Меч теней

Ошеломленная непрошеным намеком на свое прошлое, Эолин посмотрела на Ренату, которая бросила яростный взгляд на Адиану, которая только закатила глаза и пожала плечами.

Акмаэль потерял свою улыбку.

Много лет назад, когда Эолин отказалась выйти за него замуж, ярость Акмаэля была невыносимой. Она надеялась, что к настоящему времени его гнев угас, решив, что это так, учитывая всю его поддержку ее шабаша. Но она не могла быть уверена, и это был не тот момент, когда она хотела узнать.

— У госпожи Адианы уникальный взгляд на прошлое, — сказал он. — Ну же, Мага Гемена. Расскажите нам, что вы приготовили для нашей королевы.

Это был ароматный букет, тщательно составленный для долгой жизни и плодородия. Девушка указала на каждую траву и объяснила ее свойства. Гвоздика, имбирь и летний чабер сделают ночи Тэсары страстными, ромашка и манжетка для сохранения красоты; можжевельник и розмарин, чтобы защитить детей. А в центре длинный стебель пурпурной каророзы, чтобы она могла скоро родить сына.

— Но теперь это не сработает, — проворчала Гемена, — потому что я должна была дать ей это, да еще и заклинаниям научить.

— Я прослежу, чтобы она получила подарок, — заверил ее Акмаэль, — и знала, как им пользоваться.

Король-Маг встал.

Эолин ответила на его выжидательную позу приглашением осмотреть территорию.

Рената и Адиана проводили девочек на кухню, а сэр Бортен сопровождал Эолин и короля.

Они шли через пышные сады и мимо скромных зданий. Эолин указала на библиотеку, гербарий, конюшни и помещение для стражи, построенное на противоположном конце Экелара от того места, где спали женщины и девушки.

Подойдя к наполовину построенной стене, Акмаэль и Бортен завели продолжительный разговор о состоянии этого скромного укрепления. Стена была занозой в боку Эолин с того дня, как Акмаэль приказал ее построить. Действительно, она бесчисленное количество раз писала королю, убеждая его отказаться от своего приказа. Тем не менее, все ее возражения были проигнорированы, и теперь ее любимый ковен был заключен в камень.

«Дом маги должен быть открыт для ветра, иначе как она сможет почувствовать зов своих богов?»

Эолин подумала о том, чтобы еще раз привлечь Акмаэля к этому вопросу, попросить его лично. Но она хранила молчание, отступив на пару шагов, когда рыцарь и король погрузились в дискуссию, которую, как считали рыцари и короли, они должны были вести.

Невидимость успокаивала ее.

Она смотрела на холмы, искала утешения в высокой траве, отливавшей золотом и зеленью под ярким солнцем. На протяжении многих лет Эолин часто представляла Акмаэля, идущего с ней по этой местности. Не таким, каким он был сейчас, королем, привязанным к своей свите и своей короне, а таким, каким он мог бы быть, магом, свободным жить и практиковать магию, как ему заблагорассудится.

«Свободным любить меня».

Эолин прогнала эту мысль. Она увидела Гемену, выбежавшую из кухни, чтобы объявить, что их еда готова, и почувствовала благодарность за своевременное отвлечение.

Готовясь к визиту Короля-Мага, Эолин раздобыла оленину у охотников лорда Фелтона и заказала вино в Селкинсен. Несмотря на эту роскошь, мага почувствовала укол смущения, когда увидела разложенную еду. Это казалось жалким зрелищем по сравнению с роскошными пирами, которые она помнила из Королевского города. Если скудность еды и беспокоила Акмаэля, он не показывал этого, но ел от души и выражал признательность за мясо и вино, за овощи с огорода, приправленные травами из Южного леса, и за темный и ароматный хлеб Ренаты.

После еды ученицы Эолин встали перед королем, чтобы рассказать истории из истории Мойсехена, показать свое волшебство и ответить на его вопросы, касающиеся практики их ремесла. Это был лучший момент для Эолин. У нее были хорошо обученные и талантливые девочки, от Мариэль и Сирены в возрасте четырнадцати лет до Гемены, которой было всего девять лет.

