Цена Предательства

Глава 44

- Ника, пожалуйста, выйди… не вынуждай меня ломать дверь!

Не знаю сколько времени я сижу в ванной. Полчаса? Час? Два?

Мне как-то всё равно.

Сижу на полу, на коврике с длинным ворсом – когда-то захотелось купить сюда именно такой, нежно золотистого цвета. Вообще всё в этой нашей личной ванной в пудрово-золотых тонах. Я сама всё подбирала, спорила с профессиональным дизайнером, доказывая, что моё видение лучше, чем его. Разглядываю стены – идеально подобранную плитку, которые мы так долго искали. Необычные смесители, раковина, стоящая на мраморной столешнице.

Всё в этой квартире сделано было нами с такой любовью! Да, что-то потом менялось, покупались какие-то новые вещи, мебель, картины, фоторамки. Я всё старалась вписать в интерьер, задуманный изначально. Боже, мы ведь тут прожили всего четыре года! Так мало! А кажется… мне уже кажется, что я тут так давно!

И вместе с Кириллом мы уже давно, словно целая жизнь прошла уже вместе, а не каких-то пять лет.

Время, казалось, замерло, а ведь оно летит…

- Ника, пожалуйста.

Мне нужно сказать ему, чтобы он ушёл. Но я боюсь отвечать. Не хочу. Не хочу вступать в диалог.

- Ника… Прости меня, пожалуйста! Я облажался, я…

Господи, пусть он просто уйдет!

Закрываю глаза. Слышу, что мой муж что-то бормочет за дверью, говорит, говорит, говорит… И я засыпают под глухой звук его голоса.

Просыпаюсь, и не могу понять – где я?

И снова не понимаю, который час? Ночь еще? Или уже утро?

Как же хорошо, что я оставила Костика у мамы!

Умываюсь, совершаю утренние процедуры, осторожно открываю дверь.

На часах восемь… Утро.

В спальне Кирилла нет. Но я слышу, что в кухне льется вода.

Выхожу.

- Доброе утро, - он невыспавшийся, волосы всклокочены, глаза красные. – Что, даже поздороваться со мной влом?

- Доброе утро, Кирилл.

- С хрена ли оно доброе?

- Ты сам сказал.

- Ясно. То есть иногда ты можешь повторить то, что я сказал, да?

- Кирилл…

- Ник, я понял, что ты будешь настаивать на разводе, да?

Я не знаю, когда и почему он это понял, но он прав и я киваю. После его вчерашних откровений мне рядом с ним душно и неуютно. Словно в него вселился кто-то другой. Чужой. Незнакомый. Неприятный.

- Боже, Ник… ну почему ты не можешь быть как все бабы, а?

Что? Это что он имеет в виду? Смотрю, реально не узнавая мужа.

- Почему тебе надо было в это лезть, а? Ну, увидела фото, сделала бы вид, что не видела? Что бы изменилось? Когда ты не знала о Даше, разве ты чувствовала, что что-то не так? Разве я изменился? Я же был такой же! И любил тебя так же, даже сильнее!

Я всё еще с трудом понимаю, что он говорит.

- Дались тебе эти фото! Надо было начинать всё это, а? Что ты молчишь?

- Я… внимательно слушаю.

- Слушает она! Чёрт!

Кирилл со всей дури лупит в стену. Мне страшно. Раньше я думала, что он не посмеет меня ударить, а теперь…

- Ты знаешь, что изменяют все? Да! Все! Абсолютно! Если вы бабы считаете иначе, у меня для вас плохие новости! Мы, парни, мужики, друзья мои, знакомые, мы обсуждаем между собой, и я знаю – у всех, у всех кто-то есть или был! Понимаешь? Мужику это надо иногда!

- Что? – не могу удержаться и не спросить.

- В грязи вываляться, поняла? Ты, вся такая идеальная! Красивая, умная, чистая, секси, ты во всем – круче всех! Понимаешь? Я рядом с тобой задыхаюсь! Боюсь, твою ж… постоянно боюсь, что я не соответствую тебе, ясно? Всё время это гребанное напряжение! Быть еще сильнее, еще лучше, чтобы Ник-Ник могла гордиться! Чтобы заслужить её одобрение! И не дай Бог она посмотрит вот так, - он кривит губы, типа меня копирует, а я пребываю в шоке от этого дикого, откровенного монолога! – Презрительно губку выкатит. Всё, трындец! Это значит – ты облажался, парень! Все! Финиш! Твоя баба тебя опустила! Она легко может взять и свалить.

