Самая грешная ночь

Глава 41

— Тебе не стоило беспокоиться, — Генрих встретил меня у ворот.

Он стоял там, будто знал, что я приеду.

— Мне не трудно, — улыбнулась ему, находясь в приподнятом настроении. — И я не с пустыми руками, — показала ему то, что прихватила с собой по пути сюда.

Улыбнувшись мне в ответ, той самой улыбкой, которой одаривал меня Ричард, мужчина принял из моих рук бумажный пакет.

В хижине мы вскипятили чайник и, налив себе бодрящий английский напиток, разместились друг напротив друга.

— Эмма, — произнесла я, делая глоток, обжигающего напитка. — Меня зовут Эмма.

В эту минуту между нами была непривычная лёгкость. Каждый из нас понимал, что лучше не затрагивать тем, способных омрачить нашу встречу.

И от этого было как-то спокойно.

Тишина… Потрескивающие в печи дрова и… он. Мой Ричард…

Смотрел, будто душу из меня хотел вытянуть. Своим взглядом высекал из меня искры, которые прежде был способен из меня выбить лишь Ричард.

Я поступала с собой жестоко, безрассудно, но не хотела прекращать.

На расстоянии вытянутой руки наслаждалась видом этого мужчины. Мысленно ласкала его своими руками. Меня тянуло к нему. Хотелось по-настоящему коснуться его израненного лица, но… разум предостерегал. Напоминал, что нельзя переступать эту черту, заигрываться.

— Красивое имя, — прошёлся бархатным шелестом по моему сердцу.

Вмиг помрачнел. Обхватив ладонями свою голову, тихо издавал протяжный стон.

— Ты в порядке? — заволновалась, смотря на него.

— Да, — ответил мне он, потирая виски. — Так бывает.

Генрих ненадолго задумался, погрузившись глубоко в свои мысли, а во мне зарождалась паника.

Только бы не вспомнил. Только бы не сумел этого сделать…

Боясь, что произойдет то, чего так страшилась, попыталась его отвлечь.

— Как собираешься жить дальше? — задала вопрос, желая услышать о его планах на будущее.

— Уеду, — без эмоций в голосе ответил он, поднимая на меня глаза. — Мне не нужно это состояние. Вообще ничего не нужно.

— Вот как? — удивилась его словам. — Не торопись. В прошлом ты был одержим богатством Фостеров. Всё вспомнишь и можешь потом пожалеть.

— Не пожалею. И перед своим отъездом хочу отдать все деньги Фостеров тебе.

— Ты спятил? — задохнулась я. — Мне ничего этого не нужно.

— Ты единственная, кто имеет права на эти деньги. Ты ждёшь наследника Фостеров. А мне, они ни к чему…

— Я против. Даже не желаю об это слышать, Генрих.

— Я сделаю так, как считаю нужным, Эмма. Завтра собираюсь встретиться с адвокатами. Перед отъездом оформить всё на бумаге.

— Мне это не нужно! — вновь повторила я с нажимом.

— Это для ребёнка…

На этом мне пришлось с ним попрощаться, потому как наш разговор снова выходил за рамки благоразумия и заставил меня разозлиться.

Всю ночь я размышляла над его словами. Складывалось впечатление, будто он всё решил. Причём не сиюминутно, а до того, как произошел наш с ним разговор.

Его подарок был заманчивым, и узнай моя мать о нём, ни за что не позволила бы мне отказаться. Мне же его щедрость доставит массу трудностей и недопонимания в лице моего жениха.

По этой причине, утром, едва дождавшись отъезда Джастина, я снова поехала в поместье к Генриху.

Нужно было, во что бы то ни стало его переубедить. Мне было всё равно, как он распорядиться состоянием Фостеров, но принимать его я не собиралась.

Всю дорогу обдумывала каждое своё слово. Подбирала нужные слова, но оказавшись у хижины, мысли все разом покинули мою голову.

Сделав вдох-выдох, толкнула дверь вовнутрь и потеряла дар речи.

У старого шкафа, на котором находилось зеркало, стоял мой любимый.

В точности, каким я его помнила.

В белой рубашке, черных брюках. Гладко выбрит, тщательно уложенными волосами.

Призрак спустился с небес и через отражение в зеркале смотрел прямо на меня.

Ричард…

Сердце зашлось от увиденного. Как завороженная стала приближаться к нему.

Мужчина молча обернулся и продолжал жадно смотреть на меня.

Встав на цыпочки, обхватила ладонями лицо и прижалась к его губам в поцелуе.

Потеряла всякую четкость реальности. Эмоции захлестнули, раздирали на части.

Его губы…

Горячие… пленяющие мой разум.

Плавили меня. Обжигали.

Его язык уверенно врывался вглубь, скользил по-моему. Словно вовлекал в запретный, первобытный танец.

Происходящее было на грани умопомешательства. Он стал ласкать меня как одержимый. Как изголодавшийся зверь. Руша запреты, преграды. Сжигая меня до тла…

Испугавшись его напора, резко отстранилась и отступила на шаг, возвращаясь в реальность.

— Прости… мне не следовало, — произнесла едва слышно. — Прости.

Заливаясь краской, бросилась к машине.

Что я натворила? Зачем стала целовать этого мужчину?

— Это не Ричард! — напомнила самой себе, усаживаясь за руль. — Это монстр, который убил любимого.

