не видел. Я подошел, потому что я его узнал…

— О ком речь? — перебила Клер, которой было больно на него смотреть.

— Мсье, которого я повстречал в то утро в городе! Ну, который поднял письмо. Знаете, что он сделал? Бросил мне кошелек, а там — деньги, и не так уж мало. Я заглянул в кошелек и хотел вернуть его ему. «Это не мои деньги, я для вас никакой работы не делал!» — говорю. А он отвечает: «Как раз наоборот!» Мол, благодаря мне он арестовал опасного преступника, Жана Дюмона, который, назвавшись Дрюжоном, поступил на сейнер «Бесстрашный». Меня, мадмуазель, как громом поразило! А он повернул коня и медленно поехал прочь. И знаете, что еще он мне крикнул?

— Нет, — отвечала молодая женщина, у которой подгибались колени.

— «Передайте Клер Руа привет от Аристида Дюбрёя! Пять лет назад она обвела меня вокруг пальца и…»

Хлюпая носом, парень старался точно вспомнить сказанное тогда.

— Теперь вспомнил! «И если я не посадил ее в тюрьму, то только потому, что она здорово мне помогла! Как и ты, мой мальчик!» Скажите, мадмуазель, что плохого я сделал? Этот тип из городка, он — полицейский, да?

У Клер было ощущение, будто она падает в бездонную пропасть, где теперь уже не блеснет ни лучика надежды. На обратном пути, когда Базиль заговорил об адвокате для Жана, она поклялась себе, что спасет бывшего возлюбленного, даже если ей придется на коленях умолять Бертрана Жиро. Но теперь, даже если Жан спасется от каторги, ей ничем не искупить своей ошибки. Из-за ее, Клер, легкомыслия и глупости умерла Жермен! И дитя, которое она носила под сердцем, тоже. Может, это был сын, который стал бы гордостью и радостью своего отца… Она пробормотала, ослепленная внезапным потоком слез:

— Никогда этот мерзавец Дюбрёй не разыскал бы Жана, если бы не я! Он жил себе спокойно, своим трудом, — свободный, уважаемый всеми! Жена его любила, у него была семья… А я дала тебе его адрес! Я все это разрушила!

Спотыкаясь, Клер подошла к стене и прижалась к ней лбом. Она рыдала, ударяя о каменную кладку кулаками. Леон пытался разобрать, что она шепчет, обезумев от горя.