Волчья мельница

— На что вам жаловаться, мэтр Руа? Я дам Клер хорошую ренту, она будет одеваться у лучших торговцев Ангулема! Стать хозяйкой Понриана — неужели это такое уж несчастье? Или вы предпочли бы выдать ее за кого-то из своих работников?

Терпение у бумажных дел мастера иссякло, и он воскликнул, багровея от гнева:

— У такого, как вы, отбоя не будет от претенденток! В наших краях много наследниц брачного возраста. Почему именно моя дочка?

Юноша откинулся в кресле, прижался головой к спинке. Мечтательная улыбка придала его лицу неожиданное обаяние.

— Моя матушка часто видела Клер в церкви. Ей импонировали образованность и манеры вашей дочки. И ее воспитанность. Я не стремлюсь к выгодной женитьбе. Отец, со своим весьма скромным достатком, разбогател, женившись на Марианне де Риан. Я хочу красивую жену, это естественно, но не какую-нибудь глупую гусыню. У Клер есть характер, и она умна. Так что передайте ей от меня, что пес у нее — красавец. А теперь, мсье, прошу меня извинить — дела…

Колен наставил на молодого человека палец:

— Раз уж речь зашла о собаке… Это еще один довод против. Клер так и не простила вам убийство старого Моиза. У нее на глазах, не слушая просьб! Она до сих пор злится, и я ее понимаю.

— Глупости! — пробормотал Фредерик. — Да я ей жизнь спас! Я уверен, этот пес был бешеный, а волчица могла в любой момент вцепиться мне в горло. Любой охотник их бы пристрелил! Если вам больше нечем забивать мне мозги, мэтр Руа, то я вас не задерживаю. И помните: если мы с Клер поженимся, вы не должны мне ни сантима!

Разговор был окончен, и Колен встал. Не видя ничего вокруг себя, он прошел через гостиную в холл, а оттуда — на террасу с балюстрадами из белого камня. С возвышенности, на которой был построен господский дом, открывался прекрасный вид на долину. Скалы оберегали русло реки с прилежащими к ней травянистыми склонами и лугами глубокого зеленого цвета. Вдалеке виднелись приземистый, солидный комплекс построек Пастушьей мельницы. Бумажных дел мастер залюбовался пейзажем, словно видел его впервые. Мысли его приняли новое направление.

«Клер еще немного побудет с нами! — думал он. — Мы будем видеться гораздо чаще, если она станет хозяйкой Понриана, чем если выйдет за кого-то, кто увезет ее на край земли…»

У него было чувство, что битва проиграна. К завтрашнему дню сумму задолженности ему никак не собрать. Греясь на солнце, Колен прошептал:

— Никаких документов насчет займа я не подписывал, но Фредерик держит меня в кулаке!

Вздыхая, он пустился в обратный путь. Но с приближением к мельнице возвращались и надежды.

«Мерзавец дал мне двенадцать месяцев отсрочки! А там Клер, быть может, смирится с этой мыслью. Еще недавно Фредерик ей нравился…» * * *

Опершись локтями о подоконник в кухне, Клер смотрела на небо, которое уже начало темнеть. Косые лучи заходящего солнца золотили верхушки ясеней и охряные крыши хозяйственных построек. Работники мельницы, перекинув сумки через плечо, расходились по домам. Большинство из них проживало в Пюимуайене.

Положив морду на передние лапы, Соважон лежал на пороге. Раскосые, янтарного оттенка глаза его следили за каждым движением Клер.

— Ну же, тучи! — топнула ножкой девушка. — Где вы, когда вы так нужны? Дайте хоть капельку дождя!

Она говорила негромко, но Бертий, которая с шитьем сидела на улице, пожала плечами. Обернувшись к кузине, она проговорила:

— Улитка-улитка, покажи свои рожки![14] Сегодня не упадет ни капли, моя Клеретт!

Из свинарника донеслось громкое хрюканье, следом — женский визг: Этьенетта кормила толстого кабанчика, такого Руа держали ежегодно. Из перетирочного цеха, на ходу снимая передник, вышел Колен Руа.

