Влюбить из мести. Я тебя добьюсь

ГЛАВА 7

Павел

Что в ней такого? Почему его так тянет убедиться, что кожа на ее тонкой шее действительно шелковистая, как и выглядит? И сделать это не иначе, как собственными губами, чувствуя ее волнение, трепет, возбуждение. Заставить ее стонать, прикрыв глаза, так что реснички подрагивают, отбрасывая легкую тень.

Наваждение какое-то. Павел пытался вспомнить, где он мог видеть эту девушку раньше, но память ничего ему не подсказывала, была тень, которую он никак не мог ухватить за хвост, что-то вроде дежавю.

Он отметил, что Лидия стала держаться более уверенно. Не как на презентации. В ее взгляде появилось что-то новое. Пока что еще затаенная, но все же дерзость. И эта свежая нотка заводила его еще больше.

Ему понравилось выбирать для нее блюда из меню и видеть в глазах полное непонимание. Надо же, какая неискушенная девочка. Но чувствуется в ней некое настоящее достоинство, изюминка, которой нет в Мире и других представителей этого круга.

Он видел, как округлились ее глаза при виде цифр в меню. В голове наверняка калькулятор включился или косточки на счетах посыпались.

Наверняка бедняжка прикинула, что ей свои фамильные драгоценности заложить придется, если она решит тут покутить.

Однако, когда он предложил оплатить ее заказ, начала спорить! Еще и гордая.

У Павла возникло искушение согласиться с ней, а потом посмотреть, как она будет делить счет и платить за себя, раз такая независимая. Но учитывая, какие у него планы на эту девушку, не стоило настолько удлинять путь в постель.

Отказать себе в том, чтобы ее хоть немного спровоцировать, он не смог. Поэтому и спросил о заявлении, которое, впрочем, ничего не значило. Но Лидия тут же напряглась, отпрянула, точно он ее ударил. И после непродолжительного молчания произнесла:

— Павел Вадимович…

— Просто Павел, — он ободряюще улыбнулся.

— Просто Павел, — согласилась она неожиданно быстро, — нет, я не готова. Как говорится, господа дерутся, у холопов чубы трещат.

— Что это значит? — удивился он.

— Виктор Егорович просто так не уйдет. Если его накажут, он тут же на мне и отыграется. И не надо мне говорить, что я в полной безопасности. За мной не будет ходить личный телохранитель и оберегать от обозленного начальника. Я вылечу с работы, да еще у Спивакова куча знакомых в разных кругах. Куда я потом устроюсь?

Что ж, следовало признать ее правоту. Мир, в котором живут маленькие никому не известные специалисты по продвижению товара в количестве ста штук на квадратный метр, от Павла был далек.

Сам он с детства числился в единичном экземпляре, но спрашивал с него отец как с десятерых.

Дома Пашка себя чувствовал будто солдат на службе. Отец его “строил” постоянно. И в его случае такая модель воспитания не сделала из мальчика послушного и дисциплинированного подростка.

Наоборот, вне дома он бунтовал. Кое-что и вспомнить стыдно. Но это сейчас, в то время его выходки казались Пашке и компании крутыми до невозможности.

— А как же справедливость? — прищурился он, глядя на Лидию.

— Ты либо прав, либо счастлив, — твердо ответила она, не отводя взгляда, — вы, возможно, считаете меня малодушной. Но это вопрос выживания.

— Выживания? — он криво усмехнулся. — Думаете, там, наверху, все просто и не приходится выживать? А как же каждодневные битвы альфа-самцов? Взрывные устройства под днищем авто и испорченные тормоза не остались в девяностых, как многие думают.

Официант снова постучался и внес поднос с напитками.

Подождав, пока он выйдет, Лидия ответила:

— Я понимаю, что мои заботы могут показаться вам мелкими, Павел. Но у нас и миры разного размера. Когда в вашем летит камушек с горки в лужу, в моем обрушивается волна цунами.

— Достойный ответ, — одобрительно сказал Павел, согревая бокал в руке, — а что, если я предложу вам альтернативу? Мне как раз нужен личный помощник. Место еще вакантно.