Он отворачивается, хватает стакан, наливает воду, пьет жадно. Он же… не с похмелья? Или что-то принял, пока я спала в ванной?

- Ты… ты в своем уме, Кирилл?

- Всё, хватит, Ник… я в кои-то веки, впервые решил сказать то, что думаю…

- То есть всё остальное время ты врал?

- Не врал! Не врал! Просто… Просто не мог сказать. Чёрт. Не знаю, запутался я… Я… ни хрена не понимаю уже. Да, облажался я, да, трахнул эту… Дашу. Но… не я один виноват, слышишь? Не только я!

- Ты сейчас меня обвиняешь в том, что ты мне изменил?

- Я не обвиняю! Я хочу объяснить! Да сядь ты! Сядь, пожалуйста. Выслушай.

Он хватает меня за плечи, я просто не успеваю вывернуться, плюхаюсь на стул.

- Ник, я просто хочу, чтобы ты послушала. У всех бывают кризисы. Понимаешь?

Он присаживается передо мной, в глаза заглядывает. Я вижу, как его трясёт. Он реально очень эмоционально переполнен тем, что хочет на меня вывалить. Хорошо, я готова слушать.

- Я не хотел делать тебе больно, Ник. Правда. Просто… подошёл к какой-то черте. Опять же, пойми! Все через это проходят! Изменяют все! Назови мне любого из нашего окружения.

- Мой отец?

- Ох, Ника, ну… я не знаю, может и он по молодости…

- Заткнись!

Кирилл встает, отходит к плите.

- Ах, да, простите! Непорочное семейство Сергеевых! Конечно, у вас всё не как у людей.

- Наоборот, Кир, у нас как раз…

- Хватит, ладно. Вы особенные. Да. Любой другой пример. Леха Щербаков, примерный семьянин, трое детей, любит жену, меняет третью тёлку. Боря Макаров, постоянная любовница, подружка его жены, Серега Зайцев…

- Хватит, Кир… мне не интересно…

- Не интересно тебе, да? Не интересно? Жена Макарова всё знает! И Серегина тоже в курсе! И молчат! Живут и счастливы!

- Неужели?

У меня нет слов. Просто… руки опускаются. То есть вот так, да? Если все вокруг изменяют, значит и ему можно? Если все жены молчат в тряпочку, то и я должна?

- Ник, слушай, давай по чесноку! Ну чего хорошего ты добилась вот этим своим…

- Чем?

- Праведным гневом, блин! Ну, узнала ты, ну… Почему нельзя было просто смолчать? Замять? Ты… могла себя как-то по-женски повести? Не знаю… Накрасится, бельё новое купить, устроить мне секси вечер, сделать так, чтобы я и забыл на хрен про всё! Ты же можешь это? Я… да я тебя готов в любое время суток! С тобой любовью заниматься – это же кайф, меня прёт от тебя, слышишь?

- Видимо недостаточно…

Я как робот, кидаю реплики натужно, в горле ком. По-прежнему всё это кажется мне не реальным. Какой-то цирк. Фарс.

А Кирилл продолжает, «на серьёзных щах», как сейчас говорят…

- Ник, ну правда, поступила бы мудрее, чёрт… Да и я дурак, надо было не оправдываться тогда, с этими фото, а оскорбиться. Тогда бы ты поверила, что ничего нет.

Он ходит по кухне, взад-вперед, туда-сюда, как маятник. У меня внутри всё скручивается в пружину, затягивается.

- Кирилл, зачем ты сейчас всё это говоришь?

- Зачем? А ты не понимаешь? – он смотрит удивленно, словно это не он тут сейчас несёт чушь, а я! – Ник, я просто не знаю уже… Может нам к психологу сходить? Мне тут Боря посоветовал…

- Кирилл, к какому психологу, ты о чем?

