Лестница: стать героиней реалити, чтобы почувствовать жизнь

Глава 8. Испанские страсти

Будильник Вахтанга разбудил нас в семь утра. От неудобной кровати ломило тело, а при движениях в мышцах чувствовалась боль — следствие вчерашнего насыщенного дня.

— Такое ощущение, что по мне проехал танк. А потом он сдал назад и проехал еще раз, — описал общее состояние Палыч, когда мы собирались в обратный путь.

Вахтанг ушел в поисках еды, и пока ребята проверяли исправность оборудования, я вышла в коридор. На одной из стен я обнаружила большое старинное зеркало. В его отражении я не узнала себя: уставшее лицо, под глазами темные круги, волосы кое-как закручены в шишку. Неужели я так выгляжу на видео? В то же время я заметила, что потеряла несколько килограммов и штаны уже не так плотно сидели на бедрах.

— Хоть какая-то радость, — сказала я себе и достала телефон из кармана.

«Мне нужна косметика», — написала я в сообщении и отправила на адрес, с которого мне приходили уведомления.

Вернулся Вахтанг.

— Нашел несколько бутербродов и воду, все еще спят, но нам пора возвращаться. Через три часа мы должны быть у храма, — сказал он.

Быстро перекусив, мы вышли из метеостанции и подошли к леднику. Утренний туман возвышался над его поверхностью, и казалось, что он не имеет конца. Мы надели кошки и снова ступили на ледяную поверхность.

— Не верится, что вчера я смогла его пройти, — сказала я, пытаясь прогнать появившийся страх.

— Сегодня мы пересечем небольшой участок ледника, чтобы выйти на ту тропу. — Вахтанг указал рукой на противоположную сторону. — По ней мы обойдем остальную часть ледника и направимся к храму.

Мы шли по ледяной поверхности сквозь туман, и все происходящее казалось мне нереальным, будто я попала в чей-то странный сон. Воображение рисовало устрашающие картины: как лед проваливается и мы тонем, или как из тумана появляются кровожадные чудовища.

Я сразу вспомнила случай из детства, когда мы семьей ездили на машине к родственникам в Самару. Путь был не близким, и родители приняли решение отдохнуть и переночевать в лесу рядом с кукурузным полем. Мне было тогда пять лет. Я проснулась на рассвете и выбралась из машины. Стоял туман, который пеленой накрывал кукурузное поле, лишь верхушки высоких растений возвышались над ним. Вдруг под ногами я увидела маленького ежика, который прибежал к нам в поисках еды. Он испугался меня и побежал в кукурузную рощу. Любопытство заставило меня двинуться за ним по узкой тропе. Туман нагонял на меня страх, и казалось, что кто-нибудь нападет или схватит меня за ногу, пока я пробиралась сквозь высокие стебли. Словно Алиса за белым кроликом, я двигалась все дальше, в самую глубь кукурузного поля. Вдруг я услышала зловещий грохот, остановилась и раздвинула в стороны колосья кукурузы. Прямо на меня из тумана надвигалось огромное железное чудовище. Им оказался кукурузный комбайн, собиравший початки рано утром. Я закричала, закрыла глаза руками и почувствовала, как кто-то с силой схватил меня и потащил в сторону. Это был отец. Дребезжа, комбайн проехал в двух шагах от нас. Я никогда не забуду тот день. С тех пор я боюсь тумана, в нем можно повстречать все что угодно.

Первые лучи солнца выглядывали из-за гор, когда мы оказались у храма. Мы замерли в оцепенении, над старин- ным храмом, будто ангел, возвышалось одинокое прозрачное облако. Вокруг все просыпалось и приобретало яркие краски. Вдалеке появилось стадо овец, мальчик лет двена- дцати подгонял их длинным прутиком. В нескольких метрах от нас пожилой мужчина в серой кепке свистнул пастуху, тот приветливо помахал и протяжно просвистел в ответ. Старик присел на низкий раскладной стул и принялся интенсивно наносить крупные мазки на холст. Я не удержалась и подошла к нему.

