Самая грешная ночь

Глава 40

Подъехав к поместью, в этот раз я уже не испытывала страха и бешеного ужаса перед тем, что могу встретить Генриха. Пока он ничего не помнил, я не подвергалась угрозе. Предыдущая наша с ним встреча прошла довольно сносно. Мужчина не проявлял агрессии. Не пытался вытрясти душу или безжалостно расчленить и закопать меня где-то поблизости.

Сейчас я шла к холму, не пытаясь остаться незамеченной. Не боялась быть пойманной. Внутри было удивительное спокойствие вперемешку с глубокой тоской по любимому.

Подойдя к плите, у которой я лишилась чувств, подобрав руками тёплое пальто, медленно опустилась на колени.

Я знала, что мое нахождение в этом месте было бессмысленным и уже ничего не исправит, но это нужно было именно мне.

Произнести слова прощения. Отпустить обиду на него. Сказать вслух, что не держу в душе злобу и ненависть.

Впереди меня ожидала новая жизнь с Мэйсоном. В другом штате. Я собиралась вести тихую спокойную жизнь. Посвятить всю себя находящемуся под моим сердцем ребёнку, которого мне Господь оставил в утешение.

— Я никогда тебя не забуду… — произнесла я, касаясь пальцами ледяного камня.

Наша с ним история была короткой, но навсегда останется самой яркой… до конца моих дней.

— Люблю тебя, — сглотнув спазм, прижалась губами к плите.

Слёзы вновь заскользили по щекам, подбородку. Смотря на буквы, выбитые на черной глыбе, я находилась в каком-то забвении. Не желая покидать могилу любимого, оттягивала момент своего ухода до последнего. И только лишь непонятные звуки возле уцелевшей постройки, заставили меня вскинуть голову и подняться на ноги.

У хижины раздавались громкие хлопки и удары. Не думая ни о чём, пошла на звук, желая увидеть, что там происходит.

Едва добралась до источника грохота, остановилась как вкопанная.

Генрих, обнажённый по пояс, с дикой яростью колол дрова, откидывая их в сторону.

Стоял лёгкий мороз, но его тело лоснилось от пота. На спине и руках в некоторых местах были видны шрамы от ожогов, но он был привлекательным, что у меня захватило дух. Дрожь пробежала вдоль позвоночника. Резко обдало жаром, а сердце будто перестало биться. Не могла разлепить губы, чтобы хотя бы поздороваться. Подать знак о своём присутствии. Но он, словно почувствовав меня, повернулся, и я встретилась с его пробирающим до костей взглядом чёрных, бездонных глаз.

— Ты снова здесь? — спросил меня, поднимая с покрытой инеем земли свою куртку.

— Не хотела мешать, — виновато опустив голову, ответила ему.

Стало не по себе от собственной реакции на его тело. Прикусив губу, стала смотреть вдаль, чтобы выровнять сбитое дыхание.

— Сегодня прохладно. Можешь пойти погреться в хижине, — откинув топор в сторону, направился к двери. — Идём.

Не прогнал. Напротив, отнёсся ко мне с неожиданной заботой. Учтивостью.

Что с ним не так? Как потеря памяти могла настолько изменить человека?

Медленно побрела следом за ним, чувствуя, что пальцы стали неметь и слегка покалывать.

Войдя внутрь, присела у огня, протянув руки к пламени.

— У меня нет того, что бы можно было предложить к чаю, — подойдя ко мне, мужчина протянул кружку.

— Не стоит, — приняла её из его рук и сделала маленький глоток. — Спасибо.

— Ты живёшь поблизости? — спросил он меня.

— Нет, — усмехнулась тому, что снова проделала этот не близкий путь и нахожусь здесь, в этом жутком месте. Рядом с тем, который принёс мне много боли.

— Далеко.

— Видимо, тебя сюда тянет, — ровным голосом произнес он, без доли сарказма.

— Так и есть, — кивнула ему. — Я скоро покину этот город, и если позволишь, мне бы хотелось приходить сюда какое-то время. На могилу.

— Не стану препятствовать, — ответил мне, делая глоток из своей дымящейся кружки.

Получив его согласие, на душе даже стало немного легче.

Знать, что он не станет противиться моему появлению здесь, оказывается, для меня было важно.

— Ты беременна? — смотря вместе со мной на огонь, неожиданно спросил он.

— Да, — ответила тут же, понимая, что не имело смысла отрицать очевидное.

— Отец кто-то из моих братьев, — не спрашивая, а скорее утверждая, сказал он, поворачивая ко мне голову.