- О том, что я хочу сохранить семью! Я тебя люблю! Да, я совершил ошибку, но с кем не бывает? Ник? И что тебе важнее? Наша семья? Наш сын, которого ты без отца оставишь? Или твоя гордость дурацкая?

- Гордость? То есть ты думаешь, что я развода хочу потому, что гордая сильно?

- А разве нет? – и снова его искреннее недоумение меня убивает. – Ты о себе думаешь, Ник! Только о себе! Подумай о нас! Обо мне, о Костике! О моих родителях, о своих, в конец концов! Ты думаешь только о себе! Тебе, видите ли, сделали больно! Поэтому надо разрушишь жизнь всех!

- Кирилл… ты себя сам хоть слышишь? Что ты говоришь? Ты скоро скажешь, что только я и виновата в том, что ты мне изменил!

- Да! Ты виновата! Ты тоже виновата! И я уже объяснил почему…

Капец. Нет, просто капец… у меня нет слов!

Я опускаю голову на руки и неожиданно начинаю ржать. Да, это просто истерика, но до чего же мне сейчас смешно! Мне изменили, и я виновата! Я такая гордая, хочу всем жизнь испортить из-за того, что мой муж просто с удовольствием потрахался! Какая же я гадина! Негодяйка! Эгоистка! А Кирюха и правда, в белом пальто, как Шах и сказал…

- Ника, хватит, ты… выпей воды, может валерьянки? Или что там? Пустырник? Успокойся. Всё. Всё будет нормально. Ни к какой Даше я не уйду. На хрен она мне не сдалась. Я с ней разберусь сам, не волнуйся. К психологу сходим. На курорт мотанем, у меня есть бабки в заначке, хватит на хороший тур, даже на Мальдивы. Или Эмираты – тоже круто. Сейчас там, как раз самое начало сезона, еще нет пекла адского. Все хорошо будет, Ник.

- Уйди, Кирилл, уйди! Убери от меня руки! Просто убери руки! Уйди…

- Нормально, это нормально, я понимаю. Пройдёт. Всё, слышишь? Я тебя люблю. Хочу быть с тобой. Всё. Ну, совершил ошибку тупую, больше не буду. Ничего у этих баб нет такого, чего бы у тебя не было. Даже наоборот. Ты меня знаешь, я тебя знаю. Всё у нас круто. Всё…

Мне хочется его убить. Вот в этот самый момент я думаю, если я ударю его сковородкой по голове, и он ласты склеит, есть ли шанс, что меня оправдают? Состояние аффекта же? Или нет? Да я бы и отсидела. Костика жалко. Да и не стоит этот придурок того, чтобы руки марать.

- Уйди, Кирилл.

- Иду, иду уже, все. Позавтракаю в офисе. И ты… слушай, ну… давай, подумай хорошо. Позвони этой своей Анюте, она баба не глупая. Скажи ей то, что я тебе сказал, уверен, она будет за меня. Анюта молодец, уважаю. Всё, побежал одеваться. Вечером приду как обычно, если хочешь – Костика сам заберу? Все нормально будет, Ник. Всё…

Он уходит, а я всё еще продолжаю смеяться.

Господи, какой же треш!

Что бывает у человека в голове? Вот так живёшь с ним и не знаешь…

Сижу на кухне долго. Кирилл подходит одетый в костюм, застегивая часы чмокает меня в макушку. Как ни в чём не бывало.

Уходит. Дверь закрывает тихо. А мне кажется это в очередной раз захлопнулась крышка гроба.

И что мне теперь делать?

Он реально считает, что я могу вот так вот всё переварить и забыть? Почему нет? Все же так делают?

Увы, я не все…

Хотя, может это и правильно? Может он прав насчет эгоизма? Ну, подумаешь, изменил? Разве из-за этого стоит ломать жизнь себе, ребёнку?

Может и правда засунуть гордость подальше? Сохранить семью, дальше наслаждаться его любовью, счастьем?

Я еще забыла, что беременна, и этот новый малыш тоже заслуживает и полную семью, и отца.

Получается, я, эгоистка, лишаю своих детей нормальной семьи?

Да, в чем-то он прав. И от этого хочется выть от бессилия.

И надо принять решение, от которого зависит не только моя жизнь.

И почему же так больно?