Мистические истории. День Всех Душ

8

В пачке оказались все недостающие бумаги. Джейн со Стреймером поспешно разложили находку на столе и принялись жадно рассматривать. Там не было ничего особенно важного; ценность этих документов для долгой истории Линков и Крофтов едва ли была выше, чем их доля в общем объеме бумаг, хранившихся на чердаке. Однако же они заполнили пробел в семейной хронике, а также подтвердили предположение, что печальная красавица с портрета была супругой Перегрина Винсента Теобальда Линка, «в 1828 году скончавшегося в Алеппо от чумы», и этого открытия вполне хватило, чтобы обострить любопытство дилетантов, а также вытеснить из мыслей леди Джейн странный эпизод в голубой гостиной.

Вначале они со Стреймером молчали, методично изучая письма, каждый из своей кучи, но при просмотре одного из пожелтевших посланий у леди Джейн вырвался удивленный возглас:

– Как же странно! Опять мистер Джоунз… всегда и всюду он!

Стреймер поднял глаза от бумаг, которые сортировал.

– Тебе тоже попался? У меня кипа писем, направленных мистеру Джоунзу Перегрином Винсентом; последний, похоже, не вылезал из заграниц и вечно нуждался в деньгах. Карточные долги, надо полагать… ага, и женщины… история в целом неприглядная…

– Да? У меня письмо не к мистеру Джоунзу, но о нем. Слушай.

И леди Джейн начала читать:

– «Беллз, двадцатое февраля тысяча восемьсот двадцать шестого года… – (Это от А-Также-Его-Супруги к мужу.) – Мой дражайший господин, смиряясь, как, впрочем, и всегда, с ограничениями, налагаемыми моим злосчастным изъяном, лишившим меня удовольствия чаще пребывать в Вашем обществе, я, однако, теряюсь в догадках, какие мои провинности дали повод мистеру Джоунзу полностью лишить меня свободы, ссылаясь при этом на Ваше настоятельное приказание. Поверьте, милорд, если б со дня нашего бракосочетания Вы находили возможным проводить со мной больше времени, Вам стало бы ясно, что подобные меры излишни. Мне не дано, увы, счастья говорить с Вами и слышать голос, который в иных обстоятельствах я полюбила бы более всех прочих, однако, дражайший мой супруг, да будет Вам известно, что разум мой вполне здрав и, равно как и сердце, вечно жаждет Вашей близости и участия и что проводить день за днем, месяц за месяцем, без Вас, в огромном доме, общаясь только с избранными Вами слугами, – испытание незаслуженно суровое и участь поистине невыносимая. Я умоляла мистера Джоунза, который, видимо, пользуется неограниченным Вашим доверием, донести до Вас эти соображения, а также просьбу, которая будет последней, потому что в случае отказа я не стану ее повторять: дозвольте мне завести знакомство с немногими из Ваших друзей и соседей, среди которых, надеюсь, найдутся добрые души, готовые меня пожалеть и скрасить своим обществом существование, омраченное нашей нескончаемой разлукой…»

Леди Джейн сложила письмо.

– Глухонемая… Ох, бедняжка! Это объясняет ее вид…

– А это – ее брак, – подхватил Стреймер, разворачивая какой-то плотный пергамент. – Это брачный договор виконтессы Тудени. Как выясняется, она звалась мисс Порталло и была дочерью Обадии Порталло, эсквайра, из Перфлу-Касла, Кермартеншир, а также Бомбей-Хауса, Туикнем; акционера Ост-Индской компании, старшего партнера банкирского дома «Порталло и Прест» – и так далее, и так далее. И упомянутые здесь цифры складываются в сотни тысяч.

– Жуткая история, если сопоставить одно с другим. Все эти миллионы и… заточение в голубой гостиной. Полагаю, виконт нуждался в деньгах и боялся, что станет известно, каким постыдным способом он их приобрел… – Леди Джейн передернула плечами. – Представь: день за днем, зима за зимой, год за годом… без языка, без звуков, одна… под надзором мистера Джоунза. В каком, бишь, году они вступили в брак?

– В тысяча восемьсот семнадцатом.

– И всего лишь год спустя был написан портрет. И у нее уже застывший взгляд.

– Да, печально, – задумчиво произнес Стрейнер. – И все же самая загадочная фигура в этой истории – мистер Джоунз.

– Мистер Джоунз… да. Ее тюремщик. Не предок ли он нашего? Похоже, должности в Беллзе передавались по наследству.

– Хм… не знаю. – Голос Стреймера так странно изменился, что Джейн смерила его удивленным взглядом. – А если он и есть наш? – предположил Стреймер с чуднóй улыбкой.

– Наш? – Леди Джейн рассмеялась. – Как у тебя с арифметикой? Если бы мистер Джоунз, состоявший при леди Тудени, был до сих пор жив, ему шел бы…

– Я не говорил, что наш до сих пор жив.

– То есть… как это? – выдавила из себя леди Джейн.

Но Стреймер не отвечал, он смотрел мимо нее, на распахнувшуюся дверь, где возникла смертельно бледная, встрепанная Джорджиана. Речь ее, и прежде невнятная, теперь походила на мычание.

– О миледи… моя тетя… она не отзывается, – бормотала она вне себя от ужаса.

– Не отзывается? На что она должна отозваться? – вырвался у леди Джейн раздраженный возглас.

