Миссия в Москву. Воспоминания доверенного лица президента Рузвельта о советской стране, ее лидерах и народе. Совершенно секретные донесения Белому дому

_________________________________

УЙДЕТ ЛИ СТАЛИН?

Дневник Нью-Йорк, 28 октября 1941 года

По приглашению клуба «Датч трит» сегодня за обедом выступил с неофициальной речью в продолжение вчерашнего выступления в поддержку России в Мэдисон-Сквер-Гарден. Председательствовал Кларенс Баддингтон Келланд, и я в течение двадцати минут рассказывал о Советской России и коммунизме.

После этого были заданы вопросы:

«Выстоит ли Россия?»

«Есть ли в России свобода вероисповедания?»

«Заключит ли Сталин сепаратный мир с Гитлером?»

Последний вопрос показал, насколько глубоко в нашей стране ошибаются в оценке ситуации в России. Подлинный и жизненно важный вопрос звучит так: «Заставим ли мы Сталина снова заключить мир с Гитлером?» Мы, точнее, европейские демократии заставили Сталина пойти в объятия Гитлера в августе 1939 года. Мы, то есть Англия и Америка, можем вновь вынудить Сталина повернуться лицом к Гитлеру, если Сталин сочтет, что мы готовы подставить его, использовать советскую армию лишь как орудие в своих руках и, по сути, надуть его, чем занимались Чемберлен и Даладье до и после Мюнхена и вплоть до кануна этого армагеддона.

Сталин – реалист. И он, и русский народ знают, что это давняя, четырехсотлетняя борьба тевтонцев против славян, и им известно, какая судьба постигла их славянских братьев в Чехословакии, Югославии и Польше, оказавшихся в руках гитлеровских нацистов. Как я уже говорил вчера на встрече, я считаю, что «русский народ предпочел бы умереть как славянин, нежели влачить рабское существование при Гитлере». Ни Сталин, ни его народ, который сейчас исполнен жертвенного духа русского национализма и отчаянно сражается, защищая свои дома и матушку-Россию от нацистского вторжения, не потерпят никакого умиротворения со стороны Кремля.

Лишь одно возможное соображение заставило бы Сталина или любого другого разумного человека в такой обстановке пойти на мир с Гитлером. Таковым стала бы уверенность в том, что дальнейшее сопротивление безнадежно, потому что Соединенные Штаты и Великобритания либо не могут, либо не поставляют всего необходимого для ведения боевых действий. Инстинкт самосохранения в таких условиях может подсказать отчаянную целесообразность заключения мира в надежде выжить, чтобы потом продолжить борьбу.

Если мы хотим исключить всякую возможность нового русско-германского соглашения или сепаратного русско-германского мира, то, по моему мнению, мы должны сделать все эти вещи. Мы должны оставаться верны своим принципам и начать поставки. Не следует ожидать, что другие страны проявят такую же смелость убеждений. Необходимо убедить Советский Союз в том, что мы и на практике делаем то, что проповедуем по поводу права наций на самоопределение. Это значит, что во время войны и после мы предоставляем и продолжим предоставлять им право самим решать, какое правительство они себе хотят. Тем самым мы сможем сохранить и заслужить их доверие. Тем самым мы можем ясно выразить нашу веру в то, что американский и русский народы смогут жить как друзья в мире, нацеленном на мир.