Варя. Я все вижу

Глава 17. Тогда

Жаль, что я не Джеймс Бонд и даже не Джейсон Борн. Я даже до Васьки из лагеря не дотягивала, который мастерски улизнул из нашей комнаты девчонок аккурат за минуту до появления вожатой. Не подумайте, мы ничего ужасного не делали, а просто вызывали в полночь духов. Ну, знаете, когда расчерчиваешь на листе круг с буквами, а затем вдеваешь нитку в иглу и острием той самой иглы упираешься в центр круга. Проговариваешь три раза имя известного умершего человека и игла начинает сама вертеться, свисая на нити и указывая на ту или иную букву. Своего рода доска Уиджи для спиритического сеанса, только в русском и детском исполнении.

Так вот, возвращаясь к насущным проблемам, я откровенно говоря уступала по всем параметрам мастерству известных всем нам шпионам. И выбраться из больницы оказалось не так уж и легко, как я себе представляла. Мое отделение было на третьем этаже, так что вариант побега через окно отпадал сразу. Во-первых, боюсь высоты. Во-вторых, связав постельное, я бы получила веревку максимум до середины второго этажа. А ломать руки и ноги было бы больно и нежелательно. В-третьих, от больницы до дома очень приличное расстояние по карте. А я в пижаме и без денег. Да еще и холод стоит собачий, без такси пока добегу, околею до самых костей. Ну и не стоит забывать о том, что на выходе какая ни какая, но охрана стоит. Вряд ли они мне помашут ручкой на прощание и пойдут пить чай. Да и моя пропажа обнаружится либо на вечернем обходе, либо на утреннем. Своим побегом я лишь усугублю ситуацию и добавлю проблем своим родителям. Что же делать тогда?

Бесцельно брожу по коридору, сосредоточенно догрызая ноготь на большом пальце правой руки. Дурацкая привычка, которая выдает высшую степень моей нервозности. Я настолько углубляюсь в мыслительный процесс, что не слышу происходящего хаоса в больнице, который обычно бывает после ужина. Медсестры готовят таблетки к вечернему приему, кому-то ставят капельницы, кого- то привезли из операционной и он отходит от наркоза, выдавая громкие стоны. Дед Саня из шестой палаты всегда матерился, когда к нему заходили делать уколы. Но сейчас я ничего из этого шума не слышала. Да и фактически ничего не видела, двигалась по привычному маршруту почти по памяти. Пока внезапно не врезаюсь в кого-то, кто недовольно толкает меня в ответ.

— Эй! Куда прешь? Глаза разуй!

— Прости… — фокусирую на говорящей девушки и в мозгу что-то щелкает. — Милана?

Лицо дочери мэра мрачнеет, она явно не довольна тем, что ее узнали.

— Ты кто? — грубо спрашивает она, скрещивая руки на своей груди.

— Я — дочь следователя, который расследует убийства. — Многозначительно произношу и наблюдаю за ее реакцией. — И в твоем доме в том числе.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Девчонка бледнеет, но разворачивается в другую сторону и начинает быстро шагать куда-то только в ей известном направлении.

— Постой, — догоняю ее и дергаю за руку на себя, — я была в тот вечер в твоей доме и видела твою подружку своими собственными глазами.

— Ага, — вырывает она свою руку из моей хватки, — и кто ж тебя пустил туда, а? Хватит молоть чушь, знаешь, сколько вас таких появилось после случившегося? Я уже задолбалась от вас отбиваться.

— А те другие, были в курсе, что у твоей подружки содрали лицо? — произношу тихо, но этого хватает, чтобы Милана застыла на месте. — И что твой ковер под кроватью полностью пропитался кровью. Его, скорее всего, уже выбросили и положили новый. А шкаф купе с тем здоровым зеркалом, наверное разобрали по твоему приказу. Да и вообще все зеркальное убрали из вашего дома, да?

— Откуда ты знаешь? — шепчет она.

— А ты думаешь, по какой причине я здесь? — смотрю по сторонам и улыбаюсь медсестре, которая сегодня будет здесь дежурить ночью. — Но разговаривать нам лучше не в коридоре. Твоя палата или моя?

— Моя, — бросает Милана и снова начинает идти по коридору, а следом за ней.

Как оказалось, она лежала в противоположном крыле больницы. Привезли с нервным срывом три дня назад, когда она перебила все зеркала в доме. Теперь прекрасное юное лицо было покрыто мелкими шрамами, некоторые из них заживут бесследно, а некоторые так и останутся тонкими белесыми полосами в качестве напоминания.