Клер знала, что с утра он успел съездить в Понриан. За обедом она спросила его об этом, но отец отделался общими словами. Мать наверняка знала больше, потому что он поднимался к ней и они долго разговаривали.

— Папа! — окликнула его Клер. — Сегодня я точно наберу целый садок улиток! Там, вдалеке, уже гремит гроза…

Бумажных дел мастер переступил через собаку, повесил передник на гвоздь. Выглядел он сейчас лет на десять старше своего возраста. Клер поспешила налить ему стакан вина.

— Ужин готов! Я уже отнесла маме поднос. Если ты поможешь занести кресло Бертий, можем сразу садиться за стол.

Колен посмотрел на дочь и покачал головой:

— Клер, даже не думай выходить из дома одна! Мама считает, что это неприлично. А я слишком устал, чтобы пойти с тобой.

Иногда возмущением можно окончательно все испортить… Юная хитрунья быстренько поменяла план.

— Ты прав, лучше лягу пораньше. Я тоже устала. Работы в доме всегда хватает, и готовить приходится на двенадцать человек. Тарелка вкусного супа — и в постель! Раз дождя нет, то и жалеть не о чем.

К этому доказательству покорности она прибавила очаровательную улыбку, легонько погладила отца по плечу. Обезоруженный Колен не мог не восхититься дочкой. Клер состоит из одних достоинств: заботливая, добросердечная, работящая и… такая красавица!

— Ты — сокровище, а не дочь! — сказал он ей. — А сокровищами не разбрасываются, верно? Даже пословица есть: не мечите бисер перед свиньями!

Клер расхохоталась.

— Что-то я не вижу здесь свиней. Наша надежно заперта в сарае. Зато в курятнике я набрала свежих яиц и сейчас сделаю тебе омлет с зеленью. Петрушка — просто чудо, а еще я нарвала щавеля.

Общими усилиями они занесли Бертий в дом. Вжавшись спиной в плетеное кресло, увечная крепко держалась за подлокотники. Сегодня настроение у Бертий было прекрасное. Клер обязательно увидится со своим голубоглазым каторжником — она готова была руку дать на отсечение! — а когда вернется, расскажет все до мельчайших подробностей.

«И я хоть отчасти почувствую то, что чувствует она! — думала Бертий, вздыхая. — Я должна смириться, это никогда не изменится. Никогда!»

Стенные часы из темного дерева, расписанные разноцветными цветочками, отбили половину восьмого. Колен уже лег, Ортанс, обхватив рукой живот, давно спала. Клер сложила стопкой посуду, которую служанке с утра предстояло перемыть.

Этьенетта, смущенно кивнув Клер, уже поднялась к себе на чердак. Кузины, покончив с десертом, сразу же отправились в спальню. Бертий устроилась на кровати.

— Скоро буду, как твоя мать! — заявила она. — Совсем перестану выходить из комнаты. Когда я сижу вот так, в подушках, мое увечье меньше бросается в глаза. Устрою тут салон, буду в черном бархатном платье принимать гостей! Соберу лучшие умы Ангулема, буду поить их чаем!

Но Клер ее едва слушала.

— У тебя есть все, что нужно, моя принцесса? — спросила она, разрумянившись от волнения. — Травяной чай, зажигалка на случай, если сквозняком погасит свечу, твоя книжка, анисовые пастилки… Подожду еще немного и пойду. У папы тонкий слух, так что лучше мне выскользнуть через чулан.

Клер заплела косы, надела синюю драповую юбку, довольно-таки поношенную, и блузку с воротничком-стойкой.

— У тебя вид примерной школьницы! — засмеялась Бертий. — Не хватает только шерстяного жакета. Красного!

— Нет, Бертий, лучше надену зеленый. Его не так видно в темноте.

Девушка расшнуровала ботинки, чтобы нести их в руке. От волнения у нее участилось дыхание. Если родители узнают об этой эскападе, их доверия она раз и навсегда лишится. И не сможет гулять одна, даже средь бела дня. Предосторожности ради она попросила Бертий повторить «урок».

— Что ты сделаешь, если зайдет папа?

