Все будет хорошо

Глава 2

В свою приемную ректор галантно пропустил вперед Триш, мне же пришлось идти за ним следом, демонстрируя полное доминирование своего… мужчины.

Мгновенно встали оба секретаря ректора, так же поднялись с диванов и кресел явно нежданные гости. Оборотни, боевая четверка. Три боевые единицы, командир входил в их число, и один эмпат — внешне стройный, слабый, почти не похожий на оборотней, но именно он якорь, упор, база, на которую опираются в экстренном случае. А еще он был тем, кто вскрывал головы. В самом прямом смысле.

Но смотреть на них я не могла.

Опустив, взгляд я шла за ректором, и когда он жестом пригласил всех следовать за ним, лишь только тогда пропустил меня вперед. Так что в его кабинет я вошла первая. Прошла к столу и встала по левую сторону. Как и всегда.

Следом вошла Триш, ее трясло от ужаса, но девушка пыталась держаться.

Я бросила на нее всего один взгляд, пытаясь хоть как-то ободрить, и замерла, увидев того, кто входил следом за ней.

Это был оборотень. Высокий, плечистый, в темно-синем мундире, но цвет ткани мерк на фоне ярко-синих, нечеловеческих глаз.

Глаз, которые я уже видела!

И эти глаза, встретившись с моим взглядом, полыхнули синевой, из глубины глаз проступила желтизна, зрачок вертикальный, как у кошек, вдруг расширился, и инквизитор сделал вдох. Один глубокий вдох. Но так, словно он, находящийся за пятнадцать шагов от меня, словно втянул разом все мои ароматы. И черные брови нахмурились. Взгляд оборотня скользнул по моим губам, щеке, шее, спустился до груди. Он в единый миг обнаружил все прикосновения ректора на мне, и когда взглянул снова, свет в его взгляде погас.

— Что-то не так, эмисар? — угрожающе поинтересовался ректор.

И я мгновенно вспомнила о запрете смотреть в глаза мужчинам. Любым мужчинам. Но особенно оборотням.

Инквизитор прошел в кабинет, по-хозяйски осмотрел его, подошел и сел в кресло. В ближайшее ко мне кресло. Я смотрела себе под ноги, но не могла не замечать того, как сидящий в кресле мужчина, откровенно изучает меня взглядом.

Что он мог увидеть? Невзрачная бедная студентка отрабатывает телом право на свое обучение — вот и все. Не знать слухов инквизиция не могла. Следы, оставленные Тенебрисом на мне, были более чем отчетливыми для их обоняния. Так что… я надеялась, что меня пронесет.

И вдруг оборотень произнес:

— У вас очень притягательная… любовница.

В кабинете мгновенно стало холоднее, словно температура разом на десяток градусов опустилась.

— Моя возлюбленная, — очень жестко произнес ректор.

Я стояла безучастной куклой. Бесчувственной, глухой напрочь, и ни на что не реагирующей вообще. Меня нет. Я пустое место. Видите кого-то? Я нет. Только одна мысль прорывается сквозь старательное и часто практикуемое отрешение от происходящего — Что здесь происходит? Несущий смерть не назвал меня любовницей, мягко и элегантно, не превращая происходящее между нами в факт, но ставя в известность, что я занята и посягать на меня нельзя.

А мне нельзя поднять взгляд и посмотреть на инквизитора. Нельзя и все.

— Знаете, — певуче-плавным голосом, таким, что словно в омут затягивал, произнес инквизитор, — я нахожу нечто неестественное в том, что накануне ночью мой брат обрел истинную пару.

Я все так же ощущала взгляд оборотня на себе, внимательный, оценивающий, испытующий.

Остальные члены его команды рассаживались в кабинете, эмпат заготовил бумагу и ручку, остальные просто наслаждались представлением.

— Все же опознать в девушке свою пару не сразу, а спустя почти два часа после… как-то странно. Вы не находите?

Ректор прошел мимо меня, сел за стол, и сообщил:

— Не особо.