— Сама себя так или помогли?

— Издеваешься? — хмыкает Милана в ответ. — У меня уже был заключен контракт с модельной школой, стала бы я сама себя так уродовать?

— Вряд ли, — бегло осматриваю ее палату, но ничего интересного не нахожу.

Милана, как и я, намеренно ее ничем не заполняла и держала все по сумкам. Это как прямой вызов вселенной, себе и всем вокруг, что в этом месте ты задерживаться не планируешь.

— За кем оно увязалось? — Решаю не тратить время и начинаю опрос, как говорят «в лоб». — За тобой или за твоей подружкой?

— За Настей, — девушка опускает взгляд на свои трясущиеся руки, которые она сцепила в замок, но это не помогло скрыть ее нервозность. — Эта дура во всем виновата. Я ей говорила, что шляться по всем этим ведуньям, колдуньям и прочим шарлатанкам пустая трата времени. И моих денег в придачу. Что ты так на меня смотришь?

— Ты оплачивала?

— Естественно, — фыркает Милана. — У меня, как это и полагается в свите подружки либо страшненькие, чтобы не затмевали мою красоту. Либо бедные, как церковные мыши. Таким кинул подачку и они готовы идти за тобой хоть на край света. Но ладно там подбрасывать бабки на шмотки или косметику, это еще куда ни шло. А потом Настька влюбилась в какого-то мажора, добилась его расположения, он стал ее первым… ну ты понимаешь о чем я, да?

— А он?

— А он, как я ее и предупреждала, сделал с ней то же самое, что делают с использованным презервативом. — Милана закатывает глаза. — Постарался выбросить и забыть. Тогда эта дура и начала бегать по всяким бабкам да приворотами страдать. Только ж это все хрень и ничего не действовало. Мажорчик тот блохой как прыгал по бабам, так и продолжал это делать.

— Милана, ты можешь назвать точно, когда все началось?

— Да, — кивает она, — мне было скучно и я решила пойти на одну виповскую вечеринку, ну и Настя увязалась за мной. Я ж не знала, что тот мажор там тоже будет. Точнее, мне вообще фиолетово на этого типа. А вот Настя в сталкершу превратилась, инфу собирала о нем. Где он, что ест, чем увлекается. Не удивлюсь, если размер его трусов наизусть знала. Так вот пошла она у меня дома в ванную лицо подкрасить, а потом выходит такая вся довольная, светится от счастья. И говорит, что все, заключила сделку с кем-то и мажорчик скоро с ней останется. Я тогда у виска покрутила, назвала ее поехавшей и даже подробности не стала узнавать. Но, знаешь в чем прикол?

— Они действительно сошлись?

— Да, буквально через пару дней после вечеринки. Он стал заваливать ее цветами, подарками, ходить за ней словно пес. Да только Настя сначала порхавшая, как бабочка, вдруг стала на себя не похожа. Нервная, дерганная, от зеркал шарахающаяся. Начала жаловаться, что ей что-то мерещится. Что будто кто-то ее по ночам по имени зовет. И все приговаривала, что ее обманули. Что заключенный договор — ошибка. И что она не может на это пойти. Постоянно приговаривала «не могу это сделать».

— Что же она не могла сделать? — задаю вопрос не Милане, а скорее всего самой себе, пытаясь понять логику погибшей.

— Я не знаю, — голос девушки становится злее, — но, чтобы она там не натворила, исход этого дела отразился на нас двоих. Мажор ее кинул, пропал. Настя рыдала в трубку и просилась прийти. Я подумала, что от меня не убудет. Может удастся мозги ей вправить и наконец-то привести в чувство. Только вот… ничего у меня не вышло. Дура эта теперь под землей, а я здесь. И что самое страшное, она тот договор в моей ванной заключила, представляешь? Плакала на плече, ставя меня в известность, мол, что я тоже в опасности. А я ведь еще так тогда удивилась, когда на утро после вечеринки, меня наша уборщица спросила можно ли смывать какие-то ступеньки с зеркала.

— Ступеньки? — переспрашиваю Милану.

— Ну да, типа лестницы вверх и открытая настежь дверь. — Девушка вдруг всхлипывает, а потом начинает реветь. — А я ведь…я ж…понимаю, что эта дверь так и осталась открытой, раз эта сущность так спокойно может у меня появляться. И я не знаю, как закрыть ее обратно…