Темное просвещение. Американские консерваторы против Империи и Собора

Правые девушки: как феминистки на Западе стали поддерживать ультраправых

Американская суфражистка и активистка движения за трезвость Фрэнсис Уиллард, выступая за законодательный запрет алкоголя, в своих речах часто обращала особое внимание на то, что спиртные напитки якобы увеличивают число преступлений небелых мужчин в отношении белых женщин. Британская суфражистка Нора Элам разделяла и продвигала фашистскую идеологию. Американская активистка за доступную контрацепцию Маргарет Сэнгер, благодаря которой существует организация Planned Parenthood, симпатизировала евгеническим идеям. Американская писательница и феминистка Бетти Фридан выступала против активной и открытой вовлечённости лесбиянок в феминистское движение, потому что считала, что ассоциация с ними могла навредить репутации феминизма. Российская феминистка и писательница Мария Арбатова заявляла об опасности «нелегальных» мигрантов и поясняла, что, пока вопрос с миграцией не будет решён, «мы не будем безопасно ходить по нашему городу».

Феминизм никогда не был полностью свободен от дискриминационных риторик: расистской, трансфобной и гомофобной, классистской и мизогинной. По просьбе Wonderzine гендерная исследовательница Катерина Денисова рассказывает о природе альтрайт-феминизма, его видах и причинах поддержки женщинами правых и ультраправых политиков.

В своей книге «Right Wing Women» радикальная феминистка Андреа Дворкин анализирует, что мотивирует женщин поддерживать правых политиков. Она опровергла популярное мнение, что женщины биологически более склонны к консерватизму в силу потенциального материнского статуса, — и заявила, что причины предполагаемого женского «консерватизма» скорее социальны. По мнению Дворкин, правые политики и партии умело играют на страхах и уязвимостях женщин, обещая им защиту от насилия, поддержку семьи и материнства и предлагая чёткий свод правил, следование которым якобы обеспечит женщинам привилегированный статус и обезопасит их от различных угроз.

Действительно, многие европейские правые политики используют «заботу» о правах и свободах женщин как политический приём, позволяющий продвигать дискриминационные законопроекты и инициативы. Например, лидерка немецкой правой партии «Альтернатива для Германии» с 2015 по 2017 год Фрауке Петри не раз говорила об опасности «исламизации» Германии в контексте прав женщин: «Германия была страной без исламского террора и растущей преступности, страной, где невозможно было представить, чтобы женщин массово насиловали». Схожим образом программа лидерки французской националистической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен включала в себя предложения не только добиться равной оплаты труда для мужчин и женщин, но и «защитить права женщин от исламизма». В этой же программе Ле Пен предложила радикально снизить количество прибывающих во Францию мигрантов и усложнить процедуру получения французского гражданства.

Связка борьбы с исламом и миграцией и феминистской риторики подтолкнула исследовательницу Сару Фэррис ввести термин «фемонационализм», обозначающий ассоциацию между националистическими идеологиями и некоторыми феминистскими идеями. По её мнению, именно эта ассоциация, а также периодическая апелляция к правам ЛГБТК-людей отличает новых националистов от их предшественников. В 2007 году гендерная исследовательница Джасбир Пуар предложила к использованию схожий термин «гомонационализм», описывающий эксплуатацию антигомофобной, поддерживающей ЛГБТК-людей риторики националистическими политиками.

Представление о мусульманских и других незападных культурах как автоматически более патриархальных деколониальные феминистки разоблачают как ложное. Однако некоторые феминистки продолжают поддерживать государственную борьбу с «исламизацией» (например, выступая за запреты хиджабов в публичных местах), мотивируя это заботой об «угнетённых» мусульманках, которым нужна защита более «прогрессивных» западных феминисток. Подобное отношение к небелым людям получило название «комплекс белого спасителя», а феминизм, не учитывающий специфические опыты небелых женщин, называют «белым феминизмом».