— Дядя Колен никогда не заходит к нам ночью. Если такое случалось, то только когда я болела или плакала. Но если ему вздумается нас навестить — только Богу известно зачем! — я сделаю вот так!

Бертий указала пальчиком на одеяло рядом с собой, потом приподняла его, и стало ясно, что там лежит валик из постельного белья, изображающий спящую Клер.

— Спасибо, моя принцесса!

Клер проверила содержимое кожаной котомки: свежий хлеб, сыр, бутылка вина и кусочек пирога с вишнями, который она подала на ужин. Из кладовой она стащила немного колбасы, две банки паштета и три свечки.

— Бертий, я пошла! Пожелай мне удачи! Может, Жан ушел. Может, не дождался меня, — прошептала она.

— Пожалуйста, будь осторожна! Если этот парень тебя обидит, я в жизни себе не прощу, что не рассказала твоим родителям… Это безумие — полагаться на незнакомого человека, да еще каторжника!

Поцеловав кузину на прощанье, Клер на цыпочках вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, она ежесекундно опасалась услышать голос отца. Но из родительской спальни доносился только звучный храп.

— Спасибо, Господи! Отец спит!

Босиком Клер шла практически беззвучно. Через чуланчик, где находились «удобства», она вышла во двор. Из сенника выскользнула серая тень, и Соважон легко, по-волчьи порысил за хозяйкой.

— И ты со мной, мой хороший? Ну идем!

Девушка быстро шла по дороге вдоль речки. Сумка била ее по боку, но сбавлять скорость не хотелось. Каждая минута на счету! Впечатление, что природа спит, было обманчивым. Вот взлетела сова, потревоженная во время охоты. Чуть дальше рванул с места заяц, напуганный эхом ее шагов… В темноте Соважон походил вовсе не на собаку, а на рыщущего в поисках добычи волка. Он держал нос по ветру, постоянно принюхивался, и перемещался беззвучно, чуть подпрыгивающей поступью.

В десятке метров от дома Базиля девушка остановилась. Сердце стучало, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Ей вдруг стало страшно. Это как стоять на пороге нового мира… Мгновение

— и она снова увидит Жана! Целый день Клер представляла, как это будет. А теперь засомневалась.

«Не такой уж он и красивый, — думала она. — И со мной не церемонится. Отдам еду — и домой! Пусть сам ищет убежище получше!»

Соважон зарычал, шерсть у него на холке вздыбилась. Приближающийся стук копыт… похоже, это был всадник. Клер заскочила в сарай и как можно тише закрыла за собой тяжелую дверь. Соважон последовал за ней. Она схватила его за ошейник:

— Ни звука, Соважон!

Снаружи фыркнула лошадь. Перестук копыт, короткая команда — и она сорвалась в галоп.

«Чуть не попалась! — сказала себе Клер. — Если б меня увидели тут, почти ночью…»

Рядом что-то хрустнуло, и девушка вздрогнула. По ее предплечью скользнули чьи-то пальцы.

— Жан? Это ты?

— Да.

— Мимо дома проехал всадник. Не зажигай свечку, он может вернуться.

Через чердачное окошко проникало немного голубоватого света. Глаза Клер быстро привыкли к сумраку. Она различила силуэт парня.

— Я боялась тебя не застать, — призналась она. — Вот, принесла тебе еду! Держи!

На ощупь она извлекла из котомки хлеб. Жан практически вырвал булку у девушки из рук, вцепился в нее зубами. Соважон тявкнул, требуя свою долю.

— Перестань! — сказала ему Клер. — Лежать, Соважон!

Жан присел на чуть присыпанный соломой пол. Клер не осмелилась. Она осталась стоять, напряженно прислушиваясь.

— Возьми сыру! Хлеб без ничего — это не очень вкусно.

— Издеваешься? Невкусно? Мне он вкуснее пирожных!

Клер смотрела, как он ест. Молодой каторжник глотал еду, почти не жуя. Несколько раз поперхнулся, да так, что приходилось переводить дух. Клер дала ему сыр и кусок пирога с вишнями. Он слопал и это, причмокивая от удовольствия. Клер про себя порадовалась, что темнота смягчает некоторые детали: зрелище это было наверняка не из приятных.