К тому времени, как они закончили, солнце уже садилось на западе. Акмаэль встал и велел своим людям приготовить лошадей для возвращения в город. Затем он повернулся к Эолин и попросил поговорить наедине.

Адиана и девочки перестали убирать со столов и посмотрели на Эолин и короля. Чувство ожидания поселилось в комнате.

Эолин хотела отказаться, но какой у нее был выбор? Все, что меньше молчаливого согласия, будет считаться оскорблением.

Поэтому она кивнула и повела Акмаэля в свой кабинет.

Когда они вошли, Акмаэль остановился у книжных полок вдоль восточной стены. Он взял с места том и пролистал его страницы. Эолин направилась к другому концу комнаты, встала возле полированного дубового стола, который служил ей письменным столом.

— Они, должно быть, принадлежали твоей наставнице, Дуайен Гемене, — сказал Акмаэль, кивая на книги.

— Да, мой Король, — Эолин судорожно вдохнула и заставила руки оставаться неподвижными. — Она спасла их из библиотеки в Берлингене. Мне удалось привезти почти все ее книги из Южного леса.

Он поставил том на место.

— Коллекция не большая, но довольно ценная. Когда мы вернемся в Город, я пришлю дополнительные книги из королевской библиотеки в дополнение к этим работам.

— Благодарю вас, мой Король. Это очень щедро.

Акмаэль пожал плечами.

— У Экелара должна быть приличная библиотека.

Последовала тишина.

Эолин не знала, что сказать и куда смотреть. Было трудно оставаться с ним наедине вот так.

Раздражение промелькнуло на лице Акмаэля. Он подошел и встал перед ней.

— Хорошо выглядишь, Эолин, — сказал он.

Живот Эолин сдавило. Румянец выступил на ее щеках.

— Благодарю вас, мой Король. Я рада видеть, что вы и королева Тэсара в добром здравии. И ваша дочь, принцесса Элиасара… Вы точно счастливы с ними.

— Счастье — не прерогатива королей, — ответил он. — По крайней мере, так говорил мой отец. Но да, Элиасара прекрасный и здоровый ребенок. Она будет доверена тебе, когда она подрастет.

Это заявление удивило Эолин.

— Мой Король?

— Я хочу, чтобы она научилась путям Эйтны и Карадока.

— Думаете…? — Эолин закусила губу. Никто не принимал учеников просто по воле родителей. Элиасаре придется доказать свои способности и характер. Даже если у нее были способности, решение взять ее было сложным. В Мойсехене все еще было много тех, кто не желал видеть, как Королевский Дом Вортинген владеет магией. — Королева ничего не знает о наших традициях, — сказала Эолин. — Она может не одобрить.

— Это не имеет значения. Моя воля состоит в том, чтобы Элиасара стала магой.

— Я понимаю, — Эолин нахмурилась. Как мнение Тэсары могло не иметь значения при принятии решений относительно их дочери?

В дверь постучали, зазвучал приглушенный баритон сэра Дростана. Акмаэль пригласил рыцаря войти.

Дростан пересек комнату и положил на стол длинный сверток, завернутый в хорошо промасленную кожу. Он сделал паузу и кашлянул, переводя взгляд с Эолин на Акмаэля, словно собираясь что-то сказать. Затем он просто поклонился и ушел.

Акмаэль снял кожаную обложку, обнажив меч. Рукоять была из слоновой кости, лезвие сияло серебристо-белым. У Эолин пересохло в горле, когда она узнала его.

— Кел’Бару, — выдохнула она. — Меч моего брата. Где вы его нашли?

— Он у меня со времен битвы при Эрундене.

— Все это время вы хранили его?

— Я надеялся назвать его своим. Это прекрасное оружие, а ты не любишь орудия войны. Но галийские волшебники наделили этот меч собственной волей. За последние три года он ничего не сделал, кроме как оплакивал тебя.