Как я могла это сделать? О чём только думала?

Проклиная себя, поехала обратно в город.

Нужно было отвлечь себя. Занять себя чем-то, чтобы не думать о произошедшем. То, что случилось, в голове не укладывалось.

Созвонившись с подругами, мы отправились в кино. Но по его окончанию я так и не сумела вспомнить, о чем был фильм.

Встреча с девочками не помогла. То и дело мыслями я возвращалась в ту минуту, где мы с Генрихом целовали друг друга как одержимые.

Вернувшись домой, меня озадачил звонок Мэйсона.

Не слушая никаких возражений, он сообщил, что утром следующего дня приедет, чтобы забрать меня в Массачусетс.

Мне стало дурно. Всё внутри меня клокотало в протесте. Возвращение в дом Мэйсона было последним, чего я сейчас желала.

Из головы не выходил поцелуй с Генрихом. Вкусив желаемого, уже не могла думать ни о чём другом. Хотелось большего. То, что мужчина был способен мне дать.

Наслаждение в объятиях пусть и не настоящего Ричарда, а лишь его копии.

Была уверена, Генрих желал меня. Иначе бы не стал отвечать так жадно, яростно.

Он, так же, как и я, чувствовал ко мне дикое влечение. Хотел близости.

Желание было сильнее моего разума.

— Сейчас или никогда, — прошептала себе под нос, откидывая телефон в сторону.

Уже утром здесь будет Мэйсон. Я не сумею ничего придумать, и он увезёт меня обратно к себе.

Не думая о последствиях, под покровом ночи сорвалась к Фостеру. Гнала машину как одержимая.

В голове был туман и бешеное желание испытать то, что никогда не сумею познать с Мэйсоном.

Оказавшись на пороге хижины, я, ни минуты не медля, приблизилась к сидящему у огня Генриху.

Он сидел в расслабленной позе спиной ко мне, держа в руках наполовину опустошенную бутылку дорогого бренди.

Слыша мои шаги, так и остался недвижимым, задумчивым.

Положив свои руки ему на плечи, склонилась, вдыхая запах греха, который уже не позволит свернуть обратно.

— Ты мне нужен. Сейчас, — обронила очень тихо. — Один раз, и мы больше не увидимся…

Мужчина медленно поднялся с места и повернулся ко мне. Его взгляд опустился к моей груди, а потом снова вернулись к глазам.

— Один раз, это слишком мало, — прохрипел он, прежде чем впиться в меня поцелуем.

Его губы были требовательными, горячими, с примесью алкоголя. Ласкали развязно, пробивая путь бесстыдному языку.

Руки будто позабыли про совесть. Ласкали на грани безжалостности, пробуждая во мне животную похоть. Изучал моё тело жадно, не спеша…растягивая удовольствие.

Подхватив на руки, будто ценную ношу, понес в направление постели. Уложив меня поверх пледа, продолжил свою сладкую пытку, так что сердце едва не останавливалось.

Между ног уже было влажно. Ныло, требуя мужской ласки. Этот дьявол чувствовал это. Сквозь ткань принялся ласкать моё интимное место, сознательно подталкивая к краю обрыва.

— Не спеши… — прошептала, ловя его губы своими. — Дух захватывает.

Этот мужчина был способен душу из меня вынуть своими ласками.

Я уже хотела его до ломоты в теле. Настолько бешено, что это желание порабощало разум.

Безумие чистое. Он не Ричард, а я изнывала от удовольствия.

Одно его касание, и я разлеталась на осколки.

— Сладкая, — шептал он, вводя пальцы в мое влажное лоно.

— Тебя хочу. Сейчас… — прошептала ему в губы. — Пожалуйста.

Не заставляя меня просить дважды, мужчина, заменив пальцы эрегированным естеством, наполнил меня до краёв, заставляя стонать и сотрясаясь от удовольствия.

— Ты — ангел, — шептал он, покрывая мое лицо поцелуями. — Чистое наслаждение.

Глаза наполнились слезами от стремительного оргазма. Жадно хватая ртом воздух, посмотрела в его глаза.

— Не останавливайся, — дышала ему в губы сбивчиво. — Хочу ещё… безумно.

Генрих начал двигаться во мне, а по телу, будто ток пробегал. Разряд за разрядом в миллиард вольт.

Брал меня то грубо и алчно, то нежно и трепетно. От такого контраста меня молнией прошибало. Пробивало от макушки до пяток, сводя мышцы тягучими судорогами нахлынувшего наслаждения.

— Девочка моя, — изливался в меня мужчина, вынуждая стонать в голос.

Целовал по новой, словно помечал губами. Клеймил. Пил до дна.

Его поцелуи были чистый грех. Всё происходящее было будто наваждением. Греховностью. Запретным безумием, перед которым я не могла выстоять.

Его шрам на руке как у Ричарда… как та рана, на которую лично швы накладывала. Даже сознание уже играло со мной злую шутку.

Я утопала в иллюзии. Погрязла в своём желании воскресить любимого, что зрение выдавало картинки, которые желала видеть, а не существовали в действительности.

Забыла, как дышать. Всё на свете перестало существовать, когда, коснувшись пальцем белого шрама, почувствовала его шероховатость, неровность.

Шок был ничем по сравнению с тем, что я испытала.

Мне в глаза смотрел не Генрих, а Ричард. Тот, кого я любила и оплакивала всё это время.