— Я не видела ничего прекраснее, — сказала я, рассматривая рождающийся под кистью художника храм. — Я тоже люблю рисовать.

— Каждый мой день начинается с этой картины, уже на протяжении многих лет. Ее хорошо берут туристы, — ответил старик. — Для меня это скорее заработок, чем искусство. Хотите попробовать?

Старик протянул мне кисточку с палитрой. Я взяла в руки старые инструменты и сделала первый мазок. Как давно я этого не делала? Краем глаза я заметила, как Палыч снимает меня на камеру, и поправила выбившиеся из прически кудри. С утренним горным ветром вдохновение пришло ко мне, и я уже не могла оторваться от работы. Руки наносили все новые мазки, и я, как дирижер, играла свою симфонию. Через полчаса картина была готова.

— Девочка моя, это великолепно. Где ты научилась так рисовать? –спросил старик. — За такую картину заплатят в два раза больше. Как я могу тебя отблагодарить?

— Вы уже это сделали, протянув мне кисть, — сказала я, стирая краску с рук. — Это лучшая из картин, которые я когда-либо рисовала.

Я вернулась обратно к ребятам. По узкой тропе мы спустились к подножью горы. Три старых джипа стояли на широкой дороге, ведущей обратно в поселок. За рулем одного из них я узнала Георгия. Мужчина вышел из машины и начал махать нам руками.

— Скорее, мы опаздываем! — прокричал он. — Вахтанг, вы там овец пасли? Я уже целый час вас жду.

Мы сели в джип и помчались по извилистой горной дороге, поднимая за собой клубы пыли. Часы показывали полдень, когда мы подъехали к аэропорту Тбилиси. Через десять минут я уже стояла в холле, ожидая, когда Настя и Палыч пройдут досмотр. «Лучше гор бывают только горы», — знакомый и родной голос током прошел через мое тело. Обернувшись, я увидела улыбающегося Степана. Его кудрявые волосы выцвели на солнце и стали светлее. Серые глаза на загорелой коже казались еще красивее. От удивления и восторга я открыла рот. В этот момент к нам подошли операторы. Степа кивнул им, подошел ко мне и обнял.

— Ну как ты? — спросил он.

— Уже лучше, — ответила я, краем глаза заметив, как Настя и Палыч переглянулись.

— Ребята, у меня пренеприятное известие: вы опоздаете на рейс, уже три раза объявляли ваши фамилии по громкой связи. — Степан забрал мой рюкзак и, взяв меня за руку, потянул в сторону международного терминала. — Быстро за мной, я знаю, где выход к платформе.

Мы бежали что было сил, огибая встречных пассажиров с чемоданами. Сотрудница аэропорта уже достала табличку об окончании регистрации на рейс, когда увидела нас. Я протянула ей паспорт и повернулась к Степану.

— Скажи, чего ты больше всего хочешь? — вдруг спросил он.

— Чтобы наступил зимний вечер, вокруг никого, хлопья снега падали вниз, и только одинокий фонарь освещал улицу. И в этот чудесный миг кто-то поцеловал бы меня, — сказала я и почувствовала, как к щекам приливает кровь.

Степан растерянно смотрел на меня, женщина вернула мне документы и пригласила пройти к выходу.

— А чего хочешь ты? — спросила я, но он пожал плечами.

Настя и Палыч подошли к нам. Я взяла рюкзак, и мы направилась к выходу.

— Снег! — Я услышала голос Степан и обернулась. — Я хочу, чтобы пошел снег.

Дверь за нами закрылась, и я почувствовала, как тепло разливается по моему телу. В состоянии эйфории я добралась до моего посадочного места, и казалось, ничто не способно вернуть меня к жизни, как раздался приветственный голос капитана.

— Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на борту самолета, следующего рейсом до Мадрида с часовой пересадкой в Стамбуле, — вещал приятный мужской голос на английском языке.

— Испания? Я не верю своим ушам! — повернулась я к сидящей рядом Насте.