Эолин, — пела меч в тихом гуле металлов. — Эолин, Эолин, Эолин.

— Я хочу, чтобы ты научилась им пользоваться, — сказал Акмаэль.

Эолин решительно покачала головой.

— Нет.

— Я не буду с тобой об этом спорить.

— Прекрати! Перестань, Акмаэль. Почему ты это делаешь? — прошло мгновение, прежде чем Эолин осознала свой проступок. Она сдержала гнев и опустила взгляд. — Простите меня, мой король. Я не собиралась…

— Не извиняйся. Мне приятно слышать, как ты произносишь мое имя. Я бы хотел, чтобы ты говорила это чаще.

Эолин удалось улыбнуться, игнорируя намек, который она уловила за его словами.

— Я не хотела оскорбить, ставя под сомнение дар моего короля, но вы знаете мои чувства по этому поводу. Нам не нужны ни рыцари, ни стены, ни мечи. Это Экелар, а не военный аванпост.

— Это хрупкое сообщество магов, взращивающих семена великой силы. Вы не должны оставаться незащищенными.

— Мы пробовали это, давным-давно. Вы же знаете, у меня нет дара к оружию.

— Ты уже не та напуганная девушка, которой была тогда. У тебя есть сила, баланс и скорость. И у тебя есть меч, который тебя любит. Бортен может научить тебя, как им пользоваться.

— Я видела, как дерутся мужчины. Я не надеялась…

— А нужно научиться! — Акмаэль ударил кулаком по столу и сердито указал на стражей снаружи. — Один из этих мужчин — тренированных с детства — один из них может убить тебя в мгновение ока. Но с этим мечом им может потребоваться не один миг, а два или три, а то и пятнадцать. И этого может быть достаточно, чтобы кто-то пришел на помощь.

— Я не без защиты. Я могу призывать почти все виды пламени, известные нашему народу. Я даже наложила проклятие Ахмад-Купт, хотя надеюсь, что больше никогда его не применю.

— Магии не всегда достаточно.

— Достаточно для меня.

— Проклятье, Эолин, не отказывай мне в этом!

Эолин в испуге отступила на шаг.

Король нахмурился и отвел взгляд. Он судорожно вдохнул и смягчил тон.

— Эолин, пожалуйста. Много лет назад ты решила, что так будет лучше. Ты здесь, со своей магией и своим Экеларом, а я остался один править своим королевством. Я уважал этот выбор, каким бы трудным он ни был для меня. Я возвращаюсь сюда сегодня не как король, а как друг, которым ты просила меня быть. И, может, если мне повезет, как мужчина, чью любовь ты еще помнишь. Если я не могу присутствовать в твоей жизни, если ты не позволишь мне любить тебя и защищать тебя лично, то прими хотя бы защиту этого меча. Меч твоего брата. Он принадлежит тебе.

Эолин почувствовала болезненный сдвиг в душе, лавина упущенных возможностей, обнажающая суровый ландшафт забытой надежды.

— Прости, Акмаэль, — сказала она, — но я не могу владеть этим мечом.

— Ради богов, почему нет?

— Потому что это оружие предало моего брата.

Вот. Она сказала это. Память об Эрундене объединилась вокруг них, пробивая стены ее сердца. Крики и разорванные тела. Выжженный воздух и окровавленная земля. Пустота Подземного мира засасывала их в забвение.

«Мы никогда не говорили об этом. Мы должны поговорить об этом сейчас».

— В то утро, когда мы выехали навстречу вашей армии, — сказала она, — проклятие Ахмад-мелана было обращено на моего брата.

— Это была работа Церемонда, — ответ Акмаэля был решительным, оборонительным. — Волшебник действовал без моего ведома и разрешения.

— Я знаю. Я полагаю, что всегда знала об этом, хотя мне отрадно слышать, что вы это говорите. В своем безумии мой брат пытался убить меня. Я сняла проклятие, но Кел’Бару не понял, что произошло. Галийский меч обиделся на Эрнана и больше не хотел его защищать. Я знала это, Акмаэль, и все же я…