— Ричард, — выдохнула имя любимого. — Он не знал. Да и я сама узнала спустя какое-то время.

Генрих нахмурился и молча кивнул, замечая в моих глазах слёзы.

— Я сожалею, — прохрипел он, через какое-то время. — Поверь, это правда.

— Я не верю… — всхлипнула, смотря в его глаза. — Ты не тот, кто способен на подобные чувства. Ненавижу тебя…

Внезапно послышался глухой щёлчок и осколки кружки, находящиеся в мужской руке, посыпались на пол, а жидкость распеклась по полу.

— Не плачь. Я с тобой искренен, — не замечая выступившую из своей ладони кровь, произнёс он.

— Не могу… Я никогда не смогу тебе верить, — сдавленно прорыдала я.

Реакция на кровь заставила меня подняться со своего места, но тут же внезапно замереть на месте, так и не оказав ему помощь.

— Когда ты всё вспомнишь, то станешь другим…

Накинув на себя пальто, поспешила на улицу. Не могла продолжать наш разговор, который причинял невыносимую боль, вскрывал едва затянувшиеся раны. Убежала от Генриха прочь, желая прекратить эту пытку. Временно взять тайм аут, прежде чем снова вернуться.

— Снова вчера провела весь день с подругами? — поинтересовался брат за нашим совместным завтраком.

Так уж у нас сложилось, что брат появлялся в квартире отца только лишь к завтраку и прежде, чем поехать на работу, проводил со мной какое-то время, а потом я была предоставлена самой себе.

— Да, — натянув на себя беспечную улыбку, ответила ему. — Они помогают мне с подготовкой к свадьбе.

Посмотрев на время, отметила, что брат сегодня был позже обычного, а значит, очень скоро отправится в адвокатскую контору к отцу, и я смогу поехать в поместье.

— Мэйсон звонил. Беспокоился, — снова напомнил мне он, заставляя чувствовать угрызения совести.

Нужно было перезвонить ему, а я всё оттягивала наш разговор.

— Позвоню. Всё хорошо, — отпив чай из чашки старого маминого сервиза, сказала ему. — Как родители?

— Если ты интересуешься матерью, то она ведёт себя, будто бы тебя и не было, — хмыкнул он. — На твоей свадьбе вряд ли появится.

Даже не мечтала об этом. Вчера, когда я решилась ей позвонить, выслушала от неё много нелицеприятных слов.

Для неё я была позором для всей нашей семьи. Гулящей девкой, которая, едва покинула Фостеров, кинулась в объятья Мэйсона. Не исключала, что если бы я выскочила замуж за Дэвида, то стала бы её любимицей.

Деньги… деньги… деньги…

Только они имели весомость для неё.

От этой мысли становилось горько. Одно утешало, что у мистера Свон была своя позиция на этот счёт.

— Отец обещал заглянуть вечером и проведать тебя, — подбадривал меня брат.

— Он рад тому, что ты выходишь замуж за этого парня. И я рад, что ты справилась со всем этим. Ты сильная.

— Да, — кивнула ему, не желая и дальше развивать эту тему

Какой толк показывать то, что я до сих пор не в порядке. Что втайне от него, вместо встреч с подругами стремглав бегу в поместье Фостеров.

Вчера я ездила туда под влиянием того, что оставила человека в беде. Рана Генриха мне показалась глубокой, и ему явно требовалась медицинская помощь. Заскочив в аптеку, и купив всё необходимое, я отправилась к нему. Мы совсем не общались. Лишь перекинулись парой фраз, намеренно стараясь не затрагивать темы, которые были неприятны нам обоим.

Сделав ему перевязку, я так же молча удалилась прочь, пообещав себе, что это было последнее моё появление в этом поместье.

Но сегодня. Меня вновь тянуло туда обратно. Это было сложно объяснить. Казалось, что у меня помутился разум. Находясь с этим, совсем чужим для меня мужчиной, я представляла Ричарда. В этот момент мне становилось легче.

Заставив себя поговорить с женихом и попросив у него ещё несколько дней, я рванула по привычному за эти дни для меня маршруту.

На пассажирском сиденье лежали ароматные булочки с корицей. Посмотрев на них, улыбнулась.

— Я ненормальная. С катушек слетела… — улыбнувшись, приговаривала, стараясь внимательно следить за дорогой.

Сегодня я собиралась пить чай с самим дьяволом, но представлять при этом Ричарда. Это ли не сумасшествие?

Не хотелось анализировать своё состоянии. Не думать о том, что делаю.

Мне представилась возможность побыть несколько минут счастливой, и я не хотела её лишаться.