– На «вы живы или нет», миледи, – заплакала Джорджиана.

Леди Джейн продолжала мерить ее строгим взглядом.

– Что это за «живы»? Почему ей не быть живой?

– Потому что она так лежит… совсем как мертвая.

– Твоя тетя? Мертвая? Полчаса назад я видела ее в голубой гостиной, и она была живехонька. – Джорджиана с ее постоянными приступами паники успела надоесть леди Джейн, но тут хозяйка Беллза вдруг почувствовала, что происходит нечто необычное. – Где лежит твоя тетя?

– У себя в спальне, в постели, – рыдала Джорджиана. – И не говорит, чего такое.

Леди Джейн встала, отодвинув в сторону бумаги, и поспешила к двери. Стреймер последовал за ней.

Поднимаясь по лестнице, она подумала, что заглядывала в спальню экономки всего один раз, когда, вступив в права хозяйки, впервые обходила помещения. Она даже не помнила в точности, куда идти, но следовала за Джорджианой вдоль коридора до двери, за которой, как ни странно, обнаружилась незнакомая лестница: узкая, встроенная в стену. На тесную верхнюю площадку выходили две двери. В смятенном мозгу леди Джейн мелькнула мысль, что эти комнаты, соединенные особой лестницей с нижними помещениями, всегда называвшимися «покоями его светлости», наверняка принадлежали в свое время доверенным слугам господина. В одной из них, надо полагать, обитал тот первый мистер Джоунз, герой пожелтевших писем, которыми с таким трудом завладела леди Джейн. На пороге ей вспомнилось, как противилась экономка ее попыткам добраться до содержимого стола.

Комната миссис Клемм оказалась подобием ее обитательницы – опрятной, прибранной и очень холодной. Только вот миссис Клемм не походила теперь на самое себя. Яблочный румянец лишь немного сошел с ее щек, из глянцевой фальшивой челки не выбилось ни волоска, и даже ленты чепца свисали вдоль щек абсолютно симметрично. Но с ней приключилась смерть, превратившая ее в совершенно иного человека. С первого взгляда было невозможно определить, являлся ли бесконечный ужас в широко раскрытых глазах экономки отражением этой перемены или же ее причиной. Леди Джейн, задрожав, помедлила, а Стреймер подошел к постели.

– Рука еще теплая, но пульса нет. – Он оглядел комнату. – Есть здесь зеркало?

Джорджиана, сжавшаяся от страха, вынула из чистейшего, без единой пылинки, комода ручное зеркальце, и Стреймер поднес его к запавшим губам экономки…

– Мертва, – объявил он.

– Ох, вот беда! Но как?.. – Опустившись на колени, леди Джейн обхватила безжизненную кисть, однако Стреймер тронул ее за предплечье и молча сделал предостерегающий жест. Джорджиана сидела на корточках в дальнем углу, пряча лицо в ладонях.

– Посмотри, – шепнул Стреймер и указал на горло миссис Клемм. Наклонившись поближе, леди Джейн ясно различила на нем красные отметины – свежие следы пальцев. Она снова заглянула в жуткие глаза.

– Ее задушили, – прошептал Стреймер.

Содрогаясь от страха, леди Джейн прикрыла экономке глаза. Джорджиана по-прежнему судорожно рыдала в углу. В атмосфере холодной комнаты, в ее безупречном порядке, чудилось нечто, мешавшее высказывать удивление и строить вслух догадки. Хозяйка и гость стояли и молча смотрели друг на друга. Наконец Стреймер подошел к Джорджиане и тронул ее за плечо. Она, казалось, этого не заметила, и он легонько ее встряхнул.

– Где мистер Джоунз? – спросил он.

Девушка подняла зареванное лицо; казалось, перед ее выпученными глазами стоит какое-то страшное видение.

– О, сэр, неужели она взаправду умерла?

Стреймер громко и повелительно повторил свой вопрос, и Джорджиана отозвалась едва слышно:

– Мистер Джоунз?..

– Встаньте, моя милая, и пришлите его сию минуту сюда или скажите нам, где его искать.

Джорджиана, привычно повинуясь, с трудом поднялась на непослушные ноги и привалилась к стене. Стреймер спросил строгим тоном, слышала ли она, что он сказал.

– Бедняжка, она в таком горе… – пожалела служанку леди Джейн. – Скажи, Джорджиана, где мы сможем найти мистера Джоунза?

Служанка обернулась. Глаза ее были так же неподвижны, как глаза покойницы.

– Вы нигде его не найдете, – медленно проговорила она.

– Почему?

– Потому что он не здесь.

– Не здесь? А где же? – вмешался Стреймер.

Джорджиана, казалось, не слышала его. Она смотрела на леди Джейн все теми же жуткими, как у ее покойной тетки, глазами.

– Лежит в могиле на кладбище… много-много лет. Я родилась, а его давно уже не было… тетя и та его не видела с самого своего детства… В том-то и жуть… потому она и делала все, что он велел… а как ему откажешь? – Джорджиана перевела перепуганный взгляд с леди Джейн на каменное лицо и остекленевшие зрачки умершей. – Зря вы затеяли с этими бумагами, миледи… За это он с ней и расправился… Когда доходило дело до этих бумаг, он ничего не хотел слушать… ничего…

Вскинув руки, Джорджиана выпрямилась во весь рост и тут же рухнула без чувств к ногам Стреймера.