— Мы узнали о месте назначения еще на регистрационном табло, но тебе было не до этого, — с усмешкой сказал она. — На твоем месте я проверила бы рюкзак. Один внимательный человек заметил, как Степан его подменил.

Действительно, мой рюкзак выглядел чище и новее, и как я не заметила сразу? Внутри я обнаружила длинное зеленое платье из легкого шелка, открытые туфли на устойчивом каблуке, тонкие позолоченные браслеты и серьги в форме колец, а еще маленькую сумочку с дорогой косметикой, средства гигиены, купальник и легкий спортивный костюм.

— Косметика и платье, я спасена! — обрадовалась я. — Будет чем занять себя в полете.

— Я не хочу навязывать тебе своего мнения, — сказала Настя, — тем более что Женя ненавидит, когда я лезу в чужую жизнь. Но я считаю нужным предупредить. Зная Степу уже два года, я не запомнила ни одной его девушки, потому что они всегда были разными. Между собой мы даже делали ставки, кого на этот раз он приведет — блондинку, брюнетку или рыженькую. Серьезные отношения — это не про него. Ты мне не безразлична, и я боюсь, что ты снова обожжешься, — подытожила она, положив руку на мое плечо.

С ее прикосновением тепло, бывшее в моем теле, свернулось в маленький черствый комок, который полетел прямиком в ненавистных бабочек, а потом, словно нож, подобрался к горлу.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, как я могла забыть эту простую истину, — подумала я, пытаясь скрыть свое расстройство, но слезы предательски наворачивались на глазах.

Перед посадкой я переоделась в уборной: надела новое платье, нанесла на ресницы тушь, на веки тени песочного цвета, скулы подчеркнула румянами, отчего лицо стало ярче и выразительнее. Остался последний штрих. Я распустила кудрявые волосы, собрав передние пряди по бокам блестящими заколками, которые нашла в косметичке.

— Тебя не узнать! — восхищенно воскликнул Палыч, фотографируя меня.

— А где же твои туфельки, Золушка? — смеясь, спросила Настя, указывая на кроссовки, торчащие из-под подола платья.

— От вас, Шерлок, ничего не скроешь, — сказала я, опускаясь в кресло.

— Не надо лести, это всего лишь моя работа. Героя отравили, убийца — садовник, — произнесла она голосом Шерлока Холмса, развеселив всех.

Самолет приземлился в солнечном Мадриде в двенадцать часов дня по местному времени.

— Удивительно, мы все-таки успеем пообедать сегодня. В детстве мечтал о машине времени. Оказывается, можно просто купить самолет и менять часовые пояса, — сказал Палыч, снимая толстовку. — Ну и жара!

Мне было комфортно в новом наряде, и даже новые туфли не натирали ноги. Я достала телефон и увидела сообщение: «Добро пожаловать в Испанию! Это место, где в сочетании музыки и пьянящего горного воздуха зародились любовь и страсть. Вам нужно добраться до железнодорожного вокзала Аточа, оттуда на скоростном поезде доехать до Севильи. Удачи!»

— Нужно было остаться в кроссовках, — сказала я. — Нам предстоит самостоятельно добираться до другого города. Кто-нибудь знает испанский?

— Я знаю, — раздался мужской голос за нашими спинами.

Обернувшись, я не поверила глазам: передо мной стоял тот самый парень из питерского кафе, который повлиял на мое решение участвовать в проекте.

— С ума сойти! Что ты здесь делаешь? — воскликнула я.

— Потом объясню, — с улыбкой ответил он и обратился к операторам. — Я приехал помочь вам настроить оборудование, мне сказали, что у вас возникли проблемы с установкой новых программ.

— Вы Кирилл? Какое счастье, что вы так быстро приехали! — обрадовалась Настя.

При дневном свете Кирилл оказался намного симпатичнее. Высокий брюнет с зелеными глазами, он был одет в мятного цвета футболку, подчеркивающую его спортивное телосложение. Меня притягивала его энергетика, как будто он имел потайной магнит в своей груди.