— Вот как? — вкрадчивый голос инквизитора был бы жутким, если бы не рычащие мягкие нотки, нивелирующие впечатление. — А вам известно, лорд Тенебрис, в каких случаях происходит подобное?

— Что-то мне подсказывает, что вы сейчас попытаетесь просветить меня по данному поводу, — с нескрываемым сарказмам произнес ректор.

И тут же, не позволяя оборотню продолжить, произнес:

— Мне прекрасно известно, лорд Эмитерро, что подобное может произойти, если не остывший после интимного общения с другой особой оборотень, внезапно обнаруживает свою пару.

— Я рад, что вам это известно, — с насмешкой произнес инквизитор. — В таком случае… ваша возлюбленная…

Намеки, намеки, намеки…

Я отчаянно пыталась сохранить невозмутимость и самообладание, но напрягали два момента. Первый — Тенебрис не сказал, что я его любовница, и меня это настораживало. И второе — я не поняла, что это сейчас было с интимом и парой? Инквизитор пытается намекнуть, что парой для его брата могу быть я? Ну уж нет, Стейн больше в жизни своей не посмотрит ни на кого кроме Триш!

И тут ректор очень холодно произнес:

— Эмисар Эмитерро, видимо вы не понимаете с первого раза. Что ж, в таком случае, я повторю — Адриана моя. И только моя. Вы не вправе допрашивать ее, разговаривать с ней, и даже смотреть. К слову — еще один взгляд, и я вызову вас на поединок.

Глубокий вздох, словно ректор пытается успокоиться, и Тенебрис продолжил:

— Все это так же касается вашего младшего брата. Мне плевать, если вдруг он признал в ней свою пару. Мне плевать если даже вы, вдруг опознаете в ней свою пару и пожелтеете глазами, или как там у вас, животных, это происходит.

Это было оскорблением. Прямым, жестоким, жестким и наглым. Я окаменела, услышав это, но… эмиссар пожелтел взглядом, глядя на меня. Нужно будет разобраться в том, что это значит.

— Вы заметили, — тихо сказал инквизитор, но произнесено было так, словно ему самому неприятно признавать случившееся. — Что ж, отрицать не буду — ваша любовница моя потенциальная пара. Первая в моей жизни.

— Сочувствую, — с насмешкой ответил ректор. — Но моих слов это не отменяет. А тот факт, что Адри первая приглянувшаяся вам девушка меня не разжалобит, напрасно стараетесь.

Второе оскорбление.

Да что с ним?

— Я… понял вашу позицию. — холодно произнес инквизитор. И вдруг задал неимоверный вопрос: — Сколько?

Меня пытаются перекупить?

Усмешка, скорее злая и раздраженная, чем веселая, и прорычал уже Тенебрис:

— Адриана — МОЯ. Это у вас, оборотней, принято торговаться по поводу женщин или же… — пауза, — предлагать ее своей своре на пробу.

Триш всхлипнула.

Я стояла оцепенев.

А Мор разобрался с ситуацией так, как умел только он.

— Алкоголь, эмиссар. Вы не учли алкоголь. Спиртное замедляет мыслительные процессы, и отравляет вашу вторую сущность. Именно по этой причине, вероятно, произошло запоздалое опознание своей пары. Сегодня господин Стейн все осознал и раскаивается. А тот факт, что вы вытащили все грязное белье на свет, ничуть не поможет ему вернуть расположение мисс Ганс. Ведь такое унижение забыть сложно, не так ли, Тришанд?

Триш кивнула. По ее щекам текли слезы, и она уже не могла сдержать их.

И тут инквизитор произнес:

— Существует еще и третья вероятность — ведьма.

Я спокойна, я спокойна, я очень спокойна.

— О да, вы всегда переоценивали эту категорию владеющих силой. Что ж, удачи в поисках. Вам все еще требуется мисс Ганс для допроса, или вы уже готовы начать обнюхивать все подворотни в поисках ведьмы?

Третье чудовищное оскорбление. Оборотень застыл в кресле.