Риторика «белого спасителя» прослеживается и в русскоязычных феминистских националистических сообществах. Одна из основательниц сообщества «Right Girls» сказала в интервью: «Я согласна с тем, что феминизм там [на Кавказе] абсолютно необходим, и могу точно сказать, что изменение положения женщин на Кавказе будет первейшим индикатором того, что русские плотно контролируют этот регион. <…> В русских интересах — смирить гордыню местных джигитов и привести их к порядку. Но это же и в интересах кавказских женщин». По мнению создательниц сообщества, национализм и сексизм — противоречащие друг другу мировоззрения, потому что для истинного националиста нация является высшим сувереном, соответственно, он не может дискриминировать её половину. Национализм, с точки зрения участниц «Right Girls», не только антисексистский, но и «феминистичный по своей природе», потому что противопоставляет себя «крайне мизогинным сообществам», которые «закутывают женщин в хиджаб».

Среди целей национал-феминистского сообщества — полноценная интеграция женщин в национальное сообщество, пересмотр миграционной политики, борьба с исламизмом, проституцией и «дегенеративными проявлениями в культуре», а также женская военная подготовка. Бороться с проституцией одна из создательниц сообщества предлагает с помощью шведской модели криминализации клиента, которую считает вполне соответствующей националистическим ценностям. Называя проституцию «позором для нации», она утверждает, что ни одно истинно национальное государство не позволит проституировать «своих» женщин. Действительно, шведская модель оставляет лазейки для ассоциаций с национализмом, предоставляя социальные гарантии и поддержку только гражданкам Швеции, одновременно с этим депортируя и лишая помощи мигранток, даже если они пострадали от секс-трафикинга.

Отдельного внимания заслуживает набирающее популярность трансэксклюзивное направление радикального феминизма, которое исключает трансженщин из феминистского дискурса и пропагандирует трансфобию, заявляя об опасности трансженщин в женских пространствах и поддерживая законодательные инициативы против трансгендерных людей. «Right Girls» также борются с «трансгендерной идеологией», которая «навязывается» детям и «калечит» их. Как указано в FAQ сообщества, существует только два «биологических» пола и два гендера, причём феминизм должен стремиться уничтожить гендер и опираться только на «биологический» пол. В этом смысле создательницы движения чувствуют свое родство с TERF и даже утверждают, что эту аббревиатуру можно расшифровывать не только как trans-exclusionary radical feminist (трансэксклюзивная радикальная феминистка), но и как trans-exclusionary right feminist (трансэксклюзивная правая феминистка).

Эссенциалистские представления о поле — то, что объединяет TERF и правые популистские идеологии. Если трансэксклюзивные феминистки выступают против «гендерной теории», под которой, как правило, понимают теорию перформативности гендера, то правые популисты атакуют «гендерную идеологию» — чрезвычайно широкий и чётко не определённый термин, который зачастую покрывает всё, что связано с феминистским, антирасистским и антигомофобным движениями.

В манифесте «Альтернативы для Германии» от 2017 года указано: «Гендерная идеология отрицает природные различия между полами, традиционные ценности и роли внутри семьи. <…> „АдГ“ против гендерного образования как вторжения в естественное развитие детей». Схожим образом, опуская часть про «традиционные ценности», трансэксклюзивные феминистки, иконой для многих из которых недавно стала британская писательница Джоан Роулинг, беспокоятся о влиянии «трансактивизма» на детей. Именно детей и подростков неоднократно упоминает в своём эссе Роулинг, объясняя свою позицию. «Я бывшая учительница и создательница благотворительного фонда для детей, что объясняет мой интерес к образованию и защите [детей]. Как и многие другие, я испытываю серьёзное беспокойство насчет влияния движения за права трансгендерных людей на обе эти сферы» — пишет она.

В этом же тексте она беспокоится, что молодые женщины совершают «необратимые действия» со своим телом, в результате которых иногда становятся бесплодными. Чтобы обозначить эту «обеспокоенность» судьбами женщин и детей и через неё оправдать военные действия и другие подобные решения, феминистская теоретикесса Синтия Энлоу ввела термин «womenandchildren» («женщины-и-дети»). Важная функция этого словосочетания, подчёркивает Энлоу, заключается в том, что женщины группируются с детьми не как их опекунши и защитницы, но как равные им в своей беспомощности и зависимости.