— Мы проведем допрос, — тут же решил эмпат.

Эмиссар молча кивнул, позволяя.

Следующий час я слушала сбивчивый рассказ Триш о вчерашних событиях. Эмпат инквизиции вытаскивал из девушки все данные, все эмоции, все сведения, и Триш, находясь под гипнозом, выкладывала все как есть. И перед присутствующими складывалась удивительно однозначная картина — светлая чистая душей и телом девушка безнадежно влюбилась в повесу Стейна Эмитерро. Мечтала и грезила о нем и только о нем и бескорыстно готова была стать для него всем миром. Триш была той, кто хотел любимого, а не его денег и как эмпат не пытался добыть корыстный мотив, у него не выходило, хотя… вопрос денег был не чужд девушке. Но сейчас, на допросе, она даже не упоминала о них. И я в какой-то момент поняла почему — Мор умело манипулировал, осторожно и незаметно управляя допросом.

Заметив мой взгляд, протянул руку, и едва я подошла, усадил к себе на колени. Его пальцы нетерпеливо коснулись моего запястья, чуть-чуть пододвинули ткань вверх, и нехотя отпустили — при посторонних и мое нынешнее место нахождения было слишком.

А история обретала свой апофеоз и завершение. Приглашение Стейна, радость Триш… ее неприятная мысль, что я бы не одобрила, но эту мысль обрубает ректор. Сбивчивые слова о первой близости, последующее чудовищное поведение оборотня…

К концу дачи показаний трое из четверки были абсолютно на стороне Триш и признавали произошедшее последствием алкоголя и в целом неблаговидного поведения младшего Эмитерро.

Все кроме инквизитора.

Несколько минут после завершения, он молчал. Затем резко поднялся и молча вышел.

Эмпат совал Триш салфетки, какие-то конфеты, убеждал, что Стейн идиот и ему сильно повезло, что у Триш есть такая подруга как я. После все покинули кабинет ректора с поклонами и полагающимися фразами.

После, повинуясь кивку ректора нас оставила и Триш.

И лишь тогда Мор проявил свою истинную суть — взмах рукой, и на двери материализуются три массивных засова, и задвигаются с жутким лязгом. Окно зарастает тьмой, так что не сразу поймешь — это не просто темнота, это черный магический плющ, не пропускающий ни запахов, ни звуков, ни света… ни вообще ничего.

И почти сразу свечи вспыхивают алыми огнями…

— Итак, — пальцы медленно расстегивают пуговицы на платье, — ты, моя дорогая, вчера изволила… использовать свою силу.

Рывок и пуговицы обрываются, обнажая меня по пояс. Наказание началось.

Я привычно абстрагируюсь, стараясь думать о том, что это только тело и оно принадлежит Приносящему смерть целиком и полностью, но почему-то именно сегодня, принятие истины дается особенно тяжело. Покровительство сильнейших это всегда непросто, но так уж устроен мир, и мне пора это принять. Давно пора.

Безапелляционный треск порванного белья. Холодные пальцы касаются груди сначала осторожно, затем властно и жестоко. Сегодня я просила дважды, а значит… треск окончательно разорванного белья и вторую грудь согревает дыхание.

Никогда не думала, что бывает так страшно. И так гадко на душе. И так мерзко, от осознания собственного бессилия.

Вчера я была почти счастлива, сумев уберечь Триш от подобной участи, но меня не спасет никто… и хоть вой.

И вдруг внезапно, отрезанный от нас темной магией мир содрогнулся.

Мор замер, все так же держа губами навершие груди и в то же время пристально глядя на дверь.

Второй удар, засовы задрожали.

— Как не вовремя, — наконец прекратив терзать меня, произносит Мор.

В это мгновение он безумно красив. Он всегда меняется, когда прикасается ко мне, но сегодня это особенно заметно.

Третий удар в дверь.

— Смерррртник! — прошипел Несущий смерть.

И стремительно поднялся.

— В мой личный кабинет, быстро, — приказывает мне, не глядя.